Я тихо хмыкнул. Справедливо. Великая княгиня — птица слишком высокого полета. Захочет испортить жизнь — справится без Благодати. Несколько слов, сказанных нужным людям — и вот перед тобой закрываются двери, перестают приходить долгожданные письма и приглашения…
Соколовы прекрасно знали, как это бывает. Слишком хорошо знали.
Ректор, все это время безмолвно наблюдавший за этой сценой, деликатно кашлянул. Женщина обернулась к нему с теплой улыбкой.
— Я не забыла, Владимир Андреевич, — она снова обернулась к нам. — И раз уж я добралась до Аудиториума, то не смогу отказать себе во встрече со студентами. По случаю грядущего Рождества я запланировала небольшой сюрприз для учеников нашего великого заведения. За ужином вам объявят о том, что в Бальном зале для вас кое-что подготовлено. Увы, я не могла позволить попечительскому совету рисковать с организацией бала, но лишать юных и порядком уставших от учебы людей заслуженного отдыха тоже считаю жестокостью. И я надеюсь увидеть в Бальном зале и вас, юные господа. Приводите друзей. Будет весело.
Великая княгиня заговорщически нам подмигнула и внезапно сделалась такой… человечной, близкой. Не знаю, как этой женщине удавалось мгновенно менять атмосферу вокруг себя. Она то источала недосягаемый класс, элегантность и царственность, то вдруг резко излучала почти материнскую заботу, тепло и казалась такой родной…
Да и вообще Ксении Константиновне был присущ некий неуловимый магнетизм. Не тот парижский шарм, что воспевают в кино, не яркая красота, а, скорее, особое обаяние. Вроде бы и говорила она довольно просто, и держалась без высокомерия, но ни на секунду не позволяла забыть, кто здесь был выше всех. И ее хотелось слушать, ловить каждое слово.
Странное ощущение. Мне пришлось даже тряхнуть головой, чтобы немного прийти в себя и подумать о чем-то, кроме этой примечательной во всех отношениях женщиной.
— А сейчас вы свободны, — добавил ректор. — Как раз успеете привести себя в порядок к ужину.
Мы с Ронцовым быстро поняли намек. Оба одновременно поднялись и, откланявшись, попятились к выходу. Ксения Константиновна напоследок наградила нас чарующей улыбкой и пригубила свой странный синеватый напиток.
Едва двери закрылись за нами, мы с Серегой оба привалились спинами к стене — ноги перестали нас держать.
“Это точно не сон?” — спросил Ронцов ментально, лишь мельком взглянув на вытянувшуюся по струнке охрану.
“Нет, Серег. Не сон”.
“Даже не знаю, радоваться ли или плакать”.
“Ну, слезы тут точно никак не помогут. Хотя твою сестру, конечно, жаль”.
“Ладно, прорвемся”, — Ронцов первым отлип от стены и шагнул вперед по коридору.
Любомирского нигде не было видно, но мы бы и сами смогли найти дорогу. Я задержался у прохладной твердой поверхности на пару мгновений, поморщился, ощутив, что вся спина промокла от холодного пота — все же струхнул я знатно.
Теперь в моем веселом многоугольнике связей и долгов появилась еще одна острая грань.
Сперанский в очередной раз посмотрелся в одно из зеркал и поправил ремень парадной формы.
— Да красавчик, красавчик, расслабься уже, — усмехнулась Ирка. — Все девчонки твои.
— Ага, если бы, — проворчал лекарь.
Объявление о загадочной вечеринке застигло студентов врасплох во время трапезы. Нам дали час на подготовку — нужно было почистить парадные кители, намарафетиться и нагуталинить туфли. Девчонки даже успели накрутить локоны.
— Интересно, что там будет? — гадал Малыш, возвышаясь над нашими одногруппниками. — Что-то как-то все внезапно. Совсем не в духе Аудиториума.
Грасс усмехнулась, обнажив ровные зубы. Они резко контрастировали с ее темной помадой. Королева готов в этот раз разошлась по полной — и даже надела юбку неуставной длины. Если это вообще можно было назвать юбкой — скорее, очень широким поясом, едва прикрывавшим ее зад.
— Да что угодно может быть, — отозвалась байкерша. — Может решили напоследок выделить отличников. Может сделают какое-то важное объявление. Ну или просто поздравят с наступающими праздниками.
Мы с Ронцовым переглянулись. Ребятам мы ничего не рассказали о встрече с Великой княгиней. Решили, что афишировать ее протекцию пока рановато. Да и ребятам хотелось сделать сюрприз — сдавалось мне, что патронесса Аудиториума точно не обделит любимых студентиков весельем. А вот каким оно будет…
— Господа обучающиеся, внимание! — прогремел усиленный эхом огромного холла голос распорядителя. Галдеж понемногу стих, и голос продолжил. — Просьба входить учебными группами. Первыми идут первокурсники!
Самый большой зал Аудиториума, который студенты между собой называли “Бассейном” за вытянутую форму и сине-белую цветовую гамму убранства, распахнул перед нами двери. Вернее, их хотелось назвать воротами — до того огромными они были.
— Малыш, видишь что-нибудь? — Коля вставал на цыпочки, но никак не мог разглядеть, что творилось впереди. Я даже не стал пытаться — просто крепче держал руку Ирэн, чтобы не потеряться в возможной давке.
— Да черт его знает, — ухнул Рахманинов, крутя головой. — Вроде дыма какого-то напустили. Или облака… Ничего не разобрать.
Первые группы вошли внутрь, и наконец очередь дошла до нашей, самой маленькой на курсе. После гибели Княжичей и Афанасьева, да еще и вынужденного больничного Денисова нас осталось совсем мало. Только преподы радовались — теперь можно было уделять больше внимания каждому студенту. Чем они вовсю и пользовались.
— Ох ты ж боже мой! — воскликнула Ирэн, когда мы шагнули на синюю ковровую дорожку. — Какая красота!
— Это все точно настоящее? — Шедшая позади нас Грасс оглядывала пространство с нескрываемым скепсисом.
Здесь было чему удивиться и восхититься. Весь “Бассейн” превратили в настоящий зимний сад — не те оранжереи, что устраивали богатеи в своих домах, а настоящий сад, только окутанный снегом.
Все здесь выглядело волшебно — даже я засмотрелся. По обеим сторонам от ковровой дорожки выросли синие канадские ели, тут же рядом с ними цвели белоснежными хлопьями яблони, нежные розовые цветы вишни робко выглядывали из-за зеленеющих веток. А за ними, чуть дальше, благоухали лиловая сирень и жасмин.
Каждое дерево было украшено чем-то искристым — ветви сверкали яркими всполохами, словно были усыпаны блестками. А сверху на нас падал снег. Вот почему Малыш не смог ничего разглядеть — снежинок было так много, и они кружились в танце, погружая зал в сверкающий туман.
Температура здесь держалась комнатная, но лежавший на полу и ветвях елей снег не таял. Неужели все это было сотворено при помощи Благодати? И на какой специальности учат таким фокусам?
Ирка заложила локон за ухо и жадно разглядывала убранство.
— Боже мой, какая прелесть…
— Это ментальная работа или еще что-то?
— Это — самая сложная форма иллюзии, — восхищенно говорила моя подруга. — Многослойная динамическая трансляция — ее увидит всякий, кто обладает зрением. Это невероятно, просто запредельно сложно. И требует огромной силы. Меньше, чем со вторым рангом, нечего и пытаться…
Значит, вот какой сюрприз приготовила для нас Великая княгиня. Что ж, с ее возможностями и близостью к Великому Осколку и правда можно не заморачиваться на подготовку убранства мероприятия. Навел такую иллюзию — и все выпали в осадок.
Мы прошли дальше, и перед нами раскинулись ряды столов с вполне неиллюзорными лакомствами: маленькие тарталетки с икрой, канапе и бутербродики с различными деликатесами, салаты в малюсеньких, на зубок, корзиночках из теста… И бокалы с шампанским — в честь праздника нам разрешалось немного игристого.
Я подхватил два бокала и протянул один Ирке. Она с улыбкой приняла его и взяла меня под руку.
— Как красиво и романтично… Не думала, что для нас устроят что-то подобное.
Интересно, а у меня получилось бы навести подобную иллюзию наяву? Вроде ранг позволял, но я до конца не понимал порядка действий — все же искусству ментальных практик нас пока учили лишь поверхностно. Да и не факт, что Род даст силу на такие игрушки. Но попытаться стоило. Хотя бы ради того, чтобы еще раз увидеть, как загорелись глаза Ирины.
Пока остальные студенты потихоньку заходили и рассредотачивались по “Бассейну”, мы медленно прогуливались меж цветущих деревьев. Казалось, даже зал стал больше. Студентов было много, не менее пяти сотен, но никто не толкался, и среди этих волшебных зарослей даже можно было затеряться.
Ирэн поставила пустой бокал на столик и внимательно на меня уставилась.
— Ты помнишь о своем обещании?
— Про Новый год? Да, мы с Олей приедем. Я написал ей и дал команду готовиться к поездке в Лебяжье. А Сперанские все будут?
— Обещали. Я очень соскучилась по Боре и Поле. Так что нас там прилично наберется. Скучать не будем.
Я кивнул.
— Жаль, с Матильдой не свидимся.
— Это да… Я так жду летних каникул, чтобы поехать к ней в Букурешт. Если получится… — Ира робко подняла на меня глаза. — Ты поедешь со мной?
Я улыбнулся. Ирка всегда очаровательно краснела, когда дело доходило до выражения чувств. Внешне вся такая неприступная и сосредоточенная на деле, а копнешь глубже и увидишь мягкую натуру с нежным сердцем.
— Конечно, я хочу поехать, Ир. Только не знаю, как на это отреагирует твоя тетушка. Все же если мы поедем парой и без сопровождения… Могут возникнуть разные неловкости.
Подруга лишь отмахнулась.
— Разберемся. Главное — я получила твое согласие, — она приобняла меня, и мы отошли под сень цветущей яблони. — Мне очень не хватает наших осенних прогулок. Там, в Лебяжьем, не было лишних глаз и ушей, можно было спокойно… Ну, ты понял.
Для меня воспоминания о подготовке сейчас казались такими давними. С тех пор случилось столько всего, что, казалось, и прошлая жизнь была лишь сном. Но Ира была права — я на самом деле тоже скучал по размеренности и спокойствию Лебяжьего. По его понятному режиму, несгибаемому дворецкому Василию и веселому смеху тройняшек Сперанских.