— Благодарю, не стоит, — я пялился на реку и проносившиеся мимо нас изящные фонарные столбы.
Что в моем мире, что в этом трудно было поверить, что еще в начале Двадцатого века это место было глушью. Все изменилось после постройки капитальных мостов — тут же выросли доходные дома и дворцы, пролегли широкие проспекты, и местность зажила насыщенной жизнью. В моем мире этот район назывался Петроградской стороной, а здесь — Петровской.
Район этот был по большей части для купцов и мещан, но и некоторые аристократы переселились сюда, почуяв, куда дул ветер. Теперь Петроградка была почти центром города, и Каменный остров, который отдали Аудиториуму специально, чтобы тот оставался подальше от светских забав, внезапно оказался рядом в гуще развлечений.
— Ваше сиятельство, на какой адрес ехать первым делом? — уточнил водитель, пока я наслаждался видами рождественского города.
— Хороший вопрос… Я впервые сам выбираю для семьи подарки. Может вы порекомендуете подходящее место?
Это было правдой. Несмотря на традицию, что дети готовили подарки старшим родственникам из собственных карманных денег, прежний Миша предпочитал перекладывать эту ответственность на слуг. Называл, что купить, отправлял Егорушку или кого-нибудь другого в город… Мне это казалось неправильным. Если уж готовить подарки, то подходить с душой. Одна беда — я все еще слишком плохо знал эту версию своей семьи.
Ладно, выкрутимся. Как обычно.
Водитель понимающе улыбнулся в зеркале заднего вида.
— Разумеется, все зависит от суммы, которую вы готовы потратить на подарки.
— Увы, я студент.
— В таком случае рекомендую начать с посещения Гостиного двора — там множество лавок с товарами на любой вкус и кошелек. А затем, если вашему сиятельству ничего не приглянется, можно ознакомиться с выбором в Пассаже. Он находится как раз напротив. Место подороже, однако и эксклюзивных изделий там гораздо больше.
— Замечательно, — кивнул я. — Тогда едем в Гостиный двор.
Мы резво пролетели весь каменноостровский проспект, выехали на Троицкий мост и обогнули Марсово поле. Летний сад спал — ворота были закрыты, статуи убрали в защитные коробы, и лишь жирные утки важно прогуливались вдоль наполовину замерзшей канавки.
Пока водитель лавировал меж рядами таких же, как я, суетливых любителей сделать все в самый последний момент, я вытащил кошелек из внутреннего кармана.
Пятьдесят рублей ассигнациями. Вообще-то сумма по местным меркам очень даже приличная. Если не сказать больше. Тетушка Матильда тогда расщедрилась, а в Аудиториуме тратиться было особо не на что. Вот и пригодились грошики…
Наш “Руссо-Балт” припарковался на стоянке возле Гостиного двора, и водитель открыл передо мной дверь.
— Поскольку автомобиль арендован на весь день, желаете ли вы, чтобы я вас сопровождал? — учтиво спросил он.
Подумав, я покачал головой.
— Пожалуй, пока не стоит. Когда хожу по магазинам один, справляюсь быстрее… — оглянувшись, я увидел небольшую кофейню и протянул водителю рубль. — Угоститесь кофеем, пока я отсутствую. Если мне что-то понадобится, я позову вас в мыслях.
— Боюсь, это может быть затруднительно. Увы, я непроходим в вопросах применения Благодати. И, кроме того, рубль — это слишком много.
Я широко улыбнулся и вложил рубль в ладонь помощника.
— Поверьте, голубчик. Если меня прижмет, я смогу дозваться. А сдачу потратьте на парковку. Хочу, чтобы автомобиль и покупки были под охраной.
Водитель не посмел перечить и, легко поклонившись, подал мне пальто. Я оделся, накинул шарф и устремился к парадным дверям Гостиного двора. В этот момент я чувствовал себя настоящим барином — раздавал на чай, оказывал милость, и даже сорвал улыбку с уст юной прелестницы, когда придержал для нее дверь.
Несмотря на все волнения последних дней, сейчас настроение было просто замечательным. Наконец-то свобода от опостылевших стен Аудиториума. Люди вокруг были не в намозолившей глазах форме, а в модных нарядах — весело болтали, суетились, тащили домой огромные елки. Стайка сорванцов с румяными щеками и красными от холода ушами бесстрашно трескала мороженое, споря, вкуснее ли шоколадное или фисташковое.
Распахнув двери Гостиного двора, я поначалу растерялся — до того ярко и празднично здесь было. Каждая витрина каждой лавки горела огнями гирлянд, сверкала блестками, игрушками, зазывая покупателей к себе.
Наугад я зашел в первую попавшуюся лавку и, признаюсь, сделал это, потому что оттуда благоухало чем-то потрясающе вкусным.
Миловидная дама в украшенном снежинками платье радушно мне улыбнулась. И ее улыбка стала еще шире, когда она заметила герб на воротнике моего пальто.
— Добрый день, сударь! Добро пожаловать во Французскую лавку мадам Сиу! К вашим услугам лучшие косметические товары со всей Европы. Присматриваете рождественский подарок?
— И как вы только догадались? — улыбнулся я.
— И правда, я ведь настоящая ясновидящая… Кого желаете порадовать, милостивый господин?
Я оглянулся по сторонам: всюду, от пола до потолка стены были уставлены стеллажами с коробочками, флакончиками, пудреницами, зеркальцами и прочим дамским барахлом.
— Хочу присмотреть что-нибудь для сестры, — ответил я, все еще растерянно изучая ассортимент. — И мне совершенно точно понадобится ваша помощь…
Дама слегка поклонилась.
— К вашим услугам. Какие средства предпочитает ваша сестрица?
— В этом и проблема — я понятия не имею. Ей еще рановато пользоваться яркой косметикой, поэтому я думал о парфюмерии. Но боюсь, что не угадаю.
— Ни слова больше, сударь!
Продавщица важно выплыла из-за прилавка, словно царица. Взмахнула руками, и на стойке словно из воздуха возникло несколько флаконов и коробочек.
— Чем хороша юность, так это тем, что ей не идут тяжелые насыщенные ноты, — заговорщически подмигнув, сказала она. — Я предложу несколько вариантов подчеркнуть свежесть и хрупкость вашей прекрасной сестрицы. Даю голову на отсечение, она будет в восторге…
Итак, в первой же лавке я оставил целых десять рублей и здорово пересмотрел взгляды на стоимость женской красоты. Зато Оля теперь могла насладиться ароматами весенних цветов в духах, пудре и еще каких-то баночках… Продавщица развела меня на кучу покупок так профессионально, что даже обижаться на ее мастерство было грешно. Ну ничего, дамы нашего семейства разберутся, кому что достанется. Лишь бы понравилось.
Следующий визит я нанес в лавку Императорского фарфорового завода. Когда бывал в покоях бабушки, заметил, что наша Кивернития была большой поклонницей чайных и кофейных пар. Обомлев от великолепия расписной посуды, я выбрал чайную пару из новой коллекции. Продавец уверял, что каждый предмет расписывался вручную, и, судя по стоимости, расписывали его только златовласые девственницы кровью единорогов в определенные часы суперлуния.
Тем не менее, “женский” вопрос с подарками семье я закрыл. И лишился еще десяти рублей.
Оставался отец, и это было сложнее всего.
— Судари и сударыни! — зазывали юные молодчики в костюмах сказочных героев. — Заходите отведать лучшей белевской пастилы! Готовится только из антоновки и свежайших яиц! Упаковываем в подарочные коробки!
В Гостином дворе царило такое столпотворение, что то и дело приходилось протискиваться и сыпать извинениями.
Пока я бродил по торговым рядам в поисках чего-нибудь интересного для отца, успел набрать целый мешок подарков поменьше. Купил коробку поздравительных открыток — непременного атрибута праздника. Набрал для всех домочадцев и слуг сладостей: конфет, фигурных пряников, золоченых орехов. Все это можно было повесить на елку как игрушки.
В моих пакетах оказались круглые жестяные коробки с леденцами, ларцы с карамелью, шоколадные плитки. И хотя в моде было все греческое, но праздник Рождества имел исконно традиционный дух. Все было украшено и расписано в “дореволюционном” стиле. По-старому, тепло, душевно… И я отчего-то чувствовал себя так, словно и правда вернулся домой.
Наконец я выбрался на второй этаж этой необъятной галереи и перевел дух. Народу здесь было поменьше, и вскоре я понял, почему — ценник был рассчитан на более состоятельных людей.
Тем не менее я умудрился найти среди этого безобразного великолепия лавку с антикварными предметами. Вошел — и пропал.
— Доброго вам здравия, сударь, — древний старец поправил пенсне на переносице и, кряхтя, поднялся из-за большого обитого сукном конторского стола. — Чем могу услужить?
Я рассеянно огляделся. Диковинок здесь было столько, что глаза разбегались.
— Михаил Николаевич Соколов, — представился я. Почему-то захотелось назваться этому дедку. Не ради почтения, которое он должен был проявить к одаренному графскому сыну. Что-то другое внутри меня словно потребовало этого. — Сын графа Соколова, студент Аудиториума.
Старец стряхнул пыль с видавшего виды сюртука и подошел ко мне, опираясь на трость.
— Милости прошу, ваше сиятельство. Семен Яковлевич Бронштейн, владелец этой лавки и большой любитель редкостей.
Я пожал протянутую старческую руку — тонкую, морщинистую, в пигментных пятнах. На удивление силы в ней оказалось куда больше, чем я ожидал.
— Рад знакомству, Семен Яковлевич.
— Чем же моя скромная обитель обязана визиту столь важной персоны?
Вроде бы он не насмехался, а проявлял дежурную вежливость, но все равно прозвучало это несколько издевательски. Впрочем, старик в его возрасте уже мог позволить себе некоторые шалости.
— Я ищу подарок на Рождество для отца, но… Не нашел ничего интересного. Не хочу дарить оружие, кожаные изделия и прочие привычные вещи. Подумал, может в вашей лавке найдется что-нибудь необычное?
— Непременно найдется, ваше сиятельство, — старик обвел пространство вокруг себя свободной рукой. — На любой вкус и кошелек. Полагаю, его сиятельство — не любитель охоты.
— Увы. Рыбалка ему больше по душе.
— И предпочитает проводить время дома, — продолжал старик.