“Пока не забыл”, — я снова дернул тайного советника. — “У Василия есть квартира в городе или другое место, где он может спрятаться?”
“Не учи меня моей работе, Михаил”, — проворчал Корф. — “Все будет проверено. Твоя задача — перехватить Проскурякина как можно раньше”.
Теперь уже Пистолетыч первым оборвал связь. Я почувствовал себя инициативным дураком — вроде и мысль придумал дельную, но и правда полез учить ученых.
Нужно подумать, как его брать. Причем как сделать это так, чтобы не создать угрозы для остальных участников движения. Зима, гололедица, карельский горизонтальный серпантин — и напуганный вусмерть беглец, способный на любые действия. Так себе расклад.
Ладно, по порядку.
У меня в запасе было несколько заклинаний, которые я мог отправить прицельно — те же “Косы” и “Колобки”. “Косам” можно было придать свойство острого металла и, например, запустить по колесам. Рискованно, но авто гарантированно дальше не поедет.
Можно было рискнуть и поставить перед машиной Василия барьер — сделать глухой “Покров”, от которого тачка отпружинит. Это собьет водителя с толку и наверняка изменит траекторию движения. Только вот беда в том, что “Покров” можно было поставить, находясь относительно близко. А значит, придется выезжать на встречку. Что опасно. Я не был асом в вождении.
Крайняя мера — хорошенько отконфигурированный “Колобок”. Но от удара такой силы автомобиль беглеца может просто подлететь на пару метров вверх. А как упадет, неизвестно.
Короче говоря, всюду риски. Надеюсь, Василий пристегнулся.
“Как дела?” — раздался в голове голос Корфа.
“Пока сказать нечего”.
“Держи в курсе”.
Василий был простолюдином, поэтому вряд ли представлял для меня угрозу. Если только те, кому он наговорил лишнего, не снабдили его интересными и опасными артефактами. Лучше бы ему не сопротивляться, конечно. Сейчас я был настолько зол, что руки чесались отколоть какую-нибудь жестокость. Предательство Василия, этого оплота спокойствия и надежности, оскорбило даже меня.
— Ну-ка… Кто это у нас там…
Я чуть подался вперед, силясь разглядеть ехавший впереди автомобиль. Я наконец-то вырулил на относительно длинный и прямой участок дороги и позволил себе немного разогнаться. Колеса вошли в колею — мерзкое и неприятное явление, но ничего с этим поделать я не мог.
Македонский потихоньку нагонял машину, и я различил цвет. Светлая. Не новая. Видимо, наш клиент.
Я дал по газам, на всякий случай усилив “Берегиню”. До перекрестка со Средневыборгской дорогой оставалось не больше одного-двух километров. Мне следовало торопиться.
— Ну, Македоша, не подведи, — взмолился я и переключил передачу на максимальную.
Василий явно меня заметил и узнал автомобиль Ирины — он тоже дал по газам, но, судя по всему, водил не очень уверенно. Бежевый “Руссо” дернулся, вильнул задом и чудом удержался в колее. Даже я почти физически почувствовал дрожь, что пробежала по машине беглеца.
Сейчас я должен был решить, каким методом действовать. Закрытых поворотов не было. Встречная полоса тоже оказалась пустой. Поэтому я решился на самый сложный, но безопасный для беглеца маневр.
— Боженька, если ты существуешь, помогай! — заорал я, газанув и вылетая с колеи. Плевать на двойную сплошную и запрещавшие обгон знаки — мне требовалось поравняться с авто Василия.
Дворецкий не разгадал моего замысла, но инстинктивно чуть прижался к правому краю дороги. На отрывая рук от руля, я усилием мысли принялся творить “Покров” — сначала тонкий едва заметный белесый слой, затем второй, третий…
Василий все понял слишком поздно. Вдавил педаль тормоза, машина снова лишь чудом осталась на своей полосе… Идя параллельно с его автомобилем, я увидел округлившиеся от ужаса глаза дворецкого.
А мгновением позже бежевый “Руссо” влетел в барьер.
Сперва до меня донесся звук — визг тормозов, хруст ледовой крошки. Удар получился глухим, словно машина врезалась во что-то мягкое.
Так я и задумывал — успел накинуть алгоритм в конфигурацию. Сказали брать живым — буду брать живым.
“Руссо” отпружинил от барьера и отскочил на встречку. Взметнув волну крошки и грязного снега, машина крутанулась и, подпрыгнув на колее, вылетела в кювет. Я ударил по тормозам, и, стараясь влезть в колею, свернул на обочину.
— Вот дерьмо, — вырвалось у меня, когда я разглядел покореженный кузов, уткнувшийся капотом в ствол мощной сосны.
Автомобиль умудрился налететь на сбитый в ледяную глыбу снег на обочине, подлетел на нем как на трамплине и приземлился в лесу. Всюду валялись тонкие ветки кустарников, комья грязного снега.
Сам бежевый “Руссо” уже явно был не на ходу.
— Василий! — Я вылетел из Македонского и лихо перепрыгнул через высокий вал снега. — Василий, вы живы?
Глупый вопрос. Но может отзовется… Проклятая дорога. Вечно на ней что-то случается.
Я съехал вниз по склону и осторожно приблизился к автомобилю со стороны водителя. Лобовое стекло покрылось сеткой трещин. Мотор заглох — уже хорошо. Василий сидел, уткнувшись лбом в руль. На лбу багровела рана, по шее стекала струйка крови. Он бы повалился вперед полностью, но ремень безопасности удерживал.
Может все же жив?
Я осмотрел дверь. Смята. Просто так не открыть — заклинило. Сотворив мощную “Косу”, я принялся вскрывать автомобиль, словно консервную банку. На это ушло несколько минут. Или больше — я так торопился, что перестал чувствовать время.
— Василий! — Я оторвал отпиленный металл и отбросил в сторону.
Дворецкий медленно открыл глаза. Один был залит кровью. Обо что же он так стукнулся?
— Не шевелитесь! — Приказал я и провел ладонями вдоль доступных участков его тела, силясь выявить повреждения.
Ну, могло быть гораздо хуже. Впрочем, если скорая вовремя не заберет его или если я не вмешаюсь с силой, то дворецкому все равно конец.
— Ми… Михаил Ник…
— Тихо! Вытаскивать мне вас нельзя. Если у вас перелом позвоночника, то лучше вас вообще не двигать до приезда докторов. Сейчас приедут ребята Ланге, вызовем вам скорую.
Странно, но, увидев этого человека в раскуроченном автомобиле — окровавленного, беспомощного — я уже не ощущал той ярости и желания прибить его на месте. В конце концов, с этим успеется — не свои, так чужие прикончат.
— Послушай…те… — тихо проговорил дворецкий. — Вы… Вам нужно знать.
— Погодите, — оборвал его я. — Сейчас немного подлатаю, станет полегче. Потом все расскажете. Не волнуйтесь, вам ого-го какой допрос устроят. У Корфа.
Василий жестом остановил меня, когда я вскинул руки, чтобы подключить к нему немного целебной силы.
— Не нужно, ваше… сиятельство. Я все равно… покойник.
И все же я зачерпнул немного силы и влил в него. Если уж собрался исповедаться напоследок, то пусть хотя бы успеет рассказать все, что хочет.
Василий чуть дернулся, когда в него полилась чистая родовая сила — целебная, теплая. Я лишь немного переконфигурировал поток, чтобы он снял боль и остановил кровотечение. Насколько это было возможно.
Дворецкий шире открыл глаза и осторожно повернул ко мне голову. Я не успел запротестовать.
— Клянусь, я ни разу не давал Матильде Карловне повода усомниться в моей верности, — уже чуть живее прохрипел он. — Ни разу, пока осенью не пришел он. И он не оставил мне выбора.
— Кто — он? — спросил я.
— Он назвался Сарпедоном. В честь греческого героя. У них у всех там имена мудреные, взяты из греческой мифологии… Ко мне приходил Сарпедон. Всего было три встречи. Все — в Петрополе. И однажды я слышал телефонный разговор Сарпедона о неком Зевсе. Возможно, он у них главный. Они что-то говорили о плане Зевса. Но подробностей в том разговоре не было. Лишь упоминание…
Я сел на корточки возле автомобиля. Хотел было добавить немного целебной энергии, но на этот раз Василий решительно отказался.
— Чего именно от вас хотели? — спросил я. — Как вы вообще оказались замешанным во всем этом?
Василий с усилием отхаркнул кровь.
— Им был нужен Корф. Они искали, как подобраться к нему через Матильду Карловну… Сначала я должен был в условленное время обеспечить им проход в усадьбу… Но когда госпожа получила исцеление от императора и убыла в Дакию… План изменился. Они не посвятили меня в свои намерения, просто дали другое поручение. Я не знал, что они так поступят с Ириной Алексеевной. Они просто угрозами выведали у меня семейные тайны… Но, клянусь, если бы я знал…
Внутри меня снова поднялась волна гнева, но усилием воли я ее подавил. Холодный разум — вот чего ожидал от оперативника Корф. Я должен был научиться держать себя в руках.
— На чем они вас поймали? — спросил я, глядя в тусклые глаза дворецкого. — Что пообещали в награду?
— Ничего. Не было назначено никакой награды, ваше сиятельство… Жизнь моей дочери — вот условие моей помощи. Они угрожали убить ее, если я не раскопаю ничего подходящего или если проболтаюсь… Она у меня единственная, Михаил Николаевич. Елизаветой звать. Одна тянет двоих малых детей, работает на двух хозяев в Петрополе. Лизонька — она же простая женщина, не виновата она во всех этих ваших дворцовых интригах. И я не мог допустить, чтобы она стала их жертвой…
Вот же черти! Теперь становилось понятно, почему Василий, этот человек-кремень, все же сдал семейные тайны Штоффов. Я согласился работать на Корфа ради семьи. Матильда была готова порвать кого угодно ради Ирины. Аня Грасс наивно мечтала утопить всю петропольскую знать в крови ради мести за любимого.
Так это и работает. Любовь — наша главная слабость. И Василий умудрился подсказать этим тварям самый циничный способ попытаться убрать тайного советника.
— Василий, мне все же придется вас подлатать. Хотите уйти из жизни — сделаете это позже. Но вы сейчас моя единственная ниточка, чтобы наказать этих подонков. Понимаете?
Рука дворецкого слабо дрогнула и потянулась ко мне.
— Возьми…те…
— Что?
— Возьмите меня за руку, ваше… сиятельство. Откройте мою память и считайте все нужные воспоминания. Нет нужды пересказывать, когда можно все передать.