В корпорации перестали принимать attorney[695], или поверенных, если барристера уличали в оказании услуг атторнея, его исключали из сообщества[696].
В первый год правления короля Якова I был издан указ о том, что в судебные инны дозволено вступать лишь мужам благородного происхождения. Яков подтвердил запрет на ношение в зале суда «плащей, сапог со шпорами, мечей и кинжалов»; «желтые перевязи, серьги, короткие плащи и оружие также весьма не одобрялись и запрещались».
В 1623 году король Яков призвал не отказываться от ношения шапочек и соизволил заметить, что во Внутреннем Темпле этот старинный обычай не забыт и строго соблюдается. Его величество также изъявил желание, чтобы юристы отказались от сапог со шпорами, так как обувь эта не пристала тем, кто носит мантии; «сапоги со шпорами, – заявил его величество, – принадлежность праздношатающихся горлопанов, почтенным гражданам позволительна такая обувь только для езды верхом, а посему мы настаиваем, чтобы в Суде подобной обуви не было».
«Наследники» тамплиеров долгое время поддерживали древние традиции гостеприимства, которыми славился орден Храма, и пусть дичь из королевских лесов и вино из королевских погребов[697] уже не появлялись на трапезах корпораций, авторы того времени, в том числе вышеупомянутый Джон Фортескью, сообщают в своих сочинениях о грандиозных пирах и увеселениях в стенах Темпла в правление Генриха VI. Сохранились свидетельства о пирах ридеров, рождественских мистериях, маскарадах и пышных приемах в честь иностранных послов и даже самого короля. Для высоких гостей устраивали театрализованные зрелища, главными героями которых были «маршал рыцарей тамплиеров, маршал-констебль, маршал охот и увеселений, комендант Тауэра, хранитель лесов, король Кокни и Соломенный Джек»!
В ходе представления маршал-констебль являлся на банкет верхом на муле, в боевых доспехах, шлеме, увенчанном плюмажем из разноцветных перьев, и с золоченой секирой в руке. Его сопровождали алебардщики, барабанщики, флейтисты и шестнадцать трубачей. Маршал зазывал пирующих принять участие в различных играх и забавах, чтобы «не скучать после обеда». Затем, чеканя шаг, являлись, разряженные в зеленый бархат и шелк, главный королевский ловчий и хранитель лесов, трубя в охотничьи рожки и возвещая о начале псовой охоты. «Охота в зале» была самым зрелищным действом: по сигналу рожков в трапезную входили охотники с ловчей сетью и сворой гончих, таща с собой кота и лисицу! «Дичь» привязывали к разным концам одной палки, пускали в зал и под звуки охотничьих рожков принимались травить собаками. В конце концов животных загоняли в камин и убивали.
Во время застолий, в особенности на пирах ридеров, поглощалось невообразимое количество дичи. В правление королевы Марии бенчеры Миддл Темпла обязывали каждого ридера доставить в Темпл-Холл не менее пятнадцати оленей, но, как правило, ридеры поставляли намного больше. «Некоторые из летних ридеров, – говорится в одном средневековом манускрипте, описывающем эти пиры, – за половину срока учебы выставляли по шестьдесят оленей, среди которых попадались изюбри, некоторые ридеры выставляли восемьдесят голов, а некоторые и сто»[698]. Правоведы в тот золотой век завтракали «свиным студнем и мальвазией», ужинали «пирогом с олениной и жареной курицей», а на торжественных обедах «под пение менестрелей подавали на серебряных блюдах жареных лебедей, дроф, кур, выпей, индюшат, кроншнепов, куликов, бекасов и т. д. и т. п.».
Приведенное ниже описание грандиозного приема, состоявшегося в Темпле в правление королевы Марии, представляет большой интерес.
«Проплыв несколько миль по сказочно прекрасной реке Темзе, я устремился к причалу в полулиге от лондонского Сити. Было это, если я не запамятовал, в конце декабря. Когда я покинул судно и ступил на причал, раздалось несколько оглушительных пушечных залпов, воздух затянуло сизым дымом. И хотя я находился в родной стране, я не знал, что это означает, а потому был весьма напуган. Пока я размышлял, теряясь в догадках, возвращаться мне или продолжать свой путь, я увидел, что ко мне неспешным прогулочным шагом приближается некий почтенный горожанин в долгополом одеянии. Ничто в его облике не говорило о том, что он напуган или встревожен. Я спросил, по какому случаю устроена столь грандиозная канонада, и он дружелюбно ответил, что так маршал-констебль Внутреннего Темпла созывает своих людей на обед! Неужто, – поинтересовался я, – нет иного способа оповещать людей, кроме как ужасающей пальбой в столь мирной стране, и какой провинцией управляет этот громовержец? Он поведал, что провинция эта небольшая, но древняя и уважаемая, владеет оной ее высочество сиятельная принцесса, правительница всей земли, что со всего королевства стекаются сюда знатные господа, чтобы обучаться праву, изучать за коны ради служения государю и родине, а также упражняться в умении говорить речи и прочих науках, которые приукрашают человеческую натуру и благодаря которым знатные юноши превращаются в истинных джентльменов – жестом, платьем, обхождением. Со всех концов королевства сюда съезжаются юноши из благородных семейств и обретают здесь не только знания, но и верных друзей, ибо ничто так не сближает сердца и души, как совместное обучение и ежедневное общение в стенах древней обители, где чтят науки и искусства, где царит добродетель и все почитают закон как высшее благо.
Узнав о достоинствах этого прославленного места, я не мог не одобрить заведенные здесь порядки, которые направлены на созидание всеобщего блага. Представители лучших семейств с младых ногтей постигают здесь азы юриспруденции и всю законоведческую премудрость и со временем становятся мудрыми законотворцами и справедливыми государственными мужами. Поэтому я решительно вознамерился увидеть собственными глазами доказательства тому, о чем только что услышал.
На следующий день я решил ради прогулки посетить Темпл. Войдя в ворота, я не заметил кичливой роскоши, но зато увидел множество достойных господ, прогуливающихся по аллеям обители. Дорога привела меня к церкви древней постройки, в которой было много памятников благородным мужам в рыцарском облачении, при мечах и старинных щитах, украшенных фамильными гербами. С превеликим интересом и удовольствием я рассматривал эти древние изваяния, как вдруг услыхал бой барабана и звуки флейты. «Что сие означает?» – спросил я, мне ответили, что этим сигналом обитателей Темпла призывают облачиться в праздничное одеяние. Мои спутники пригласили меня последовать за ними, чтобы осмотреть парадные покои обители, убранные с большим изяществом по случаю званого обеда. Я последовал за ними по длинной галерее и вскоре очутился в парадной зале перед столом, за которым восседал сам государь. Я отметил, что государь ростом превосходит других мужей, что черты его смуглого мужественного лица несколько резки, но весьма благородны. На другом конце стола восседали послы иностранных держав. Подле государя стояли виночерпий и кравчий и множество других сопровождающих его величество лиц. По правую руку от государя, за боковым столом расположились лорд-стюард, лорд-казначей и другие высшие сановники королевства, по левую руку – казначей юридического сообщества, секретарь, serjeant of law государя, четыре магистра права, герольдмейстер, настоятель церкви и господа из свиты. Напротив, за другим столом сидели главный королевский ловчий и хранитель лесов, лорд-камергер двора с подчиненными, служащие гофмаршальского приказа и Счетной палаты, а также члены свиты. За соседним столом расположился комендант Тауэра и командующие пехоты и артиллерии. Рядом с ними, за столом в конце залы разместились старший дворецкий, смотритель кладовых, главный королевский повар со старшими поварами, кастелян и охрана государя. ‹…›
Государю подали нежное мясо, сладкие фрукты и самые изысканные блюда, каждое из которых было шедевром поварского искусства. Перемена блюд сопровождалась звуками труб и барабанной дробью, слух государя и других пирующих услаждали музыканты игрой на флейтах, сладкозвучных скрипках, рожках и других музыкальных инструментах; дивное благозвучие разливалось по зале, казалось, будто сам Аполлон играет на своей кифаре.
После обеда государь с придворными изволили принять участие в играх, рыцарских забавах и представлениях с переодеванием. Искусству сих новоявленных лицедеев могли бы позавидовать сами Аполлон и Орфей»[699].
Маскарады, увеселения, игрища и пиры в те далекие времена были такой же важной частью жизни Темпла, как юридические штудии. Сэр Кристофер Хаттон, член Иннер Темпла, снискал расположение королевы Елизаветы за артистизм, явленный им на маскараде, данном в честь ее величества, его назначили вторым камергером, а впоследствии лорд-канцлером![700] В 1568 (1578?) году в Темпл-Холле перед Елизаветой и ее придворными была разыграна трагедия «Танкред и Гисмонда», написанная и поставленная пятью студентами Иннер Темпла[701].
По случаю свадьбы леди Элизабет, дочери короля Якова I, и принца Фридриха, курфюрста Пфальцского, состоявшейся 14 февраля 1613 года, молодые законоведы Темпла устроили маскарад. Вскоре после этого двадцать «тамплиеров» были произведены в барристеры по случаю присвоения Карлу, герцогу Йоркскому, титула принца Уэльского, «церемония эта была устроена на средства членов сообщества, каждый бенчер внес по 30 фунтов, барристеры с семилетним стажем по 15 фунтов, остальные господа – по 10 фунтов»[702].
Самым роскошным приемом из тех, что устраивали для английских монархов, был грандиозный маскарад, данный в честь короля Карла I и его юной супруги Генриетты-Марии Французской. На маскарад, устроенный братством Темпла совместно с членами юридических корпораций Линкольнс-Инн и Грейс-Инн, было потрачено более 20 тысяч фунтов. Уайтлок