Прибытие Ричарда Львиное Сердце в Акру. – Сдача города. – Тамплиеры учреждают главный дом ордена в Акре. – Тамплиеры в авангарде армии Ричарда. – Замок Паломника в Палестине. – Состояние ордена в Англии. – Подписание Великой хартии вольностей (MAGNA CHARTA). – Подвиги тамплиеров в Египте. – Письма Великого магистра к магистру Храма в Лондоне. – Тамплиеры отвоевывают Иерусалим
Итак, ко гробу дальнему Христа.
Чьим воином себя мы нарекли,
Под чьим крестом сражаться дали клятву,
Мы англичан на подвиг поведем.
Призвал их в чреве матери Господь
Изгнать неверных из полей священных,
Которых Господа стопы касались,
Четырнадцать веков тому назад
Нас ради пригвожденные к кресту.
Тем временем в Европе был провозглашен Третий крестовый поход. Вильгельм, архиепископ Тирский, проследовал к французскому и английскому дворам и живо и ярко описал плачевное положение Палестины все ужасы и скверну, которые творят иноверцы в Священном граде Иерусалиме. Английский и французский монархи оставили свою личную вражду и согласились сражаться под одним знаменем против иноверцев. К концу мая на второй год осады Акры королев ский флот Филиппа-Августа и Ричарда Львиное Сердце триумфально вошел в залив Акры. В период прибытия короля Ричарда тамплиеры вновь остались без Великого магистра, и брат Робер де Сабле (Саблуа), воинственный рыцарь ордена, который командовал эскадрой английского флота в походе, был избран главой братства[259].
Робер де Сабле (1191–1193)
Самые знатные и самые доблестные рыцари Европы, прибыв в Палестину, изъявили желание сражаться под знаменем Храма. Великий магистр позволил многим светским рыцарям сражаться в рядах военных монахов и даже носить одеяние тамплиера с красным крестом на груди во время сражения.
Тамплиеры показывали чудеса доблести. «Слава об их чести и святости, – говорит Джеймс (Жак) Витри, епископ Акры, – как бесценное благовоние, источающее сладкий запах, распространилась по всему миру, и в каждом благочестивом собрании известно об их сражениях и славных победах над врагами Христовыми; рыцари со всех уголков земли, герцоги и князья, следуя их примеру, сбрасывают с себя мирские оковы и отрекаются от тщеславия, суеты этой жизни и плотской похоти ради Христа и спешат присоединиться к ним, дабы разделить с ними священный долг христолюбивых воинов»[260].
Ричард Львиное Сердце
Утром 12 июля 1191 года, шесть недель спустя после прибытия английского флота, короли Англии и Франции, предводители христиан и турецкие эмиры под зелеными знаменами собрались в шатре Великого магистра Храма, чтобы заключить соглашение о сдаче Акры. На следующий день городские ворота были распахнуты перед ликующими воинами Креста. Тамплиеры получили в собственность три квартала в городе со стороны моря, где они основали свой знаменитый Тампль, ставший главной резиденцией ордена. Ричард Львиное Сердце поселился в обители тамплиеров, тогда как король Филипп обосновался в цитадели[261].
После того как дерзкий монарх велел сорвать флаг старейшего участника осады Акры герцога Австрии[262] и бросить его в ров, именно тамплиеры не допустили вооруженного столкновения между возмущенными немцами и надменными бриттами и сохранили мир в христианской армии[263].
Во время путешествия из Мессины в Акру король Ричард наказал Исаака Комнина, самопровозглашенного императора острова Кипр, за оскорбление, нанесенное прекрасной Беренгарии, принцессы Наварры, с которой он был обручен[264]. Король Англии высадился с войском на берег, взял штурмом Лимасол и завоевал весь остров; вскоре после его прибытия в Акру он продал его тамплиерам за триста тысяч ливров[265].
Во время знаменитого марша Ричарда из Акры в Аскалон вдоль берега моря тамплиеры шли в авангарде христианской армии, а госпитальеры замыкали шествие[266]. Саладин во главе огромного войска приложил все силы, чтобы остановить продвижение крестоносцев, и потому одиннадцатидневный переход до Яффы превратился в непрекращающийся бой. Иногда Ричард Львиное Сердце двигался в авангарде рука об руку с самыми доблестными рыцарями, а тамплиеры шли в арьергарде, прикрывая тылы[267]. Отражая яростные атаки неприятеля, они несли огромные потери, особенно в лошадях, это бедствие едва не привело их в отчаяние[268].
Как мусульманские, так и христианские историки с восхищением сообщают об их подвигах и беспримерном героизме.
«На шестой день, – говорит Бахауддин ибн Шаддад, – султан поднялся на рассвете, как обычно, и услышал от брата, что противник готовится выступать. В ту ночь они заночевали у Кесарии и сейчас одевались и принимали пищу. Второй гонец сообщил, что они покинули лагерь; литавры возвестили о боевой готовности, султан, которого я сопровождал, встал во главе отборного войска и дал сигнал к атаке. ‹…› Грудь и спина их пеших воинов были защищены непробиваемыми кольчугами из плотной ткани, свитой кольцами. Я собственными глазами видел нескольких воинов, у которых не одна и не две, а десять стрел торчало из спины! И все же они шли вперед спокойно и бодро, без малейшего волнения!»[269]
Немало усилий было предпринято, чтобы воодушевить и поддержать мужество христианских воинов. Однажды, когда армия остановилась на ночлег и солдаты готовились ко сну, из середины лагеря донеслось громкое восклицание: ADJUVA SEPULCHRUM SANCTUM! («Спасем Гроб Господень!») Эти слова, повторяемые воинами, эхом разнеслись по всему лагерю»[270].
Тамплиеры и госпитальеры, которые были хорошо знакомы со страной, по ночам отправлялись в экспедиции за провиантом и фуражом. В полночь они покидали лагерь, объезжали окрестности вместе с их туркополами, легкой конницей, и возвращались в лагерь на рассвете с богатой добычей – волами, овцами и провизией[271].
На обширной равнине возле Рамлы, когда тамплиеры шли в авангарде христианской армии, Саладин предпринял последнюю попытку, чтобы остановить их продвижение. Так начиналась одна из величайших битв эпохи[272]. Джеффри де Винсоф[273], биограф и спутник короля Ричарда в этой экспедиции, дает живое и восторженное описание продвижения огромного мусульманского войска по великой долине в окрестностях Яффы и Рамлы. «Со всех сторон, насколько хватает глаз, от морского берега до гор, ничего не было видно, кроме леса копий, над которыми развевались бесчисленные знамена и штандарты. Дикие бедуины[274], дети пустыни, верхом на арабских лошадях, со скоростью молнии неслись по бескрайней равнине, воздух потемнел от тучи стрел и снарядов. Яростные и безжалостные, наводящие страх одним видом своих лиц чернее сажи, они беспрерывно атаковали воинов-христиан, стараясь пробить брешь в плотном строю крестоносцев. Они бросались в атаку с жуткими криками и воем, которые, вместе с оглушительным звуком труб, горнов, цимбал и литавр создавали шум, подобный небесному грому».
Бой занялся в арьергарде, который составляли госпитальеры, более других пострадавшие от обстрела сарацинских лучников. Вынужденные ввязаться в бой первыми, иоанниты ринулись на правый фланг неприятеля, несмотря на запрет главнокомандующего, ибо Ричард планировал атаковать войско Саладина одновременно, единым фронтом. Вслед за госпитальерами оружие подняли и другие рыцари. Резкий переход крестоносцев от защиты к свирепой атаке привел иноверцев в смятение и замешательство. Правый фланг сарацин, не имея возможности отупить, был смят стремительным натиском христиан и в конце концов полностью уничтожен. Левый фланг также подвергся атаке. Победа христиан была одержана во многом благодаря личной доблести храброго Ричарда. Король сражался с такой яростью, что вокруг него образовалась широкая дорога, заполненная мертвыми сарацинами.
Саладину пришлось отступить с большими потерями, однако он не собирался сдаваться. Приказав не опускать знамен и не прекращать бить в литавры, он собрал свое расстроенное войско и удалился в Рамлу, где приготовился защищать дорогу на Иерусалим.
Когда битва была закончена, тамплиеры и госпитальеры отправились на поиски Жака д’Авена – одного из самых доблестных рыцарей и друга короля Ричарда. Его мертвое тело они положили на копья и принесли в лагерь под горестный плач братьев[275].
В ноябре того же года во время одной из своих экспедиций в поисках провианта тамплиеры были окружены превосходящими силами неприятеля – количество всадников достигало четырех тысяч человек. Им на помощь был отправлен Роберт де Бомон, 4-й граф Лестер, однако и он попал в засаду со своими рыцарями. Если бы сам Ричард Львиное Сердце со своим знаменитым боевым топором не пришел им на помощь, их всех ожидала бы печальная участь быть изрубленными на куски[276].
Стараниями доблестного короля был отбит город Газа – древняя крепость ордена Храма, который был захвачен Саладином вскоре после битвы при Тверии. Крепость была восстановлена, и в ней вновь был размещен гарнизон тамплиеров.
По мере продвижения армии крестоносцев Саладин отступал в сторону Иерусалима, а передовой отряд тамплиеров достиг селения Рамла.
В канун дня Святых Невинных Младенцев Вифлеемских сборный отряд тамплиеров и госпитальеров предпринял ночную вылазку за провиантом; они исследовали горную гряду, отделяющую лагерь от Иерусалима, и на рассвете вернулись в Рамлу с двумя сотнями волов[277].
Когда пришло время христианской армии занимать зимние квартиры, тамплиеры обосновались в Газе, а король Ричард и его армия разместились в соседнем городе Аскалон, стены и дома которого были восстановлены и укреплены английским монархом в течение той зимы. В то время как христианское войско восстанавливало силы на зимних квартирах, была достигнута договоренность между тамплиерами, королем Ричардом и Ги де Лузиньяном – «королем без королевства» – о передаче тому острова Кипр, который ранее был продан Ричардом ордену Храма. В соответствии с договором Ги де Лузиньян стал полноправным владетелем острова и обладателем императорского титула[278].
Когда закончился сезон дождей, христианское войско снова выступило в поход. Армия крестоносцев была всего в одном дне пути до Священного града, когда был созван Высочайший совет, в который вошли пять тамплиеров, пять госпитальеров, пять восточных христиан и пять западных крестоносцев. Иерусалим был близок, но, как бы тамплиеры и госпитальеры ни желали вернуть древние святыни, они настоятельно советовали королю Ричарду не идти на Священный град – шансы на успех были ничтожно малы, ибо у них не было ни осадных орудий, ни материалов для постройки оных, так как Саладин приказал уничтожить все деревья в окрестностях Иерусалима. Рассудительный и умудренный опытом английский монарх, по всей видимости, и сам был не склонен предпринимать осаду, а потому он прислушался к советам тамплиеров и госпитальеров, которые лучше его были знакомы со страной и особенностями ведения войны в Палестине, и отказался от этой рискованной экспедиции[279].
В июне 1192 года тамплиеры вместе с Ричардом участвовали в нападении на большой египетский караван. Захватив богатейшую добычу – четыре тысячи семьдесят верблюдов, пятьсот коней, провиант, палатки, оружие и одежду, большое количество золота и серебра, – они вернулись в Акру. Саладин попытался отбить караван, но, потерпев неудачу, осадил Яффу. Тамплиеры поспешили на выручку осажденным по суше, а король Ричард с двумя тысячами воинов – морем, и прибыл в гавань Яффы 1 августа. Благодаря их доблестным действиям город был освобожден, 2 сентября 1192 года было заключено перемирие. Кампания завершилась подписанием договора, согласно которому христиане получили привилегию посещать Иерусалим как паломники, Тир, Акко и Яффа и все побережье между ними были сохранены за латинянам при условии, что укрепления Аскалона будут снесены[280].
После заключения договора король Ричард горел желанием как можно скорее вернуться в свои владения. Он желал пересечь Европу неузнанным, ибо враги его, затаив злобу, искали случая, чтобы расправиться с воинственным и дерзким монархом. Ричард договорился со своим другом Робером де Сабле, Великим магистром храмовников, что покинет Палестину на одной из галер ордена в одеянии рыцаря-тамплиера и доберется до одного из портов Адриатики, в то же время королевский флот с королевой Беренгарией на борту проследует в Великобританию через Гибралтарский пролив. В ночь на 25 октября король Ричард отплыл в сопровождении Бодуэна де Бетюна и еще трех доверенных лиц, а также четырех верных тамплиеров[281]. Но, как известно, одеяние, в которое он облачился, не защитило его от подлой мести герцога Австрийского[282].
Ричард Львиное Сердце был одним из многих благотворителей ордена Храма. Помимо прочего, он даровал братии манор Кэлоу с различными правами и привилегиями[283].
Жильбер Эрайль (1195)
В 1193 году после смерти доблестного рыцаря и достопочтенного брата Робера де Сабле пост Великого магистра принял арагонский рыцарь Жильбер Эрайль (Гораль), ранее занимавший пост великого прецептора Франции[284]. Чтобы сохранить и закрепить свое господство в Палестине, тамплиеры начали возводить крепости, величественные руины которых сохранились по сей день. Самым известным из них был Шато-Пелерин (Замок Паломника)[285] – форт на мысу Атлит[286], на дороге вдоль побережья между Акко и Иерусалимом.
Шато-Пелерин
Замок был построен на месте одинокой башни, воздвигнутой первыми тамплиерами, размещенный в ней гарнизон защищал паломников на опасном участке пути, ограниченном с одной стороны морем, с другой – скалами. Узкий скалистый мыс Атлит, который вдается в море в нескольких милях от подножия горы Кармель, был превращен в укрепленный лагерь (каструм). Мыс окружает двойная зубчатая стена, соединенная неприступными бастионами и оснащенная всеми видами оружия. Крепость охраняют две гигантские башни в сотню футов в высоту и семьдесят четыре фута в ширину. Внутри расположен дворец – резиденция Великого магистра и покои рыцарей, великолепный храм, служебные и жилые помещения для услужающих братьев и наемных воинов, за ними выгон для скота, виноградники, огороды, фруктовые сады и пруды. Западные стены замка омывают волны соленого моря, внутри имеются источники превосходной пресной воды. Гарнизон замка в военное время составляли четыре тысячи человек[287].
Величественные руины этой знаменитой крепости до сих пор видны на берегу, в нескольких милях к югу от Акры. Левантийцы называют ее Кастель-Пеллегрино. Эдуард Пококк (1604–1691), английский востоковед и исследователь ислама, описывает его как «грандиозный и столь умело построенный замок, что его можно считать одной из главных достопримечательностей в этих краях». «Он окружен, – сообщает Пококк, – двумя стенами пятнадцати футов толщиной, внутренняя стена с восточной стороны не менее сорока футов высотой, а внутри, по-видимому, были возведены разнообразные строения. Служебные постройки крепости, вероятно, находились в западной части крепости, где я видел очаг, диаметром в пятнадцать футов. В крепости сохранились руины изящной высокой десятигранной церкви в готическом стиле: две пятигранные капеллы выстроены близ восточной стены церкви, между ними третья капелла, пристроенная к основному зданию, в которой, вероятно, размещался главный алтарь»[288].
Офицеры морского флота Джеймс Манглс и Чарльз Ирби, исследовавшие руины церкви, описывают ее как двойной шестигранник. Под карнизом видны alto relievo (горельефы) голов людей и животных, а стены украшены двойным рядом арок в готическом стиле, легкой и элегантной архитектуры.
Чтобы рассказать о всех подвигах тамплиеров, происшествиях и событиях, связанных с орденом, придется изложить всю историю Латинского королевства в Палестине, которое после ухода Ричарда Львиное Сердце просуществовало еще девяносто девять лет благодаря усилиями тамплиеров и госпитальеров. Ни одно важное сражение с неверными не происходило без доблестных тамплиеров, и всякий раз, когда мусульманские атабали[289] звучали на подступах к христианским владениям, трубы тамплиеров откликались, принимая вызов.
Филипп де Плессье (1201–1209)
Великого магистра Жильбера Эрайля сменил Филипп де Плессье (Деплесси), рыцарь из древнего анжуйского рода[290]. Теперь мы должны упомянуть о нескольких событиях, связанных с орденом храма в Англии.
Брат Джоффри Фиц-Стефен, который был магистром храмовников в Лондоне во время освящения церкви Темпла патриархом Иерусалима, умер вскоре после захвата Священного града султаном Саладином. Ему наследовал брат Эймери де Сент-Мор, который в 1203 году засвидетельствовал акт[291] короля Джона о предоставлении приданого для его юной королевы, прекрасной Изабеллы Ангулемской.
Филипп-Август, король Франции, отдал на сохранение в парижский Тампль огромную сумму денег, золото и серебро, а сокровища Джона, короля Англии, хранились лондонском Темпле[292]. Король Джон зачастую неделями жил в лондонском Темпле, и многие из его указов и постановлений наместникам, шерифам и бейлифам исходили из резиденции тамплиеров[293].
Приказы о сосредоточении английского флота в Портсмуте, чтобы предотвратить угрозу французского вторжения, инициатором которого стал папа Иннокентий III, исходят из Темпла, так же как и соглашение между королем и графом Голландии о предоставлении войска в случае высадки французов[294].
Во всех совещаниях и переговорах между недальновидным и мелочным королем и высокомерным и властным римским понтификом тамплиеры принимали активное участие. Два брата ордена были отправлены королем Джоном к папскому легату Пандульфу, условиться о переговорах по поводу снятия с Англии интердикта, по результатам которых король покорился папе и признал себя его вассалом, обещав выплачивать по 1000 марок ежегодно.
Вняв совету тамплиеров, король Джон направился к прецепторию Темпл-Юэлл, неподалеку от Дувра, где встретился с наместником папы Пандульфом, прибывшим из Франции, и малодушный король, владетель Англии и Ирландии, под страхом войны с Францией вынужден был покориться воле «Всевышнего, святых апостолов Петра и Павла, святой Римской церкви, матери нашей, ее владыки, папы Иннокентия III, и его католических преемников во отпущение всех своих грехов и грехов всех подданных его, как и живых, так и мертвых»[295].
На следующий год король Джон издал указ об истреблении еретиков в Гаскони, о чем был оповещен сенешаль этой провинции[296], и примерно в это же время тамплиеры стали посредниками в переговорах между королем Джоном и его августейшей невесткой «благородной, красноречивой и прекрасной» Беренгарией Наваррской, молодой вдовствующей королевой, супругой Ричарда Львиное Сердце[297]. Тамплиеры в Англии вели финансовые тяжбы с королем от имени леди Беренгарии. Когда ей была выплачена часть содержания, положенного вдовствующей королеве, она направила эти деньги на сохранение в Новый лондонский Темпл. В 1215 году после смерти короля Джона наследовавший ему Генрих III по настоянию тамплиеров выплатил долг отца – четыре тысячи фунтов – и назначил Беренгарии ежегодное содержание[298].
Джон постоянно проживал в Темпле, когда по требованию баронов Англии он был вынужден подписать MAGNA CHARTA (Великую хартию вольностей). Матфей Парижский рассказывает, что бароны пришли к нему в резиденцию храмовников в Новый Темпл в Лондоне, «настроенные весьма решительно, в полном вооружении, и потребовали возвращения свобод и законов короля Эдуарда, для себя, королевства и церкви Англии»[299].
Король Джон был щедрым благотворителем ордена. В 1215 году он даровал братству остров Ланди, в устье реки Северн; маноры Рэднедж в Бакингемшире и Хэрвуд в Херефордшире, а также наделил тамплиеров многочисленными привилегиями[300].
Гильом де Шартр (1210–1219)
Великого магистра Филиппа де Плессье сменил брат Гильом (Уильям) де Шартр, о чем известно из письма к папе, датированного ноябрем 1217 года:
«Преподобному отцу во Христе, владыке Гонорию, по промыслу Божьему главному понтифику Святой Римской Церкви, Уильям де Шартр, смиренный магистр бедного рыцарства Храма, выказывает должное почтение и смиренно припадает к вашим ногам.
Этим нашим письмом спешим сообщить вам, отче, о положении в Святой Земле, которую Господь освятил своей кровью. Знайте же, что тогда, как писано было сие письмо, огромное количество паломников – рыцарей и пеших воинов с начертанным на одеянии Животворящим Крестом – прибыло в Акру из Германии и других частей Европы. Сафадин[301], великий султан Египта, оставался в границах своих владений, не смея никоим образом докучать нам. Приезд короля Венгрии[302], и герцогов Австрии[303] и Моравии[304], а также только что полученные известия о скором прибытии флота фризов[305] не на шутку встревожили его. Никогда не были язычники столь слабы, как в настоящее время, и да сподобит Всемогущий Господь, святый отче, ослабить силы неверных. Но мы должны сообщить вам, что в этих краях кукуруза, ячмень и все необходимые для жизни припасы подходят к концу. В этом году урожай не оправдал ожидания наших землепашцев и виноградарей и почти полностью пропал. Местное население сейчас как никогда зависит от милости Запада, ибо хлеба не хватает, а иноземного зерна получено удручающе мало; и в добавление к нашим затруднениям почти все наши рыцари остались пешими, ибо мы не можем купить лошадей, чтобы заменить павших. И поэтому крайне важно, святый отче, оповестить тех, кто изъявил желание принять Крест, о нашем стесненном положении, чтобы они сами позаботились о хлебе и лошадях.
До приезда короля Венгрии и герцога Австрии мы вознамерились взять Наблус, однако предводитель сарацин Корадин был готов к нашему нападению и не отдал Наблуса, а потому мы все сейчас полны решимости предпринять экспедицию в Египет, чтобы разрушить их оплот – город Дамиетту, а оттуда пойдем на Иерусалим…»[306]
Осада Дамиетты
В мае месяце 1218 года состоялась вышеупомянутая экспедиция в Египет. Галеры тамплиеров вышли из Акры и спустя три дня бросили якоря в устье Нила. В составе мощной армии крестоносцев они осадили аванпост Египта – богатый город Дамиетту (совр. Думьят).
Пьер де Монтегю (1219–1232)
Вскоре после их прибытия вспыхнула эпидемия, жертвой которой стал Великий магистр Гильом де Шартр[307]. На высоком посту его сменил бывалый воин, брат Пьер де Монтегю (Монтегаудо), арагонский рыцарь, великий прецептор ордена в Испании[308].
Джеймс де Витри, епископ Акры, который сопровождал тамплиеров в этой экспедиции, с восторгом сообщает о подвигах братьев, о грандиозном сражении на Ниле, в котором было потоплено большое судно тамплиеров, и все бывшие на борту погибли. Также он описал нападение на лагерь христиан, раскинувшийся на западном берегу Нила, в начале ноября 1219 года, когда противник прорвался сквозь рвы и частокол и обратил защитников лагеря в бегство.
«Оскорбительные боевые выкрики сарацин, – говорит он, – были слышны со всех сторон, паника и смятение охватили расстроенные ряды христианского войска, когда Великий магистр и братия Храма предприняли отчаянную атаку и смело ринулись на первые ряды неверных. Дух Гедеона[309] воодушевил тамплиеров, и армия, следуя их примеру, храбро вступила в сражение. ‹…› Так Господь в тот день, через доблесть тамплиеров, спас тех, кто уверовал в него»[310].
Сразу после завершения осады Дамиетты (с 4 на 5 ноября 1219 года) Великий магистр ордена Храма вернулся в Акру, чтобы отразить вторжение аль-Муаззама, султана Дамаска, войска которого вошли в пределы Святой земли, о чем он сообщил в письме к епископу Или в Кембриджшир:
«Брат Пьер де Монтегю, магистр рыцарей Храма, преподобному брату во Христе по благодати Божией епископу Или, с пожеланиями доброго здоровья. Сим письмом мы сообщаем вам, отче, о претворении долга нашего перед Господом Иисусом Христом, после взятия Дамиетты и крепости Taphneos (Танис)».
Великий магистр описывает различные военные операции, сообщает о том, что сарацины снарядили множество галер для перехвата поставок провианта и другой помощи из Европы, о том, что флот тамплиеров, состоящий из нескольких галер, галиотов и других парусных судов храбро отражает атаки и освобождает воды близ христианских владений от судов под басурманскими флагами. Он сообщает, что султан Дамаска вторгся в Палестину, опустошил страну близ Акко и Тира, дерзнул раскинуть свои палатки подле Замка Паломника и вступил в Кесарию. «Ежели нам не будет оказана должная помощь, коию мы ожидаем следующим летом, – говорит он, – то все наши завоевания, а также земли, приобретенные нами за прошедшие века, окажутся в весьма затруднительном положении. Мы сами, да и все, кто живут в этих краях, до того обнищали из-за всех этих непосильных затрат, которые мы несем ради претворения заветов Иисуса Христа, что не располагаем необходимыми для обороны средствами и надеемся только на скорое получение подкрепления и пожертвования от верующих.
Отправлено из Акры, в день XII перед октябрьскими календами 1222 года от Р. Х.»[311]
Когда войска султана Дамаска были отбиты и оттеснены за границу христианских владений, Великий магистр вернулся в Дамиетту, чтобы осуществлять надзор за подготовкой к походу на Каир. Результаты этой катастрофической кампании описаны в письме к брату Алану Мартелу (Alanus Marcelli), прецептору Англии и магистру Храма в Лондоне:
«Брат Пьер де Монтегю, скромный предводитель воинов Христовых, нашему наместнику и возлюбленному брату во Христе, Алану Мартелу, прецептору Англии.
Доселе у нас были для вас благоприятные известия, чтобы сообщать вам об отчаянных стараниях наших во имя Иисуса Христа, теперь же – увы! Столько мы претерпели неудач и бедствий в земле Египетской за грехи наши, что нет у нас иных вестей, кроме плохих.
После взятия Дамиетты наша армия оставалась в течение некоторого времени в состоянии бездействия, что навлекло на нас частые жалобы и упреки от восточных и западных христиан. Наконец, после праздника Святых Апостолов, легат святейшего папы и все наши воины Креста выступили в поход по суше и по Нилу и благополучно добрались до того места, где стоял лагерем султан, во главе огромной армии врагов Креста. Между лагерем султана и нашим войском несла свои воды река Танис, рукав великого Нила. Не имея возможности перейти реку вброд, мы раскинули наши шатры на ее берегах и начали наводить мосты для переправы. Тем временем начался ежегодный разлив Нила, уровень воды стремительно поднимался. Султан велел провести свои галеры и галиоты по древнему каналу ниже наших позиций и перекрыл нашим судам выход на большую воду, тем самым прервав наше сообщение с Дамиеттой. ‹…›
Нам ничего иного не оставалось, как ретироваться. Султаны Алеппо и Дамаска, два брата султана, многие вожди и цари язычников, каждый со своим войском, прибыли на помощь противнику и попытались отрезать нам пути к отступлению по суше. Ночью мы начали наш марш, но неверные повредили дамбы, и вода хлынула по заброшенным протокам и древним каналам и окружила нас со всех сторон. Мы потеряли все наши припасы, многие из наших воинов были сметены стремительными потоками воды, и дальнейшее продвижение нашего христианского войска было приостановлено. Вода продолжала прибывать, и в этом страшном наводнении мы потеряли всех наших лошадей со сбруей, мулов с поклажей, обозы, провиант, снаряжение – все, что мы имели. Сами мы не могли ни наступать, ни отступать – не знали, куда податься. Мы не могли сразиться с египтянами оттого, что нас разделяло огромное озеро, которое образовалось между нами. Без продовольствия и всего самого необходимого мы были пойманы среди вод, как рыба в сети, и нам ничего не оставалось, как заключить договор с султаном.
Мы договорились сдать Дамиетту и отпустить всех пленных, заключенных в Тире и Акре, при условии, что султан вернет нам Древо Истинного креста и освободит пленных, коих он удерживает в Каире и Дамаске. Мы и несколько других были посланы оповестить жителей Дамиетты о навязанных нам условиях. Они крайне не понравились епископу Акры[312], канцлеру и тем, кто хотел удержать город. Этого желали и мы, ибо нет ничего прискорбнее, чем сдать иноверцам завоеванный город, уж лучше сдаться в вечный плен к кафирам. Но, зная, что для обороны города нет ни людей, ни средств, нам пришлось согласиться на условия султана, который взял с нас клятву, отпустил заложников и заключил с нами перемирие сроком на восемь лет.
Султан сдержал свое слово, и в течение пятнадцати дней, пока шли переговоры, снабжал наших солдат хлебом, зерном и всем необходимым для жизни.
Таковы наши несчастья, молим тебя о милости облегчить наши страдания настолько, насколько это в твоих силах. Прощай»[313].
1223 год
Брат Алан Мартел, которому было адресовано вышеуказанное письмо, сменил на посту брата Эймери де Сент-Мора и возглавлял орден в Англии в течение шестнадцати лет, а также был доверенным лицом короля Генриха III в различных важных переговорах. Во времена его магистерства в Лондоне Реджинальд[314], король острова Мэн, поддавшись уговорам легата Пандульфа, передал остров в руки папы и его католических преемников, сделав его владением Римской церкви[315].
В начале правления Генриха III тамплиеры в Англии, кажется, были в плохих отношениях с королем. Он неоднократно отсылал папе жалобы на них. В 1223 году святой понтифик издал буллу De insolentia Templariorum reprimienda, в которой заявил, что его возлюбленный сын во Христе, Генри, достославный король Английский, жаловался ему на узурпацию тамплиерами его королевских доменов; что они устанавливают свои кресты на домах, не принадлежащих им, что мешает сборщикам взимать подати и привлекать население к работам в пользу короны; что они вероломно отказываются платить пошлины в королевских манорах и втягивают судебных приставов и бейлифов в тяжбы, инициированные королевскими судьями.
Папа направил двух аббатов, чтобы расследовать это дело и подготовиться к судебному разбирательству[316], но тамплиеры, не дожидаясь суда, примирились со своим государем. 28 апреля 1224 года король Генрих призвал магистра ордена, брат Алана Мартела, чтобы тот устроил переговоры о перемирии между ним и королем Франции. Король Англии в то время жил в Темпле, поскольку верительные грамоты были подписаны именно там, в присутствии архиепископа Кентерберийского, нескольких епископов и Хьюберта де Бурга, главного юстициария[317]. Год спустя Алан Мартел был отправлен в Германию, чтобы договориться о заключении брака между королем Генрихом и дочерью герцога Австрийского[318].
В этот период братья Хьюго де Стоктон и Ричард Рейнджер, рыцари обители Нового Темпла в Лондоне, были хранителями королевских сокровищ в Тауэре. Брат Хьюго был назначен депозитарием – хранителем королевской казны, ответственным за ежегодную выплату графу Фландрии. Ему же Генрих III поручил крупную сумму денег, из которых было велено выплатить десять тысяч марок императору Константинополя[319].
Самым щедрым из многочисленных благотворителей ордена Храма в этот период был Филипп II Август, король Франции, который завещал сто тысяч фунтов Великому магистру Храма[320].
Арман де Перигор (1232–1244)
Великого магистра Пьера де Монтегю сменил брат Арман де Перигор[321]. В период его магистерства, в 1236 году, Вильгельм де Монсеррат, прецептор ордена в Антиохии, «стремясь расширить христианские владения во славу Господа Иисуса Христа», осадил крепость кафиров Дарбсак на границе Сирии и Киликии. Они встретили мощное сопротивление гарнизона крепости, но отказались отступить перед превосходящей силой, в результате войско было окружено и разбито; погибли сотни рыцарей Храма и с ними триста арбалетчиков, множество мирских воинов и большое количество пехотинцев. Балканфьером (знаменосцем) в той битве был английский рыцарь-тамплиер по имени Реджинальд д’Аржантон, выказавший необычайную доблесть в той грозной битве. Израненный, истекающий кровью, он непреклонно нес Босеан, вздымая боевое знамя ордена в самой гуще битвы, пока не упал замертво на груду тел погибших товарищей. Прецептор Антиохии, прежде чем его убили, «отправил в ад шестнадцать неверных»[322].
Как только тамплиеры в Англии узнали об этой катастрофе, они без промедления в союзе с госпитальерами собрали и направили помощь своим братьям. «Тамплиеры и госпитальеры, – говорит Матфей Парижский, – с нетерпением ожидали возможности отомстить за кровь своих братьев, с беспримерной страстью пролитую за дело Христа. Госпитальеры избрали брата Теодора, своего приора и самого доблестного солдата, вести отряд рыцарей и наемников и сопровождать ценный груз – деньги, собранные для помощи Святой земле. Подготовившись должным образом, они выдвинулись из обители госпитальеров Клеркенвелл в Лондоне и прошествовали через весь город с поднятыми вверх копьями, вооруженные щитами, под развевающимися знаменами. С большой торжественностью рыцари вступили на мост, и народ, собравшийся проводить защитников Святой земли, благословил их. Братья же склонили головы и препоручили себя их молитвам»[323].
1239 год
В то время как на Востоке тамплиеры доблестно сражались за Крест с неверными, один из братьев ордена, советник короля, по имени Джеффри (Гальфрид), проявил рвение в борьбе с иноверцами дома, в Англии. Сей брат особо отличился в гонениях на евреев, по словам Матфея Парижского, он преследовал несчастных израилитов, заточал их темницу и вымогал у них огромные суммы денег. Его злокозненные деяния не остались безнаказанными: вскоре брат Джеффри впал в немилость и был удален от двора, той же участи не избежал рыцарь-тамплиер брат Роже, казначей короля[324]. Кто-то из братьев ордена всегда был при дворе, и, когда английский монарх пересекал море, он обычно писал письма магистру Храма в Лондоне, извещая того о состоянии своего августейшего здоровья[325].
Освящение Алтарного нефа
В 1240 году была завершено строительство Алтарного нефа – прямоугольной пристройки к Круглой церкви Нового Темпла, в которой устроили главный алтарь. Обновленная церковь была освящена в праздник Вознесения Господня в присутствии короля Генриха[326].
1242 год
В период магистерства брата Армана де Перигора был заключен договор с султаном Дамаска, и Священный град Иерусалим снова перешел в руки христиан[327]. Вернулся патриарх и все духовенство, церкви были восстановлены и освящены. Тамплиеры и госпитальеры употребили все свое богатство на восстановление крепостных стен.
Великий магистр ордена Храма поведал о событиях тех дней в письме Роберту де Сэнфорду, прецептору ордена в Англии и магистру Нового Темпла в Лондоне:
«Брат Арман де Перигор, смиренный магистр бедных рыцарей Храма, возлюбленному брату во Христе, Роберту де Сэнфорду, прецептору в Англии, да спасет тебя Господь.
Всякий раз, когда есть возможность отправить письмо или весточку с посыльным, мы не упускаем возможность поведать братьям нашим о положении дел в Святой земле и поделиться мыслями о будущем, ибо таков наш долг. Спешим сообщить, что после нашей Великой Победы над султаном Египта и Нассром, его сторонником и пособником, великим гонителем христиан, они были вынуждены заключить перемирие, обещав вернуть последователям Иисуса Христа все земли по эту сторону Иордана. Мы отправили некоторых из наших братьев, самых благородных и сдержанных, в Каир, чтобы обсудить с султаном эти вопросы».
Затем Великий магистр поведал о том, как проходили переговоры о сдаче Священного града и большей части Палестины воинам Христа.
«…К радости ангелов и людей, – продолжает он, – в Иерусалиме христиане сейчас живут в покое, все сарацины изгнаны. Святые храмы очищены и переосвящены прелатами церкви; в тех местах, где не прославляли имя Господа в течение пятидесяти шести лет, сейчас, по милости Божией, ежедневно служат мессу и воссоединяются с Господом через вкушение Святых Даров. Для верующих во Христа вновь открыт доступ к Святыням, и нет сомнения, что в этом счастливом и благополучном состоянии мы могли бы еще долго оставаться, если бы наши восточные христиане отныне зажили в большем согласии и единодушии. Но – увы! – вражда и противоборство, вытекающие из зависти и ненависти, препятствуют наши усилиям в борьбе за Святую землю. За исключением посильной помощи, которую оказывают нам прелаты церкви и некоторые бароны, все бремя защиты ее лежит на нашем доме.
Для защиты и сохранения Священного града мы задумали возвести укрепленный замок близ Иерусалима, который позволит защищать наши владения и оборонять их от всех врагов. Но поистине мы никоим образом не сможем продержаться достаточно долго в этих местах, ибо нам противостоит султан Египта – самый могущественный и одаренный человек, если Христос и его верные последователи не окажут нам всестороннюю поддержку»[328].