Позади китайца возникли еще четыре фигуры. Дмитрий, Бурангул, Збыслав и дядька Адам.
Бурцев глянул на Аделаиду. Как-то теперь отнесется «просветленная» княжна к язычникам и еретикам, что так раздражали ее раньше? Нет, вроде ничего… Полячка, в самом деле, будто заново на свет народилась.
Приветливо и даже как-то виновато капризная дочь Лешко Белого улыбнулась всем и каждому. А у пожилого прусса – Бурцев не поверил собственным ушам! – даже попросила прощения.
– Не серчай, дядюшка Адам, на слова мои неразумные и обидные, – вздохнула гордая шляхтенка. – Не держи зла…
Вот это речи! Не девочки, но жены! Неожиданно пробудившаяся у воинствующей католички толерантность окончательно лишила Бурцева дара речи. А непробиваемый суровый прусс – тот, кажись, вообще растрогался.
– Пустое, дочка, – махнул рукой дядька Адам. – У нас сейчас проблемы поважнее имеются.
Проблемы?
– Что стряслось? – подобрался Бурцев. – Где остальные?
– Перебиты все, – доложил Дмитрий. – Супостат-то завал в подвалах уже разобрал. Опять греческий огонь на нас пустил. Поджег железную танк-колесницу да пострелял людей невидимыми стрелами.
Пострелял? Бурцев вздохнул. А они-то здесь стрельбы не слышали. Магическая звукоизоляция, однако!
– Мы вот только и остались, – продолжал новгородец. – Отступили, пока колесница горит… Извини. Василь, никак не можно там больше удержаться. Дышать нечем, и весь гарнизон крепости, наверное, сейчас в подвалы ломится. Вот догорит железный змей – и ворог здесь будет.
Что ж, очень может быть. Для фашистов потеря подземелья с малыми башнями перехода – это та еще трагедия! Уж цайткоманда постарается отбить обратную дорогу домой и вызволить своих магистра и медиумов. А что будет, когда гитлеровцы поймут, что все заветные башенки раздавлены танком, а эзотерики СС мертвы – и вообразить трудно. Живыми фрицы их отсюда точно не выпустят.
Значит, попались?! Мышеловка, значит?! Бурцев сжал кулаки в бессильной ярости. Все напрасно, все зря! Теперь их либо пристрелят, либо сцапают. Но тогда уж лучше бы пристрелили…
– Освальд, должен же быть отсюда другой выход! Ведь куда-то эти подземелья ведут! Нам нужно срочно выбираться из замка.
Добжинец сник:
– Это старые подземелья, Вацлав. Все ходы давным-давно разрушены, да и не известно мне о них ничего.
Дядька Адам и Збыслав, потупив взор, стояли в сторонке. Дмитрий растерянно развел руками в ответ на немой вопрос Бурцева: не знаю, мол, Василь, понятия не имею, как в беде помочь.
– А ты что мыслишь? Можно выбраться отсюда? – спросил Бурцев Бурангула.
Юзабаши сокрушенно покачал головой:
– Нет, иптэш Вацалав. Здесь один путь: сверху вниз – к этому колодцу. Больше я ходов не видел. Только дверь, которую нашел Сыма Цзян. Но и там выхода нет – я проверял.
Все молчали. Тягостная и безрадостная то была тишина. Приплыли, что ли? Похоже, что так. Впереди – верная смерть. Ладно, пусть смерть, но сначала… Бурцев взял пулемет наизготовку. Ох, кому-то мало не покажется сначала. Пятьдесят «невидимых стрел» в ленте, аккуратно уложенной внутрь патронной коробочки, – это не шутка.
Всхлипнула Аделаида. Нет, не пятьдесят. Сорок девять… Нельзя, чтобы она попала живой в руки разъяренных фашиков. А так… один выстрел в голову – Аделаидка даже испугаться не успеет. Лишь бы рука не дрогнула.
Что-то тихонько зашептала Ядвига, утешая княжну. Гм-м, не сорок девять. Сорок восемь, раз уж на то пошло. Ядвига ведь тоже… Как бы там ни ярился и ни противился Освальд, обеих девушек следует избавить от горькой участи пленниц. Да и самим бы тоже…
Сыма Цзян неожиданно выступил вперед, подставив тощую грудь под пулеметный ствол.
– Моя наша выведет! – Сморщенное лицо старика растянулось в насмешливой улыбке. «Какая же твоя глупая, Васлав», – говорили узкие и лукавые глазки уроженца Поднебесной.
– Ты?! Выведешь?! – Бурцев тряхнул головой. – Но как?!
Китаец с упреком покачал головой:
– Твоя плохо помнится то, что должна помниться хорошо. У наша есть простая выхода. Такая же простая, как входа.
– Хочешь сказать, что мы можем вернуться отсюда в Дерпт?! – осенило его.
– В Дерпта или в Кульма, или в Священная леса прусская людя.
– Погоди-ка, фон Берберг говорил, будто в Священном лесу пруссов уже не действует магия. Там все заблокировано или что-то вроде того… У него-то в лесу камлание не вышло.
Китаец хихикнул:
– Это потому что моя вышла. Моя пришла на развалина арийская башня раньше немца с медвежая щита и моя специально колдовалась так, что больше никакая колдаваться там не можется. А моя можется!
– Так это ты?! Ты заблокировал?
– Моя-моя! И в Кульма тоже моя поставила магическая блока, пока твоя разговаривалася с медвежая рыцаря.
Оп-ля! Оказывается, кульмская платц-башня тоже отсечена от основных сил цайткоманды!
Сыма Цзян довольно кивал. Ну, вылитый китайский болванчик!
– Моя много знайся про магия ария. Если бы моя имелася малая башня, то легко научивай четырех из вас древняя заклинания и покоряй время – прошлая и будущая. А так моя покоряй только пространства.
Бурцев хмыкнул. Уж извини, Сёма, с малыми башенками нынче напряженка.
– Но разве нам не нужно сначала вернуться на то самое место, откуда мы появились здесь? – поинтересовался Бурангул.
– Кто ведает арийская магия и нужная заклинания, тот можется открывать незримая дверя и уходить из любая места древняя колдовская башня. Для людя поломанная креста эта делать было удобна тама, в верхняя подвала. Нижняя подвала эта людя сберегалась для обратная перехода через времена. Но для моя, твоя и ихняя, – Сыма Цзян обвел рукой всех присутствующих, – хорошо сгодится эта места.
Китаец указал на колодец-арену.
– Эта места даже лучшая, чем любая другая. Здеся прячется колдовская сердца от башня арийская племя. Здеся большой-большой сила.
Бурцев кивнул:
– Хорошо, тогда возвращаемся в Дерпт – к дружине. Когда будешь готов, Сёма?
– Моя можется возвращать наша в Дерпта хоть сейчаса.
Бурцев задумался. Уходить так просто не хотелось. Особенно если можно уйти иначе. Тайник со шлюссель-башнями не давал ему покоя. Все-таки «рысь» – легкий танк. Все-таки что-то могло и уцелеть под гусеницами, в россыпях магической щебенки… Фон Берберг, помнится, говорил о двух малых башнях перехода. И вряд ли он врал.
– Освальд, – сказал Бурцев. – Я хочу попробовать стереть с лица земли твой замок или хотя бы донжон. Вместе со всеми, кто находится сейчас над нами. И хочу запечатать вход сюда для тех, кто уцелеет. Что скажешь?
Добжинец невесело усмехнулся.
– Этот замок уже не мой, Вацлав. Он принадлежит нечестивым воинам изломанного креста и пропитан древним колдовством. Это проклятый замок. Если тебе под силу разрушить его – действуй. Сноси все, до основания. Очисть это место от скверны, а там видно будет…
До основанья, а затем… Что ж, можно считать, добро от хозяина получено.
Бурцев повернулся к пожилому китайцу:
– Отец, ты что-то говорил об арсенале?
Китаец кивал – часто и быстро.
– Моя говорила. Твоя идется на эту балкону и сворачивается в сторону правой плечи. Тама многое-многое всего.
– А если это взорвать, что произойдет?
Китаец развел руки и сделал страшные глаза:
– Будет большая-большая буха! От эта буха из эта башня выпустится такая колдовства, что сокрушится вся, что есть над наша голова. Крепостя погибнется.
Бурцев усмехнулся. Именно этого ему и хотелось.
Он поднялся в нишу с порубленными медиумами, повернул, как объяснял китаец, направо. В самом деле, маленькая, прочная дверца, которую Бурцев не приметил по пути к магическому колодцу, сейчас попадала в освещенное бронзовым светильником пространство. Конечно же, любопытный Сыма Цзян не мог пройти мимо.
Дверь – приоткрыта. Видимо, именно отсюда эсэсовцы брали канистру с горючим. И не потрудились запереть замок снова. От кого запираться-то в безлюдном подземелье!
Бурцев заглянул внутрь и остался доволен. Помещение, которое занимал фашистский оружейный склад, раза в три превосходило по размерам ритуальный колодец древних ариев. И забито оно было по самое не хочу.
В аккуратных штабелях и на полках лежали смазанные стволы разных типов и калибров. Лежали патроны – в деревянных ящиках, а кое-где и россыпями. Лежали пустые и снаряженные пулеметные ленты, барабанные коробки и магазины. Лежали гранатные ящики, Лежали мины, лежала взрывчатка. Лежали гранатометы и минометы, и лежали упакованные выстрелы к тем и другим. И так – от пола и почти до потолка…
Цайткоманду снабжали по высшему разряду – грех жаловаться. С такими запасами можно выдержать любую осаду. Но уж если все это добро рванет здесь разом, никакая магия не убережет «Башню-на-холме».
А добро рванет…
Бурцев сунул пулемет Сыма Цзяну:
– Ступай, отец, начинай читать свои заклинания. Я скоро…
– Но магическая слова возвращевания в Дерпта совсема короткая.
– Все равно иди. Сделай так, чтобы к моему появлению «слова» стало еще короче.
Китаец пожал плечами и ушел. Бурцев открыл пару ближайших гранатных ящиков. Старые знакомцы! «М-24»… В одном ящике хранились корпусы со взрывчаткой. В другом – деревянные ручки с воспламенителями, капсюли и прочие «аксессуары». Придется повозиться. Но недолго. Вставить капсюль-детонатор в корпус и прикрутить деревянную ручку к цилиндрическому основанию – секундное дело.
Он прикинул: сила взрыва будет неслабой. Но надо ведь, чтоб наверняка… Вытащил еще шесть металлических цилиндров от «М-24». Этим гранатам деревянные рукояти уже ни к чему. Этим нужно другое…
Он скрепил их в единое целое пружинными держателями. Обмотал – крепко, надежно. Вышла внушительная связка из семи «колотушек» на одной ручке. С такими фашики, бывало, и на танки хаживали. Бурцев обхватил пальцами фарфоровый шарик, болтавшийся на конце деревянной рукояти. Теперь остается только дернуть. И бросить. Он задумался. Прихватить с собой что-нибудь еще, окромя пулемета?