- Если не хотите сдохнуть от жажды, учитесь. В иголках влага, а влага – жизнь.
Солдаты за его спиной сомневались, косились друг на друга. В их глазах читалось недоверие: что, правда, можно пить смолу и не отравиться? Но жажда уже жгла горло, губы у многих растрескались. И только двое решились без промедления.
Журавлёва, привычно сжатая, но решительная, без слов полезла следом на сосну, обдирая ладони о кору. А Станислав Хромов, хоть и морщился, но повторил движение Ярослава, выжимая сок из иголок. Остальные же топтались внизу, разрываемые между страхом и необходимостью, и в лесу воцарилась странная тишина – с шорохом ветра, скрипом стволов и капающим где-то невидимым ручейком.
И именно в этой тишине стало ясно, кто готов учиться и выживать, а кто останется лишь обузой на дороге в горы.
Глава 15
Шли мы всё дальше и дальше вглубь чащи, и постепенно становилось ясно: выживут только те, у кого нервы крепче и желудок переваривает гвозди. На деле лишь Хромов и Журавлёва оказались людьми, кто без лишних разговоров слушал советы Косого. Когда он показал, как из свежих сосновых иголок можно добыть светло-зелёный сок, утоляющий жажду, они не стали ломаться, а тут же полезли вверх по стволам, отламывая целые ветки. Треск сухих сучьев, шуршание иголок и запах смолы сразу наполнили воздух. А вскоре они ещё и шишек натаскали, тяжёлых, с приятной смоляной липкостью на ладонях.
Только Ярослав мог знать подобные хитрости. Он прожил в пустошах достаточно, чтобы научиться видеть: природа не жадная, она лишь требует терпения. Хочешь жить – ищи, рви, добывай, и тогда даже в лесной глуши найдёшь всё, что нужно.
Кто-то из солдат, глядя на это, скривился и бросил с досадой:
- Лучше уж быть зверем, чем возиться с такой мерзостью. Вот бы мне переродиться в животное в следующей жизни….
Ярослав поднял глаза, посмотрел на него спокойно, но с лёгкой усмешкой, будто проверяя, выдержит ли тот разговор.
- Животные живут куда труднее, чем тебе кажется. Вот жирафы – самые высокие из сухопутных зверей. Их спасает только рост: хищник не всякий подступится. Но знаешь, как им тяжело с самками? Самец должен сперва выпить её мочу, чтобы понять, готова ли она к спариванию. А если ошибётся, то выходит – зря пил. Так что и зверям, поверь, не сахар.
В ответ в рядах прошёл нервный смешок, кто-то скривился, другие уставились в землю. Ясно было: Косой нарочно говорил так, чтобы выбить их из привычного равнодушия, показать – иллюзий о лёгкой жизни даже у зверей быть не должно.
И чем дольше он говорил, тем явственнее чувствовалось, что Ярослав теперь увереннее себя держит. Причина проста: у него в руках был пистолет. Металл приятно холодил ладонь, отдаваясь в кожу тяжестью и обещанием силы. В их небольшой группе всего одиннадцать человек, и оружия – лишь семь стволов. Но три из них уже были у Косого и Ярославы Журавлёвой. Это меняло многое: равновесие сил смещалось, и каждый это прекрасно понимал.
Лес вокруг шумел – ветер раскачивал верхушки, и там, высоко, шуршали иглы, будто шёпот самих гор Урала. Запах хвои резал лёгкие, бодрил и напоминал, что жажду можно перебить не только водой, но и самой смолистой свежестью леса. В груди у каждого гудела усталость, но поверх неё нарастало напряжение: кто теперь в этой компании хозяин положения, уже не было секретом.
Кроме того, они владели оружием так, что иной позавидовал бы – один с продвинутым мастерством стрельбы, другой же довёл этот навык до совершенства. Если только судьба не столкнёт их лицом к лицу со Хромовым, их слаженный союз мог бы смести кого угодно.
Пока остальные хлопотали с сосновыми иголками и шишками, Косой чувствовал, что ему нечем заняться. Мысли его сами собой вернулись к свитку дублирования навыков, который он всё ещё не использовал. Взгляд его упал на Ярославу Журавлёву, и он решительно произнёс в мыслях: "Применить свиток".
"Случайно скопированный продвинутый навык цели: изготовление бомбы"
Ярослав остолбенел. Навык мгновенно отпечатался в его памяти, но вместе с этим пришло чувство странного недоумения. Откуда у Журавлёвой такие чудовищные умения? Что это за школа жизни у неё была?
Он перебирал в уме её арсенал: меткая стрельба, создание взрывчатки и, как ни странно, прыжки через скакалку. Словно набор из разных людей – несочетаемое, но в её исполнении каким-то образом естественное.
Ярослав, не удержавшись, уточнил мысленно:
"Есть ли у неё навыки убийцы?"
"Доступ разрешён. У цели обнаружен продвинутый навык убийцы"
Косой нахмурился. Картина становилась всё тревожнее. И вдруг в голову пришла нелепая мысль:
"А чтение детских стишков у неё есть?"
"Доступ разрешён. У цели обнаружен продвинутый навык пение детских стишков"
Ярослав чуть не расхохотался, но тут же прикрыл рот ладонью. Смех застрял в горле, и вместо этого он лишь выдохнул со смесью раздражения и изумления. "Ну и мешанина… убийца и стишки – вот это, мать его, гармония!" Словно какой-то плохой супергеройский боевик смотришь про русских воспитывающих супербойцов с самого детства. Дичь, короче.
Тем временем люди закончили собирать шишки и иголки. Ярослав обвёл их взглядом и недовольно фыркнул:
- Да вы хоть гляньте, что сделали. Дерево живьём ободрали, будто голого нищего на морозе оставили! Что ж вы все с одного дерева рвёте, а? Лес кругом!
Все подняли головы. И правда – сосна стояла ободранная, с торчащими жалкими пучками иголок, словно больная.
Ярослав продолжил, теперь чуть мягче:
- И вообще… не пора ли благодарить того, кто вам азы выживания в пустошах объясняет?
Толпа перемигнулась. Большинство стояло растерянное, словно не до конца поняло, шутит он или говорит серьёзно. Лишь несколько человек смущённо кивнули и пробормотали слова благодарности. Но Косой ясно заметил: только Хромов и Журавлёва сказали это искренне.
На счету у Ярослава уже было 86 жетонов благодарности – весомая плата в его странной системе. Это подталкивало его ещё сильнее – чем больше благодарности, тем ближе разблокировка оружия.
И вот он снова оглядел спутников. Взгляд задержался на Любови Синявиной. Все что-то притащили – даже Людвиг Булавкин, обычно ленивый и трусливый, держал пару шишек. А у неё руки пустые.
Когда Любовь заметила, что он смотрит прямо на неё, щеки её порозовели, и она неловко пробормотала, словно оправдываясь:
- Я… я не могу залезть….
Могла ли Любовь Синявина, известная певица и любимица публики из крепости, когда-либо в своей жизни карабкаться на такое высоченное дерево, обдирая руки о кору и сбивая коленки? Конечно же, нет. Вот и стояла она теперь с пустыми руками, в то время как остальные, даже самый нерасторопный из солдат, уже тащили в охапках шишки и иголки.
Когда человек чувствует себя особенно одиноким? Когда у всех есть что-то, а у тебя – ничего. У всех есть деньги – а у тебя карманы пусты. У всех есть тепло – а тебе достался сквозняк. Вот и здесь: у всех есть сосновые шишки, а у Любови Синявиной – нет.
Она помялась, не решаясь, потом всё же подошла к Ярославу Косому и тихо, почти шёпотом, спросила:
- Я дам тебе пятьдесят тысяч рублей, если ты соберёшь для меня немного шишек. Как тебе такое?
Глаза Ярослава вспыхнули так, будто в них бросили угольки из костра. Он мгновенно вытащил все шишки и иголки, которые спрятал за пазухой и даже в рукавах, и торжественно всунул их в руки Любови.
- Теперь ты мне как родная сестра! – выдал он с довольной улыбкой.
Любовь даже не знала, что сказать. Она с изумлением посмотрела на него, потом только выдохнула:
- Спасибо.
"Благодарность от Любови Синявиной +1!"
Ярослав, конечно, раньше не торговал водой – слишком она была ценна. Чистая, редкая, да ещё и в бутылке, которую удобно таскать. Но шишки и иголки – совсем другое дело: бери, не хочу, хоть мешками. А тут ещё такие деньги предложили! Пятьдесят тысяч рублей – за эту сумму можно было жить в городе два года без забот, питаться горячей едой и ходить в чистой одежде.
И правда: как узнать, станешь ли ты братом или сестрой Косого, пока не заплатишь ему? Он и правда был братом Шрёдингера: в один момент он тебе чужой, а в другой – уже самый близкий родич, всё зависит от суммы.
Любовь прижала к груди охапку шишек, но заметила, что Ярослав больше не полез за новыми. С любопытством спросила:
- А разве ты не будешь собирать ещё? Что ты будешь есть ночью?
Ярослав хитро прищурился и, как человек, открывающий козырь в игре, ответил:
- Шоколад.
Любовь застыла, не находя слов.
А ведь у него и правда ещё оставалась плитка шоколада, которую он выменял у неё же самой. Несколько дней он таскал её за пазухой, и теперь сладость подтаяла от тепла его тела. Осень хоть и поздняя, но Ярослав будто сам излучал жар – вот и растопил заодно деликатес.
Сначала он не поверил Ярославе Журавлёвой, когда та уверяла, что шоколад плавится в тепле. Ведь раньше он никогда его не пробовал. Он даже хотел унести сладость Алексею Проныре – мол, пусть Лёшка тоже попробует. Но, похоже, донести не получится.
И вот радость Любови Синявиной улетучилась так же быстро, как и появилась. Шоколад, которым хвастался Ярослав, был тем самым, что он обманом выманил у неё самой.
Перед наступлением вечера Косой наткнулся на огромную впадину у подножия скалы – словно сама земля подалась внутрь и решила спрятать от ветра и непогоды всех, кто сумеет её найти. Из серой каменной громады торчал тяжёлый утёс, образуя широкий выступ. Получилось нечто вроде естественного навеса – полуоткрытая пещера, где можно было укрыться и от дождя, и от пронизывающего ветра.
Он поднял глаза к небу: в вышине лениво плыли перистые облака, похожие на тонкие клочья шерсти, что кто-то разорвал и бросил на лазурь. Ярослав не знал, по каким законам это работает, но нутром чувствовал – такие облака всегда предвещают дождь. И не ошибся.
Едва группа успела обосноваться под скалистым сводом, как небо будто прорвалось – дождь хлынул стеной, загрохотав по камням и земле. Казалось, что тысячи ведер разом перевернули над ними. Воздух мгновенно наполнился свежестью, но вместе с тем запах сырости и камня смешался с едва ощутимой металлической кислинкой, от которой першило в горле.