- Давайте поищем тропу суше, – предложил Ярослав. – Лужи теперь – не просто грязь. В них может скрываться что угодно… и не всё безвредно.
Он поморщился, вспомнив огромных муравьёв, размером с человеческие пальцы, и отвратительных жуков с лицами, чьи хитиновые панцири поблёскивали в темноте. Пиявки, которых в этих водоёмах наверняка было предостаточно, могли быть ещё хуже – хватило бы одного укуса, чтобы человек не встал.
- Как вообще жуки смогли вырасти такими огромными? – задумался Ярослав вслух. – И эти… с лицами… кто они вообще?
Хромов шагал рядом, сосредоточенно глядя под ноги, но, услышав вопрос, ответил после короткой паузы:
- Думаю, всё дело в кислороде. Их тела не должны были бы выдержать такой рост – у насекомых слишком хрупкая структура. Но если в воздухе кислорода стало намного больше… организмам стало проще расти. Заметьте, ребята: несмотря на усталость, голова у нас ясная, мысли цепкие. Это тоже от избытка кислорода.
Ярослав кивнул. Логика в словах Хромова была, и немалая. В конце концов, мир уже давно перестал подчиняться прежним правилам – почему бы и нет?
- Подожди-ка минутку, – удивился Ярослав Косой, обернувшись на Хромова. – Хочешь сказать, что и растительность тут мутирует, эволюционирует, накачивая воздух кислородом? Я заметил, что даже возле крепости зелень стала гуще, как будто ожила. Выходит, со временем насекомых станет ещё больше, и заражений от них – тоже?
- Вполне возможно, – кивнул Станислав Хромов, не сбавляя шага.
Разница в их физической форме становилась очевиднее с каждым часом. Для Ярослава прогулка по лесу походила на лёгкий поход – дыхание ровное, мышцы будто пружинят, ни намёка на усталость.
Хромов, хоть и был сверхом, выглядел иначе. Его тело всё ещё не привыкло к нагрузкам. Он сам признался, что только с момента Пробуждения начал ощущать, как тело перестраивается, но процесс шёл медленно.
- С тех пор как во мне проснулась сила, – заговорил он после короткой паузы, – я заметил одно: если во время тренировок загоняю тело до предела, оно меняется. Форма становится лучше, мышцы крепче.
Ярослав задумался. Может, и ему попробовать? Но, скорее всего, не сейчас. Здесь, в диком лесу, любое перенапряжение могло обернуться гибелью. Лучше дождаться города – там будет время и место для экспериментов.
Тем временем Людвиг Булавкин, Любовь Синявина и бывший раненый выглядели так, будто прошли через ад. Одежда, ещё недавно чистая и аккуратная, была в клочьях, на лицах – разводы грязи, не хуже, чем у Ярослава. Только вот они не смели замедлиться, не то что отстать – страх быть брошенными один на один с этим лесом подгонял сильнее любого приказа. Они знали: никто ждать их не станет, а значит, смерть догонит быстро.
Зато Журавлёва поразила Косого до глубины души. Да, она устала, но выносливость её всё ещё была лучше, чем у самого Хромова.
И тут произошло странное. Из тела Станислава медленно отделилась тёмная тень – словно кусок ночи сгустился и зашевелился. Ярослав замер, напрягся, готовясь к опасности.
Но следующая сцена выбила его из колеи окончательно. Хромов не стал нападать или защищаться. Он просто… забрался на спину своего теневого клона, будто верхом на лошади, и устроился там, словно собирался покататься.
Ярослав стоял с открытым ртом. Увидеть такое – это было за гранью его представлений о сверхах.
- Эй, да чтоб тебя! Это ж чистое жульничество! – возмутился Косой, не веря своим глазам.
С тех пор как Станислав открылся и признал, что он сверх, он стал пользоваться своей силой почти без стеснения. Видимо, долгое время, пока её приходилось прятать, в нём копилось желание дать волю этому могуществу. Теперь он порой даже забывал, что можно идти пешком, а не летать на собственной тени.
Теневой клон двигался легко, почти невесомо, будто скользил по земле, не оставляя следов. В отличие от своего хозяина, он не уставал вовсе – его выносливость, казалось, была вдвое выше. Если бы не риск раскрыть, что он тоже владеет этим умением, Ярослав бы и сам вскочил на спину своего клона и прокатился, смеясь, как мальчишка.
А вот Людвиг Булавкин, Любовь Синявина и Ван Лэй выглядели так, будто их загнали до предела. Пот заливал лица, грязь липла к одежде, а в глазах плескалось отчаяние. Сравнение с Хромовым и Ярославом било по ним больнее, чем усталость. "Почему они могут, а мы нет? Почему мы не пробуждены?!" – отчаянно думали они, спотыкаясь о корни.
Внезапно теневой клон Хромова резко застыл. Воздух вокруг стал чуть холоднее, как перед грозой. Ярослав почувствовал, как его собственные пальцы невольно сжимаются в кулаки.
Он заметил, как мышцы Хромова напряглись, словно у кота, взъерошившего хвост. Станислав осторожно, с почти кошачьей пластикой, соскользнул со спины своего клона, стараясь не потерять ни мгновения.
- Все, смотрите вперед, – тихо произнёс он, и даже шёпот прозвучал глухо, словно в нём звенела опасность.
Лес впереди был мрачен, сырой, наполненный запахом прелых листьев и земли. Сквозь переплетение веток мелькнуло что-то белое. Слишком белое для этого тёмного мира.
- Ч-что это? – голос Людвига дрогнул, и он машинально сделал шаг назад, прячась за спины других.
Хромов прищурился, долго вглядываясь. Наконец сказал, едва слышно:
- Смотрите сами… Не кажется ли вам, что это женщина в белом… которая… трётся о дерево?
Ярослав почувствовал, как кожа на затылке пошла мурашками, а волосы встали дыбом. Лес будто притих, даже ветер замер.
Глава 20
В густом, сыром лесу тишину нарушал лишь шорох листвы, будто невидимые пальцы осторожно перебирали кроны деревьев. Сквозь переплетение ветвей временами прорывался резкий порыв ветра, и казалось, что вместе с ним над головами проносятся какие-то тёмные, чуждые существа. Воздух был вязким, пахнул влажной землёй, прелыми листьями и чем-то металлическим, похожим на запах ржавчины. В общем, как обычно.
Все стояли, затаив дыхание, и не сводили глаз с белёсой фигуры, возникшей впереди. Она выделялась, как клякса извести на чёрном холсте леса. Словно само присутствие этой женщины грозило вызвать беду – достаточно было неправильного движения или даже слишком громкого вдоха.
И почему, чёрт побери, она в таком месте тёрлась спиной о дерево, будто обычная прохожая, уставшая в дороге? Никто не мог этого объяснить. И именно непонятность происходящего поднимала волну страха всё выше, сжимая грудь изнутри ледяными когтями.
Косой заметил, что Журавлёва рядом с ним впервые выглядела по-настоящему напряжённой. Её тонкие губы были плотно сжаты, и он отчётливо видел, как побелели костяшки пальцев, стиснувших рукоять пистолета. Даже дыхание у неё стало сбивчивым, слишком резким для девушки, привыкшей к опасности.
Перед ними, на границе света и тени, стоял теневой клон Хромова. Его фигура напоминала густую тьму, застывшую в человеческом облике. Он словно заслонил собой женщину в белом, готовясь к удару. Но та по-прежнему оставалась на расстоянии – десятки метров разделяли их, и всё же напряжение было таким, будто она уже дышала им в лицо.
- Может, обойдём стороной? – шёпотом предложил Ярослав, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Может, она и не двинется за нами.
Но едва слова сорвались с его губ, лес содрогнулся. Ветер, налетевший внезапно, взвыл между стволами, захлестнул, как холодная вода, а белая фигура приподнялась, будто её подхватили невидимые руки. Она не шла – она парила, едва касаясь земли.
Станислав Хромов стиснул зубы, и звук этого хруста прозвенел громче, чем ветер.
- Мы не можем убежать от неё, – выдавил он. – Если какой-то призрак способен задержать нас здесь, то как, скажите, мы пройдём через уральские горы?!
Он коротко взмахнул рукой, и его теневой клон двинулся вперёд – бесшумно, словно вырвавшийся из самой темноты. Настоящий Хромов не отрывал взгляда от женщины в белом, каждая мышца его тела была напряжена, готовая к рывку.
Ярослав и Ярослава переглянулись. В её глазах он прочёл смесь ужаса и неверия, а сам поймал себя на том, что сердце стучит слишком громко, будто пытается перекричать ветер. Они не ожидали, что Хромов решится первым двинуться навстречу этой неведомой угрозе. Его решимость казалась безрассудной… и именно поэтому внушала уважение.
Некоторые люди любили бросаться громкими словами, кичились храбростью и бравадой там, где ничто им не угрожало, но стоило оказаться лицом к лицу с настоящей опасностью – они тут же съёжились, становились тихими и мелкими, словно мыши под кошачьим взглядом. Другие же, напротив, будто рождены были для подобных минут: чем темнее становился горизонт и чем ближе подступала угроза, тем ровнее у них было дыхание и твёрже шаг. В их костях таилась особая дикость – врождённая, животная свирепость, которая вытесняла страх.
- Давай догоним его, – спокойно сказал Косой, будто речь шла не о смертельной опасности, а о том, чтобы догнать попутчика на дороге.
Он послал знак Журавлёвой, и через секунду они бесшумно двинулись следом за Станиславом Хромовым. Теперь все понимали: они связаны одной нитью, и нельзя позволять Хромову одному нести груз риска.
Людвиг Булавкин дрожащим голосом пискнул:
- А нам-то что делать? Может, лучше подождём?
Любовь Синявина побледнела, прижимая руки к груди, и срывающимся шёпотом ответила:
- А если оно появится прямо возле нас?..
Её слова тут же обернулись действием – она рванула вперёд, догнав остальных, а за ней, пошатываясь, поспешил бывший раненый солдат.
Булавкин остался позади и понял, что тьма за его спиной давит тяжелее, чем страх идти навстречу непонятному. Его зубы заскрипели, он вскинул голову и пролепетал:
- Эй! Подождите!..
Ярослав шагнул ближе к Хромову и негромко сказал:
- Если поймёшь, что тебе её не одолеть, попробуй хотя бы ограничить её движения своим клоном. Нам только немного времени – сосредоточим весь огонь, что есть.
В руках у них поблескивало оружие: стволы тяжело дышали сталью, замки тихо щёлкали, словно голодные зубы. Казалось, это был их последний аргумент против белой незнакомки. Если она не страшилась свинца, оставалось лишь развести руками и смириться.