[20].
В недавно проигранной битве в плен к ордынцу Темуру Малику Оглану попал знатный узбек – Орунг Тимур. Он был ближайшим другом Тохтамыша и бежал вслед за ним в Мавераннахр от Урус-хана. Его не убили. Темур Малик Оглан проявил великодушие, в отличие от ужасного отца он был добр, и отпустил пленника. Перед этим, на пиру, глядя, как танцуют гурии в шальварах, слушая завывание любимых музыкальных инструментов, он сказал ему так:
– Хочешь, оставайся у меня в Сарае и служи мне, а не можешь, я пойму, тогда иди, куда знаешь.
Орунг Тимур упал к его ногам, многократно поцеловал его сапоги, сказал, что его ждут жены и детки, что не может остаться, и ушел. Как оказалось, не всегда стоит проявлять великодушие и отпускать пленников. Орунг Тимур ветром прилетел в Самарканд и бросился в ноги великого эмира Тимура.
– Он слаб! – сказал беглец. – День и ночь пьет, спит до полудня! Если даже будет сто важных дел, никто не может разбудить его. По этой причине все потеряли надежду на него. В улусе Джучи хотят прихода хана Тохтамыша!
Эта весть стоила дорогого. На счастье Тимура и Тохтамыша, памятуя о прошлой страшной зиме, эту зиму беспечный Темур Малик Оглан решил провести со своим войском в теплых краях – в Кара Тале. Оттуда до Сыгнака было несколько переходов.
Тимур сказал свое веское слово:
– Тохтамыш-хан, иди на Темура Малика! Но слушайся опытных бахадуров, они помогут привести тебя к победе!
Тохтамыш, уже столько раз лично проваливавший баталии, скрепя сердце пообещал слушаться. Хотя в глубине души он даже не мог предположить, что какой-то бахадур способен знать что-то лучше него, Чингизида. Как такое может быть? Ему сам Аллах дал право быть принцем и ханом, значит, он во всем хорош, и в полководческом деле тоже. Но он не сказал об этом своему благодетелю – зачем его расстраивать? Тимур в очередной раз дал своему протеже самых надежных полководцев, и Тохтамыш устремился в ордынские земли. Враг предполагал такой ход и ждал его. Эта битва оказалась успешной для Тохтамыша, тем более что многие беки и впрямь при первой возможности переходили на ту сторону, в защиту которой выступал великий эмир Тимур. Хан Темур Малик Оглан после очередного пира бежал, чтобы уже никогда не появиться на политической арене своего времени, он просто исчез. Только теперь хан Тохтамыш стал действительно правителем большей части Золотой Орды. Но был еще эмир и темник Мамай, взявший власть на правом берегу Волги и распространив ее на левый, в Сарае, где посадил своего ставленника. Весной 1378 года Тохтамыш с армией двинулся на него, частично отвоевал земли предков и вернул Сарай.
Тимур торжествовал: его план удался!
Едва правитель становится чуть слабее или отступает, как прежние враги набрасываются на него, словно стая шакалов. В те месяцы, когда началось противоборство Тимура и Урус-хана, Хорезм тотчас поднял голову. Юсуф Суфи послал войско, и то разграбило Бухару. Тимур написал письмо, в котором вопрошал: а так ли поступают родственники друг с другом? Ведь племянница Юсуфа Суфи когда-то стала женой сына Тимура – Джахангира. Владыка Хорезма от великого гостеприимства заключил посла в темницу. Тимура это разозлило. Он отправил еще одного посланника с письмом следующего содержания: «Царям не приличествует задерживать послов, они ни в чем не виноваты. Если у тебя есть что сказать, говори мне, при чем тут посол? Отправь его обратно и не делай так больше, а то будешь раскаиваться». Однажды он уже до смерти напугал Юсуфа Суфи, и тот, по всей видимости, затаил великую злобу на Тимура. Как метко заметил летописец: «Тот, неблагодарный и безрассудный глупец, пленил и второго посла». А потом от злобы и жадности второй раз ограбил Бухару.
Хорезм перешел все границы допустимого, и Тимур задумал жестоко отомстить соседу.
В это время случились два добрых события. Из долгого паломничества вернулся друг и полководец Тимура – Хаджи Сайф ад-Дин, готовый снова взять в руки меч. И Тимур еще раз женился, на этот раз на одиннадцатилетней Туман-аге, дочери Муса-бека. Это был брак по законам шариата, Тимур должен был так поступить. Для девочки-жены на западной стороне Самарканда он велел построить дворец с павильонами и разбить вокруг двенадцать садов, объединенных друг с другом.
И только потом он собрал огромное войско и двинул его на Хорезм. Тимур взял в осаду главный город Хорезма – Ургенч – и быстро возвел напротив него новую крепость для своей армии. Обстоятельность, с какой Тимур взялся за дело, испугала Юсуфа Суфи, и теперь уже он отправил письмо владетелю Мавераннахра.
Когда посол прочитал его, Тимур долго не мог поверить своим ушам. А потом, сидя на троне, стал сотрясаться от хохота. В письме было: «Сколько народу мучается из-за нас двоих! – Это сетовал вероломный Юсуф Суфи. – Надобно, чтобы мы двое вышли в поле сражаться».
Насмеявшись вволю, Тимур сказал послу:
– Передай хозяину, что именно такого ответа я и просил у Бога! Завтра утром жду Юсуфа Суфи перед крепостью. Лети к нему немедленно – передай мои слова!
Посол низко поклонился и мгновенно исчез. Мало кто поверил, что такой поединок возможен. Зачем великому государю так рисковать? Да и тому, хорезмийцу, зачем? Пусть выберут лучших бахадуров с обеих сторон, и те устроят сечу. Но не тут-то было. Утром Тимур, хромая, вышел в полном облачении и сел на коня. Впереди, в утренней дымке, вырастал древний Ургенч. Все эмиры до одного, кто был рядом, запротестовали, не хотели пускать Тимура. Сам Хаджи Сайф ад-Дин, перехватив узду лошади своего повелителя и друга, сказал:
– Когда твои слуги живы, государь, тебе не следует идти воевать самому. Это можем сделать мы.
Но Тимура только разозлили навязчивой опекой его бахадуры.
– Сам разберусь как-нибудь. Слава Аллаху, я крепко держу меч! Теперь поглядим, крепко ли его держит этот хорезмийский болтун!
И поехал в сторону Ургенча один.
– Трубачи, за мной! – только и крикнул он.
За ним поехали четверо трубачей. На середине пути они стали трубить в свои длинные рога, как трубит олень, вызывая на бой противника. Жуткий вой эхом понесся по всей округе.
Всю эту ночь Юсуф Суфи не сомкнул глаз. На что, собственно, он надеялся, когда отправлял вызов человеку, для которого вся его жизнь была одним сражением? Это Тимур, а не Юсуф Суфи, был молодым бойцом-беком в Мавераннахре, когда поджидал отряды грабителей-могулов на караванных дорогах; это Тимур возглавлял летучие отряды сорвиголов, выступая на стороне того или иного эмира, и сражался с превосходящим числом противником; это Тимур был храбрым наемником-полководцем, вступавшим в битвы в чужих землях с целыми армиями врагов. Наконец, это Тимур сам водил победоносные армии и почти всегда побеждал. Возможно, владыка Хорезма, амбициозный и мстительный Юсуф Суфи, и впрямь далеко не был умен, переоценивал себя и преступно недооценивал противника. Или рядом было столько подпевал, восхвалявших его величие, что он не мог отличить правды ото лжи? Все может быть.
Но когда жуткий вой донесся до его слуха, он вздрогнул всем своим существом. Вскочил с укрытого пестрыми покрывалами дивана. Не сомкнувший глаз, с темным от переживаний лицом, он осторожно вышел ранним утром на крепостную стену и увидел, как к Ургенчу приближается всадник, а за ним едут проклятые трубачи. Его вызывали на бой. Но он и не предполагал, что до этого дойдет. И не готовился к поединку.
Тимур подъехал к крепостному рву и крикнул страже:
– Скажите Юсуфу Суфи, что я здесь! Я пришел, следуя его слову! Надобно, чтобы и он выполнил свое обещание! Пусть выходит из города! Посмотрим, кому Бог дарует победу!
И вновь затрубили трубачи, и вновь всем нутром вздрогнул от медного гула Юсуф Суфи, прятавшийся за башней.
Стража с уважением смотрела на Тимура, с которым взялся воевать их владыка. Это был настоящий воин. Некоторые вельможи даже советовали изрешетить Тимура стрелами, пока он открыт для них. С какой радостью Юсуф Суфи последовал бы их совету, но он понимал, что тогда случится с его землей – такого бы ему полководцы Тимура не простили. В случае победы вырезали бы весь Хорезм.
Наконец Тимуру надоело ждать ответа, и он крикнул:
– Каждому, кто не выполняет свое слово, лучше умереть, чем жить!
Повернул коня и воротился назад. Трусливый Юсуф Суфи и злил, и забавлял Тимура одновременно.
– Принесите мне самую спелую и самую красивую дыню, – попросил он у слуг.
Ему принесли.
– А теперь найдите золотое блюдо, положите в него дыню и отвезите моему родственнику Юсуфу Суфи.
Вельможи зашептались.
– Зачем золотое блюдо? Хватит этому Суфи деревянного корыта!
– Нет, – покачал головой Тимур. – Мое великодушие этого не позволит!
Беки посмеивались – хозяин явно иронизировал. Так и сделали. Подъехали к воротам, расстелили ковер, положили золотое блюдо, сверкавшее на солнце, как фонарь, с огромной спелой дыней.
Крикнули:
– Эмир Тимур передает владыке Юсуфу Суфи от чистого сердца самую красивую и спелую дыню!
И уехали. Ворота открылись. Дыню забрали. Принесли владыке. Юсуф Суфи долго и с отвращением смотрел на подаренную дыню, потом сказал:
– Клянусь Аллахом, она отравлена. Выбросите ее в ров.
– А что делать с блюдом?
– Не знаю! – раздраженно рявкнул тот. – Отдайте его командиру стражи на воротах! Только пусть хорошенько его помоет, прежде чем укладывать на него фрукты или сладости!
Один из его воинов взобрался на крепостную стену и швырнул прекрасную дыню в ров. Блюдо отдали начальнику стражи, который очень обрадовался подарку. Но приказал его тотчас помыть.
Юсуфу Суфи, отказавшемуся от поединка, нужно было исправлять положение. Он сказал, что потянул на охоте правую руку и пусть за них дерутся бахадуры. На следующий день в середине между двумя крепостями произошла жаркая схватка. По сотне человек с каждой стороны. Много было убитых и раненых. В конечном итоге хорезмийцы бежали и скрылись на стенами Ургенча. Друг и соратник Тимура бахадур Элчи Буга был тяжело ранен, а другой дорогой ему воин