– Скажите, довольно! – приказал он своим вельможам. – Пусть войска возвращаются.
Солдаты Тимура покинули занятые участки крепости, остальные спустились с горы. Трупами была покрыта земля вокруг Калата. Осажденные и осаждающие забрали каждые своих.
Утром Тимур в сопровождении нескольких эмиров и бахадуров вновь направился к крепости. В этот раз Али-бек вышел к нему, спустился с горы, встал на колени и поцеловал сапог государя.
– Прости меня, эмир Тимур, – подняв голову, пролепетал он. – Дьявол попутал меня!
– Это уж верно! – усмехнулся полководец. – Сдружился ты с ним за последнее время.
– Отпусти меня сегодня – сердце выпрыгивает из груди. Ночь не спал, думал – умру от забот и тревог. А завтра приду служить.
– Договорились, – кивнул Тимур. – Жду тебя завтра в своем лагере, мой будущий зять.
От этих слов громовержца и того, каким тоном они были произнесены, несчастного Али-бека Джаникурбани передернуло, но вида он не подал. Полководец вернулся к себе. Али-бек со свитой быстро взобрался на гору и скрылся в крепости. Утром он не вышел, и к обеду не вышел, и к ужину, а крепость вновь оказалась готова к обороне.
Тимур даже зубами заскрипел.
– Как видно, ночью дьявол вновь посетил моего неразумного родственника. Он все равно им будет – его дочь у меня.
Досада была велика – он уже был на пороге крепости, даже переступил порог! Но ему оставалась дочь Али-бека – красавица Ханд-Султан, юная и беззащитная, в которой текла самая благородная кровь. Отец откупался от свекра таким вот подарком! Вероломный, неблагодарный, недостойный уважения.
Но хитростью и ловкостью не уступавший ему – Тимуру.
Что ж, он доберется до этого подлеца, думал Тимур. Но иными путями. Он задался целью не только перекрыть все дороги, ведущие к неприступному Калату, но и взять все крепости, стоявшие в округе. Он долго штурмовал крепость Туршиз, но в конце концов взял ее. Тимур неожиданно пощадил ее защитников. Они храбро оборонялись, и он переселил их в Туркестан – защищать тамошние крепости, а сюда привел своих людей. Затем, легко забыв обиды, подружился с правителем области Шираз, когда-то бывшей частью империи Хулагуидов. И наконец, он неожиданно для всех предложил дружбу правителю Мазандарана – Вали-беку, который был другом вероломного Али-бека Джаникурбани, и Вали-бек внезапно согласился. Тимур, этот лев-покоритель земель, словно шептал своим недавним врагам: «Соглашайтесь, а не то хуже будет!» И как под взглядом более сильного хищника, противники в конце концов смирялись и принимали его, Тимура, условия.
Таким образом Калат оказался изолированным на все страны света и на много переходов. Рано или поздно пальцы Тимурленга, Железного Хромца, как уже повсеместно называли между собой Тимура его заклятые враги, должны были сомкнуться на горле заносчивого и самоуверенного Али-бека Джаникурбани.
На зеленых лугах города Радкана, что отстоял от Калата в пяти йигачах, Тимур разбил лагерь. И вот перед ним появился один из его лучших военачальников – Шайх Али Бахадур.
Он сказал:
– Повелитель, по древнему обычаю я не могу отказать человеку, который попросил меня стать заступником перед тобой. Да, я отрублю ему голову, если ты так скажешь. Но сперва я прошу тебя даровать ему милость и оставить жизнь. Его раскаяние так велико, – он вздохнул и покачал головой, – что воистину даже растрогало меня самого.
Тимур поморщился:
– Мы думаем об одном человеке? Быть такого не может, Шайх Али.
– Еще как может, повелитель, клянусь Аллахом! Мне привести его к тебе?
– Нет, я выйду сам, – рассмеялся Тимур. – Пусть это случится на глазах всех моих бахадуров. Они заслужили увидеть это.
Тимур встал с кресла и, хромая, двинулся к выходу из шатра. Там, на палящем солнце, стоял не кто-нибудь, а его неугомонный родственник Али-бек Джаникурбани в черном саване и петлей на шее, к концу которой был привязан его кривой меч. Это говорило о том, что хозяин может взять этот меч и отрубить негодному голову. Но может и помиловать его. Воины Тимура злорадно смеялись, разглядывая того, кто причинил им столько хлопот. А сколько погибло из-за него славных воинов! Тут многие хотели бы снести эту неразумную голову с плеч!
Когда Тимур вышел, Али-бек бухнулся на колени и заплакал. Не простить его было просто невозможно. Да и как его не простить, если дочь этого дурака должна была стать женой его, Тимура, внука?
Хромая, он подошел к Али-беку, встал над ним, закрыв собой от того солнце. От страшной тени над собой Али-беку стало совсем плохо. Тимур сделал отмашку, и все отошли на расстояние, чтобы не слышать их.
– Почему вы сразу не поступаете так? – спросил Тимур.
Али-бек поднял голову.
– Кто – мы, государь?
– Султаны, шахи, эмиры, вот кто.
– Как не поступаем, государь? – пролепетал Али-бек.
– Как ты сейчас, – с негодованием, но уже не на жалкого Али-бека, а на глупость человеческую, спросил Тимур. – Почему вы сразу не открываете ворота и не предлагаете свое добро? Сундуки с золотом. Своих дочерей. И не просите взамен мою дружбу?
Кажется, тот плохо понимал его. Только растерянно хлопал глазами.
– Так просто устроен этот мир! – нависая над беднягой, продолжал Тимур. – Аллах – один! Султан тоже должен быть один! Что тут непонятного? Так поклонитесь мне, сколько я должен еще доказывать силой свою правоту? – Он хотел добавить: «однажды открытую мне свыше», но не добавил. – Сколько еще должно пролиться рек крови?
– Я… не знаю, государь, – проблеял Али-бек Джаникурбани.
– Зато я знаю.
– Что, государь?
– Вы – глупые самодовольные индюки, – прорычал Тимур. – Вот что. И очень непослушные, как все глупцы. Смеху ради Аллах посадил вас на ваши троны. И жатвы ради. Моей жатвы! – Презрительная усмешка государя обожгла Али-бека Джаникурбани, несчастный даже отпрянул. – Вам мешает склонить голову передо мной ваша гордость? Но чего она стоит, эта гордость? Индюки тоже гордо ходят по двору и трясут мясистыми бородами, пока их не изловят, не зарежут и не бросят на сковородку. Вот что!
Тот совсем сжался от страха. Но Тимур погасил вспыхнувший в себе гнев, чтобы на месте собственноручно не зарубить мятежного родственника. Подождал, пока злоба ушла, перевел дух.
– Я прощаю тебя, Али-бек, – махнул рукой Тимур. – Отправишься с семьей и домочадцами в Самарканд, будешь жить под моим крылом. Так будет спокойнее и тебе, и мне. У меня там большой индюшачий двор для таких, как ты.
– Да, мой государь, – униженный, но окрыленный, что ему сохранили жизнь, пролепетал Али-бек Джаникурбани. Стоя на коленях, он низко поклонился и со слезами на глазах поцеловал сапог Тимура. – Да хранит тебя Аллах, мой повелитель!
Вот и все, что стоило доказать. Тимур повернулся и, тяжело припадая на правую ногу, направился в свой шатер. Али-бек Джаникурбани был и раздавлен, и на седьмом небе от счастья. Все дело в том, кто прощает тебя и за что, после стольких-то козней. Получить жизнь от Железного Хромца – великая награда! Вот только рассказ про индюшачий двор и судьбу гордых индюков он как-то пропустил мимо ушей. А напрасно.
Вместе с Али-беком Тимур отправил в Самарканд с семьей и домочадцами и Малика Гияса ад-Дина, которому, как оказалось, он и не собирался доверять до конца. Этих двух владык объединяло долгое упорство и сопротивление Тимуру, на их совести, как считал сам Тимур, тысячи жизней с обеих сторон, и оба они склонили головы только тогда, когда над их шеей остро сверкнул меч государя Мавераннахра. А так бы и до сих пор воевали с ним. Но слишком долго сопротивлялся Али-бек Джаникурбани, и поэтому часть его народа, из простых, Тимур отдал своим бекам в рабство, а остальных, кто владел ремеслами, отправил в тот же Самарканд, обживаться.
Даругой над всем Хорасаном Тимур поставил своего третьего сына – Мираншаха. И сам направился в свою столицу – на отдых. Но отдохнуть ему толком не дали. Очень скоро пришли дурные вести из Герата. Восстание! Резня! Как это часто бывает в захваченных крепостях, когда горожане пытаются вернуть власть. Людей Тимура перебили. В том числе даругу и его нукеров и многих тюрков-мусульман. Они прыгали с крепостных стен во рвы, их там и добивали. Восставшими оказались люди Малика Гияса ад-Дина, доставленного в Самарканд, на «индюшачий двор». На горизонте точно такой же бунт Тимур увидел и в Калате. Его пока еще не было, но гром дойдет – и прольется кровь его приближенных! Это было ясно как день.
Тимур приказал двум своим лучшим полководцам – Хаджи Сайфу ад-Дину и Ак-Буга-беку – лететь в Герат и усмирить восстание. И туда же идти с войском своему сыну Мираншаху. Подавить бунтовщиков любым способом. Самым страшным, если понадобится, чтобы неповадно больше было и головы поднять гурийцам.
И слово поперек сказать!
Два полководца со своими туменами вышли из Самарканда и направились в сторону Герата. Одновременно туда же с отрядом вышел другими дорогами и Мираншах. Ему было дано особое наставление: из голов восставших и глины собрать башню в назидание остальным и оставить ее надолго. На месяц, на два! И поставить стражу вокруг нее. Пусть смотрят!
Все это время Тимур следил за своими прощенными пленниками – за Маликом Гиясом ад-Дином, хозяином Герата, и Али-беком Джаникурбани, хозяином Калата. И хотя оба они были на расстоянии его вытянутой руки, они сильно волновали его. Тем более ему донесли, что взоры обоих уязвленных полководцев устремлены в сторону оставленной ими родины. Отнятой силой! И как иначе, в одном из городов уже сбросили власть хромого тирана!
Тимур позвал ту свою стражу, которая выполняла самые суровые приказания.
– Сделайте вот что, – тихо и грозно сказал он. – Малика Гияса ад-Дина, его сына Амира Гури и брата Малика Мухаммада убейте. И убейте Али-бека Джаникурбани. Сделайте все тихо.
Судьба гордых индюков была решена. Палачи уехали делать. Тимур остался в раздумьях, правильно ли он поступил? А что тут гадать? Скоро он все узнает.