Однако были и те мелкие князья, которые сами предлагали государю службу. Например, князья Кохистана, Сайид Камал ад-Дин и Рази ад-Дин, они прислали своих послов с подарками и признались Тимуру в верности и дружбе. И что, государь был вероломен? Приняв дружбу, решил ограбить их? Перебить их людей? Нет. Как сказал летописец: «Они приняли обязательства чеканить монеты и читать хутбу с его именем, подчиниться и слушаться Лукмана-падишаха, правителя Астрабада». Конечно, это была умеренная форма неволи. Но что ни говори, это куда лучше, чем своей отрубленной головой украсить очередную устрашающую башню из таких же отсеченных голов, а жен и детей отдать в рабство нукерам завоевателя.
Оставив завоеванными многие земли, предоставив государю Могулистана Камару ад-Дину и правителю Мазандарана Вали-беку скрываться от него на бескрайних просторах Азии, в очередной раз Тимур вернулся победителем в родной Самарканд.
В те самые годы, когда Тимур завоевывал Герат и города Ирана, в Золотой Орде случилось важное событие, еще более укрепившее позиции нового хана. Почувствовав силу, русские князья перестали платить Тохтамышу дань, и этого он простить им никак не мог. Стремительно двинулся на Русь, обманом вошел в Москву и сжег ее дотла. Дмитрия Ивановича, два года назад разбившего Мамая на Дону, в Москве тогда не было, говорили, что он собирал дружину. Десятки тысяч москвичей и жителей княжества были беспощадно истреблены, десятки тысяч уведены в плен. Орда Залесская, проявив самостоятельность, вновь целиком подпала под Золотую Орду и стала, как в худшие времена для Руси, выплачивать ей дань. Эта разбойная победа вдохнула в Тохтамыша великие силы – он вдруг ощутил себя непобедимым властителем, истинным потомком Чингисхана, которому, возможно, было суждено восстановить империю величайшего завоевателя-предка.
Часть третьяВолк на тропе войны
Глава перваяНеблагодарный «сын»
Сарай возродился из пепла! Злые времена, когда тут ежегодно вырезали целые семейства ханов, закончились. Кровью пропиталась земля под ханскими шатрами. Жадные и недальновидные временщики, державшиеся за великий трон и не умевшие сохранить его, ушли с исторической сцены. Канул в прошлое могущественный Урус-хан, ушли один за другим вслед за отцом его беспечные сыновья. Несчастье лежало на его роду! И совершенно неожиданно Золотая Орда получила нового хана – молодого, воинственного, удачливого, при этом хищного и безжалостного от природы, какими бывают волки. Он и лицом, и повадками чуть смахивал на волка. А ведь как будто вчера был мальчишкой из Богом забытого Мангышлака, скрытным злобным волчонком, за которым гонялись охотники Урус-хана. Да вот не смогли поймать! От всех ушел. Всех победил. Не сам – с помощью великого соседа. И стал могущественным правителем, чьи земли охватывали просторы от Европы до западных границ Монгольской империи Великого Хана.
В Новом Сарае, столице, основанной ханом Берке, стояли тысячи великолепных шатров. И еще десятки тысяч шатров укрывали земли вокруг от Данаприса до Итиля и вдоль Итиля от Хаджи-Тархана до Сары-тау (будущие Астрахань и Саратов). А как иначе – столица половины мира! Но самый роскошный шатер, в центре Сарая, поделенный на залы, принадлежал хану.
И охраняла его целая армия избранных нукеров.
Тохтамыш лежал на подушках и грезил. Бренчали струнами думбыры, пели под смычками кыл-кубызы, бухали стройно тугие барабаны, ритмично трещали шакылдаки; двенадцать полуголых гурий танцевали перед ним в прозрачных облаках воздушных тканей. То проплывали перед ханом гордыми лебедицами, то игриво бегали сернами под веселую и одновременно унылую музыку кочевий и степей. Их круглые бедра под перезвон бубнов вдруг оживали чувственной дрожью, набирали темп, и казалось, что тела молодых женщин сами становятся музыкой. А как смотрели из-за прозрачного газа раскосые степные и широкие черные персидские глаза красавиц гурий! Каждой хотелось понравиться хану, угодить ему танцем! А если повезет, и не только танцем!
За эти годы Тохтамыш оброс большим гаремом. Имел право могущественный хан! Как далеко остались несчастные дни, когда он юношей убегал от наемных убийц своего дяди Урус-хана! Тохтамыш пил кумыс и грезил. О великих завоеваниях. Потому что быстро вошел во вкус хватать бешено все, что плохо лежит, по-волчьи, как хватает добычу голодный зверь – рвет плоть с еще не убитой жертвы. И все хану было мало! Так хотелось большего! Расправа над подлым самодовольным Мамаем и безрассудными русами, осмелившимися не платить хозяину дань, жарко разохотили его на новые подвиги. Но великий улус Джучи был объединен, все были покорены и поставлены на место. Только вот беда – не был удовлетворен голод охотника! А еще он помнил заветы своего предка Чингисхана. «Вы должны дойти до последнего моря!» – так перед смертью сказал своим сыновьям и внукам великий завоеватель. Эти слова Тохтамыш слышал с детства, когда ему рассказывал их отец, сажая кроху-сына на коня и уезжая с ним в прикаспийские степи. А ведь где-то было оно, это последнее море! И все чаще он слышал голоса за своей спиной – его бахадуров, которые сетовали на то, что засиделись на месте. Что хочется им новых битв и новых земель, новых женщин и новых богатств.
В большой зал шатра вошла любимая жена Тохтамыша – Земфира. Ей было двадцать пять лет, в ней объединилась персидская и половецкая кровь. И сразу за ней вошел ее двоюродный брат – советник хана великий бек Казанчи. Полноватый, в золотой одежде, с гладко выбритой головой, с глазами-щелками. Он был постарше Тохтамыша, тоже славился хваткой заправского хищника и всегда готов был услужить государю мудрым советом. Земфира оглянулась на него, он кивнул сестре, что означало: действуй!
Чарующей походкой, данной ей от природы, чувственно покачивая бедрами, Земфира направилась к мужу. Хлопнула два раза в ладоши, и музыканты стихли. Ей позволялось очень многое. Говорили, что Тохтамыш любит ее без памяти.
Земфира взглянула на танцовщиц и ледяно прошептала:
– Пошли вон, змеи!
Те, всполошенные и напуганные, немедленно убежали за пологи гигантского шатра. Земфиру боялись. Там же скрылись и музыканты. Земфира приблизилась к Тохтамышу. Она разом преобразилась.
– Мой милый хан, прости, что тревожу тебя! – стоя над ним, ласково и нежно с поклоном проворковала она.
Он обернулся. Грезы не так быстро покидали его.
– Ты, милая? – Он улыбнулся. – Подкралась, как кошка…
– Мурр! – ласково проворковала она.
Земфира легла рядом. Наполнила им чаши кумысом.
– Я вижу, тебя что-то тревожит? – очень заботливо спросила она. – И уже давно. Ты то и дело покидаешь нас духом и уносишься прочь… Я права?
– Нет, я счастлив, – ответил Тохтамыш, но не слишком уверенно.
– Женское сердце не обманешь, мой милый хан, – заметила красавица Земфира.
Он усмехнулся.
– Твое точно не обманешь.
– Так что, я права?
В его глазах промелькнул хищный огонь.
– Ты права. Я хочу новых битв и новых земель.
Она коротко обернулась к брату Казанчи, и тот кивнул из темноты.
– Ты задумал новый поход? – спросила она.
– Я хочу раздвинуть пределы моей империи от моря и до моря, – неожиданно признался он. – Как мой великий предок Чингисхан!
Земфира согласна кивнула:
– Все говорят, что ты достоин его.
– Все? – переспросил Тохтамыш с плохо скрываемой страстью.
– Все, мой хан! – Она тут же прохладно улыбнулась. – Попробовал бы кто подумать иначе. Хотела бы я посмотреть на того безумца!
И вновь она коротко обернулась на Казанчи, и тот сразу двинулся со спины к Тохтамышу. Но грезы вновь одолели хана. Как давно эта заманчивая идея гложет его – восстановить великую империю Чингисхана. Стать хозяином мира! Упоительная мечта!
– Я так и сделаю! – не глядя на жену, вдруг сказал он.
Земфира подняла глаза на затаившегося Казанчи.
– Но…
Хан взглянул на нее:
– Что «но»?
Великий бек Казанчи сделал еще шаг ближе. Земфира зло усмехнулась.
– Но есть один человек, который способен помешать тебе.
– Кто?! – воскликнул хан.
И тут уже вступил в разговор великий бек.
– Тимурленг! – с ненавистью воскликнул он. – Железный Хромец!
– Казанчи? – обернулся Тохтамыш.
– Я, мой повелитель, – поклонился тот.
– Не подбирайся ко мне так тихо – могу и зарезать.
– Прости меня, хан. Боялся потревожить тебя.
– Но потревожил… Эмир Тимур был моим благодетелем и много раз спасал меня.
– Но разве это не его священная обязанность – спасать своего хана? – удивился Казанчи. – Быть твоим верным рабом?
Как же Тохтамышу хотелось согласиться с этим утверждением, и уже много лет! Что с того, что он спасал и выручал его? А не этим ли должен заниматься слуга? Тимур – простой эмир, он, Тохтамыш, – Чингизид, и все вокруг по Ясе Чингисхана должны быть его слугами. А кто против – тому голова с плеч!
И вот он первый раз согласился вслух:
– Твоя правда, Казанчи…
Согласился – вздохнул свободнее!
– Эмир Тимур должен служить тебе! – горячо воскликнул Казанчи. – Как любой другой бек. Все говорят об этом!
– Все? – нахмурился Тохтамыш.
Это прозвучало воодушевляюще! Даже сердце забилось чаще.
– Конечно! – подхватил великий бек. – Все твои братья Чингизиды и все твои бахадуры! Говорят в один голос! Ты просто не слушал их, повелитель, – поклонился Казанчи.
Нет, не все. И Тохтамыш знал это. У него было три советчика из важных беков: Али-бек Конгират, Озбек Тимур и Ак-Буга Бахрин, испытанные полководцы и мудрые наставники. Много раз они говорили ему, чтобы он ни при каких обстоятельствах не ссорился с эмиром Тимуром. Али-бек Конгират еще прежде наставлял: «Ни в коем случае не враждуй с государем и не выходи из его подчинения, ибо эта власть, которая теперь в твоих руках, получена его милостью и силой». Озбек Тимур вторил ему: «Великие добродетели сделал для тебя Тимур-бек! Знай, что сколько бы ты ни выказывал ему сыновней покорности, этого мало. Надобно, чтобы ты всегда посылал ему хорошие подарки, не забывал его милость». И подхватывал, словно сговорившись с ними, Ак-Буга Бахрин: «Но если, береги нас Аллах, с тобой опять приключится что-либо плохое – и милость сего государя будет с тобой, ты можешь не беспокоиться!»