д.
Тохтамыш был уже не так далеко. О нем доходили слухи: прошел Дербент, разграбил Ширван. Все как и в первый раз! Проторенная дорожка! Ему отправили послов с письмом, в котором Тимур требовал неблагодарного хана опомниться, но на самом деле это была всего лишь условность. После того как послы вернулись с дерзким ответом, Тимур, подобно хищному зверю, приготовился к броску. Скулы сводило, так хотелось решающей битвы.
Он отправил жен и крошек-царевичей в Султанию и по обычаю издал фирман: «Войскам приготовиться и показать вооружение!», лично провел военный осмотр всех частей, растянувшихся на пять йигачей (30 км), от подножия Эльбруса до Каспийского моря, и остался доволен. Как заметил летописец: «Все войско утопало в стали и железе. Ударили в барабаны и литавры, затрубили в трубы и карнаи».
Двадцать восьмого февраля 1395 года Тимур под знаменами направил свои войска в ту сторону, где скрывался от него Тохтамыш. Двухсоттысячное войско двигалось вперед по горным дорогам Кавказа. Ехали на дорожных лошадях отважные и безжалостные воины, чья жизнь заключалась в битвах, грабежах и насилии, рядом шли вьючные лошади, с ними бахадуры вели боевых коней. Сотни опытных командиров, десятки выдающихся полководцев. Цвет Тимурова государства, ставшего одной большой азиатской казармой.
Горы с заснеженными вершинами были повсюду. Пропасти и ущелья. Холодный ветер бросался на непобедимую армию завоевателя.
Хаджи Сайф ад-Дин поравнял коня с конем своего государя и друга.
– Ты вновь окажешь ему милость и попросишь стать сыном?
Тимур мрачно усмехнулся.
– Если бы этот вопрос задал кто-то другой, я бы приказал отрезать наглецу язык.
– Не сомневаюсь, но это я, твой старый и верный друг.
– Ты пользуешься этим, – кивнул Тимур.
– И все же, государь, если Аллах будет милостив к нам и мы одержим ту победу, которую ждем, ты вновь простишь ему?
Понадобилось время, чтобы Тимур ответил.
– Нет, – покачал он головой. – Теперь уже нет.
– Уверен в этом?
Тимур очень редко смеялся, но тут не сдержался.
– Да ты точно клещ или слепень! – Он выдержал паузу. – Клянусь тебе – не прощу.
– Слава Аллаху, – кивнул Сайф ад-Дин. – Я хотел это услышать своими ушами.
Это была правда. Терпению и милости Тимура пришел конец. Государь ждал этой битвы, как манны небесной. Все должно было решиться раз и навсегда. Четыре года назад он мог перейти Итиль и преследовать Тохтамыша до любых пределов, но не сделал этого. Теперь уже никаких уступок и милостей!
Авангард прошел через Дербент и с ходу уничтожил небольшой народ несчастных кайтагов, которые сочувствовали Тохтамышу. Мелочиться Тимур не хотел – вырезали всех. Эмир из Кеша решился на великий шаг – уничтожить потомка Чингисхана, разорвать, если получится, улус Джучи, и малые народы на пути никакого значения не имели. Большая охота начиналась.
Но, едва узнав, что Хромец сам ищет его, хан Золотой Орды неожиданно отступил. Неужели им предстояла гонка по горам Кавказа? – думал Тимур. Когда-то он остановил Тохтамыша ударом с фланга и заставил драться. Что теперь? И Тимур решил повторить тот же полководческий трюк. Двум великим армиям трудно было разминуться на узких дорогах Кавказа, они приблизительно знали, где находится противник. В одну из ночей Тимур послал самых быстрых и смелых выследить авангард войска Тохтамыша. На берегу реки Койсу, в Дагестане, на рассвете летучий отряд Тимура внезапно вышел на противника и ударил по нему. Летописец заметил по этому случаю: «Та степь и поля от их крови стали как тюльпанное море». Иначе говоря, противника застали врасплох и перебили. Отрядом командовал великий бек Золотой Орды – Казанчи, чью красавицу-сестру Земфиру уволокли к Тимуру в рабство. Казанчи особенно хотел этого похода, и вот – первым получил удар. С немногими воинами он вернулся к Тохтамышу, который стоял с гвардией на Тереке, и сказал:
– Хромец уже близко, великий хан. Уходить больше нельзя. Надо биться. Надо показать ему, каковы мы! Пора отомстить!
Глядя на потрепанных воинов, Тохтамыш занервничал. У него вдруг непроизвольно заныло под ложечкой. Месть Тимуру не раз загоняла его в угол. И все повторялось – погоня, внезапный удар, вынужденная битва. Пора было врастать в землю. Но до решающего сражения, как оказалось, было еще далеко. Тимур вышел к Тереку, и две армии оказались в виду друг друга. Тохтамыш не выдержал этого зрелища, снялся с места и ушел к реке Куре. Но, может быть, дело было не только в его опасениях за свою судьбу? К Тимуру вовремя не подоспел обоз, он застрял где-то в горах, и его армия оказалась на краю повального голода. Прокормить в горах двести тысяч человек! Тохтамышу донесли об этом. Неделя-другая, догадывался хан, и солдат Тимура уже ничто не будет волновать, кроме их пустого желудка. Стоит его помотать по горам!
Так оно и случилось – Тимуру пришлось развернуть армию и бросить ее на разграбление местных золотоордынских городков и селений, разросшихся по горам и долинам Дагестана, чтобы получить провиант. Но местность была изрезана сотнями хребтов и тысячами рек и речушек. Шли дни и недели, началась весна.
Наконец обе армии вновь подошли к Тереку – нужно было ежедневно поить почти полмиллиона человек и несколько миллионов лошадей. Куда тут уйдешь от большой реки? Противники нашли великую равнину, где можно было развернуться обеим армиям, и расположились недалеко друг от друга. Встав лагерями, окопались, поставили окопные щиты. Каждые день и ночь обе армии ждали нападения противника. Тимур издал фирман: «Ночью никому не двигаться со своего места, громко не говорить, не зажигать огни и быть готовыми к набегу на врага». Но на этот раз Тимур опоздал, и первым совершил набег Тохтамыш. Это был стремительный ночной налет его авангарда. Татары умели нападать ночью – стародавний прием кочевников. Уже на близком расстоянии, пытаясь испугать врага, они отчаянно забили в барабаны и литавры. Бой был долгий, кровопролитный, полегло много воинов с обеих сторон, но бахадуры-чагатаи выстояли.
Забрезжил рассвет 15 апреля 1395 года. Кавказские горы, чьи вершины скрывались в пелене туманов, понемногу обретали ясность. Воины обеих армий смотрели на эти высоты – никому из них они не были родными. Татары привыкли к вольным бескрайним степям, чагатаи – к пустыням и благословенным оазисам.
Теперь уже никто не сомневался – решающее сражение состоится, и в ближайшие часы. Оба вождя сердцем чувствовали: хватит горных дорог и перевалов, хватит опостылевшей игры в прятки. Каждый призывал Аллаха на свою сторону. Тысячи знамен и бунчуков поднимались с каждой стороны.
Летописец оставил свидетельство о том дне:
«Наутро, когда царь небесный взошел и своим ликом осветил мир, в среду, оба войска пришли в волнение и приготовились. Забили в барабаны и литавры, затрубили в трубы и двинулись друг на друга».
Настроение у двух армий было разным. Чагатаи просто пришли биться – это был еще один великий поход их великого государя. Ничего необычного. Разве что Кавказские горы, которые уже окрашивала весенняя зелень, казались куда приветливее скалистых гор Ирана, где они воевали последние годы. Татары были злее чагатаев во сто крат. Они пришли мстить за своих братьев и сестер, убитых и опозоренных четыре года назад на Кундузче. Они готовы были лечь костьми в этих проклятых горах и долинах, только бы достойно ответить врагу.
Обозревая округу, полнившуюся десятками тысяч воинов, Тохтамыш сказал своим командирам – первым нойонам и бекам Золотой Орды:
– Вы просили у меня этой войны, и вы получили ее. Бейтесь так, как должно биться последний раз в жизни. Для многих из вас этот день и станет последним. – Он вдруг осознал, что этот день может стать и его последним днем, конечной точкой в его судьбе. – Но пусть перед вашими лицами стоят лица ваших опозоренных сестер, отданных Хромым шайтаном в рабство, убитых братьев и отцов, чьих могил вы никогда не найдете. Отомстите за них, отомстите во имя Аллаха!
Воинственными криками ордынцы приветствовали своего хана, и каждый поклялся отомстить проклятом Хромцу.
В лагере Тимура видели этот подъем в сердцах врага. Бахадуры слышали эти вопли и понимали – их ждет жестокая сеча. Но для этой сечи они и родились. Смерть не страшила их. А в случае победы – они уже знали это, по войску давно ходили слухи – государь поведет их на север – в благословенные земли Дашт-и-Кипчак, где их ждут прекрасные и богатые татарские города, золото и кони, рабы и черноглазые гуриеподобные пленницы. Ради этого стоило жить и сражаться!
Первые шли отстаивать честь, вторые – сполна получить земные блага.
Как всегда, пехотинцы Тимура придвинулись к передовой линии, закрываясь чапарами и турами. Тысячи стрел готовы были вылететь в сторону врага из этих укреплений. Для конных соединений оставили проходы, но если понадобится, их сразу могли закрыть те же пехотинцы с деревянными щитами в полтора человеческих роста. Внук Тимура, старший сын Джахангира, Мухаммад Султан, уже много раз показавший себя отличным полководцем, в этот раз получил большой центральный кул. Хаджи Сайфу ад-Дину поручили стать командиром авангарда правого крыла – он должен был принять на себя тяжелый удар, потому что татары обязательно попытаются зайти с фланга противнику в тыл. Мираншах неожиданно выбыл из связки командиров, по словам летописца, он «упал с лошади и вывихнул руку». Для Тимура это была большая потеря. Сам государь взял двадцать пять кошунов лучших бахадуров-ветеранов и готов был с ними прийти на помощь любому из своих полководцев.
Битва для Тимура началась с обидного поражения. Правое крыло ордынцев ударило по левому крылу чагатаев, но само не сдюжило атаки – получило достойный отпор и стало стремительно отступать. В числе преследователей оказался и сам Тимур, так ему хотелось поскорее наказать Тохтамыша! Но это был всего лишь старый татарский прием ложного отступления. Но как мог попасться на него такой опытный воитель, как Тимур? Уже у своих позиций отступающие татары повернули коней, к ним присоединились другие, стоявшие в резерве, и все они сообща ударили по преследователям. Многие ветераны эмира Тимура погибли в этой схватке, сам он едва ушел от погони. Он поверить не мог, что его так просто обманули! Обвели вокруг пальца как мальчишку! Но мало того, татары, возбужденные удачей, сами стали преследовать чагатаев, те едва успели долететь до своего лагеря. Все спешились и, укрывшись за щитами и телегами, взялись за луки. Татар встретил шквал стрел. Но часть ордынцев ворвалась в лагерь. Тимура окружили его лучшие воины, он не мог погибнуть или, еще хуже, попасть в плен. Вокруг него кружили сотни татар и пускали тысячи стрел в живую стену. И если бы не Мухаммад Султан, успевший подойти сам с кошунами лучших воинов, все могло бы закончиться трагедией для Тимура. Татары были отброшены, но великой ценой!