– Я вошла в квартиру и увидела, что там кто-то побывал – кто-то проник туда. Везде висел этот странный запах, ну и по всему было видно.
– Запах? Это было… что это было?
– Не то, что ты думаешь. Тот, кто вломился в квартиру, оставил кое-что для меня. У меня на кровати.
Финча передернуло на слове «кровать».
– Господи. И что это было?
Я вытащила конверт и разгладила книжную страницу на столе. Финч замер, потом медленно протянул руку и коснулся ее, как реликвии.
– Не может быть, – выдохнул он.
– А еще моя мама, – что-то во мне сопротивлялось, не желая произносить это вслух, как будто, если скажу, все, что случилось, станет правдой. – Ее нигде нет. Я не могу до нее дозвониться – ни до нее, ни до кого-либо из родственников. Я не знаю, что делать. И еще случились всякие странные вещи, если я попробую объяснить, ты решишь, что я свихнулась…
Глаза Финча были прикованы к странице. У него был такой вид, будто он хотел ее обнюхать и попробовать на зуб.
– Финч?
Он поднял глаза, и взгляд его изменился – произошел переход из режима фаната обратно в режим друга.
– Погоди-ка. – Он ласково взял меня за руку. Он был ненамного меня выше, так что наши глаза оказались примерно на одном уровне. – Кто-то вломился к вам в квартиру и оставил в твоей комнате нечто довольно редкое – и, с учетом обстоятельств, довольно зловещее. А теперь ты не можешь дозвониться до матери. Что, если она сейчас в полиции, дает показания? Мне очень жаль, что это все с тобой случилось, но не думаю, что стоит паниковать. Ты не пробовала позвонить бабушке? Просто на всякий случай?
Я резко вырвала свою руку.
– Ей позвонить невозможно. Она умерла.
Финч вздрогнул.
– Что? Нет! Я бы об этом знал.
– Почему это ты должен был об этом знать?
– Потому что на свете есть Интернет, а она – знаменитость. Ну, бывшая знаменитость. В любом случае, у всех бывает некролог. Она не могла умереть.
В груди у меня все горело.
– Вот давай ты мне не будешь сейчас доказывать, что моя мертвая бабушка не умерла, Финч. Это одна из худших на свете тем для спора.
– Черт. Ты права, я сморозил глупость. Но все это очень, очень странно. – Он долго смотрел на меня, будто прикидывая что-то. – Так. Ладно. Но твоя мама наверняка в порядке, я уверен, что есть объяснение.
– Нет, ты не уверен.
– Куда бы все ни подевались, в любом случае тебе не стоит возвращаться домой в одиночку. Давай пойдем вместе, может, кто-то уже вернулся. Или я могу разглядеть на месте что-то, что ты пропустила.
Вот оно. Под маской заботы обо мне скрывалось жгучее любопытство. Голод. Я давала Элле слово держаться подальше от фанатов Алтеи, но это не гарантировало, что они тоже будут держаться подальше от меня.
– Забудь обо всем, что я сказала, – я резко поднялась на ноги, отшатываясь от стола, и подхватила рюкзачок.
– Что-то не так?
– Я не разговариваю с фанатами.
Я думала, что ледяной тон отпугнет его или хотя бы разозлит – и он огрызнется, мол, ну и катись отсюда, я просто хотел тебе помочь. Но он, вопреки моим ожиданиям, смутился.
– Почему?
Я открыла было рот… и снова закрыла. Если разговор с фанатом считать предательством, то предательство уже совершилось. Слишком поздно было отступать.
– Сама не знаю, – наконец ответила я.
– Тогда почему бы нам не попробовать со всем разобраться вместе? Мне кажется, тебе больше не к кому с этим идти.
Финч произнес это мягко, но все равно я почувствовала стыд.
– Вот и неправда. Я могу пожить у своей подруги. У Ланы.
Возможно, я и правда могла пойти к Лане, но она делила съемную квартирку в квартале Гованус с двумя другими студентками-скульпторами, а еще с половиной клезмерской группы. Ну и называть ее подругой было некоторым преувеличением.
– Но ты пошла не к Лане, – отозвался Финч. – Ты пошла ко мне.
Я попробовала вспомнить, когда в последний раз мне случалось так долго смотреть в глаза другому человеку. Кому-нибудь, кроме Эллы. Я страстно желала не нуждаться в нем, но мысль о том, что придется выйти наружу в одиночестве, наполняла меня холодным отчаянием. Квартира Гарольда превратилась в инопланетную пустыню – через нее прокатилось нечто, не принадлежавшее этому миру. Я просто не могла оставаться одна с этим чувством.
Я ненавидела хотеть чего-то от других, не имея ничего, что дать взамен. Хотя можно было бы подумать, что человек с моим детством должен к этому как минимум привыкнуть.
– Ладно, идем, – выдавила я с огромным облегчением. – Извини, что все это случилось посреди учебной недели.
Финч глянул на меня удивленно, будто я ляпнула колоссальную глупость – а даже если и ляпнула, то все равно обидно, – и на минутку отлучился в спальню. Он скользнул туда так быстро, притом прикрыв за собой дверь, что у меня появились новые предположения об убранстве этой комнаты. Что у него там – по стенам постеры с полуголыми красотками на «феррари»? Или разбросанные повсюду носки?
Нет, стоп. Это же не скверный подросток из дурацкого сериала. Это нью-йоркский юноша из богатой семьи, с татуированной на плече цитатой Воннегута.
Надо признать, мне очень нравилась его татуировка.
Через несколько минут Финч вернулся – в синей куртке на молнии, с кожаной сумкой через плечо, знакомой мне по школе.
– Ты готова?
Хотелось бы мне, чтоб его голос не звучал так восторженно, о чем я ему и сказала.
– А он звучит восторженно?
– Да. – Я досчитала до трех, вдыхая мир и выдыхая гнев, как учила меня Элла с того дня, когда я в детском саду сломала палку о голову девочки. Эта мантра слегка помогала. – Это не развлечение, договорились? Не игры в сказки Алтеи Прозерпины. У меня мать пропала.
– Ох, – он опустил глаза. – Я совершенно не хотел выражать восторгов и все такое. Просто мне приятно куда-то пойти с тобой вместе.
Правда, что ли? – хотела усомниться я, но инстинкт самосохранения помог мне сдержаться. Все-таки я умела себя контролировать.
Той же дорогой мы вернулись к дому Гарольда. Стол консьержа по-прежнему пустовал.
– Вот еще что – я с утра не видела нашего консьержа. Странно, да?
– Весьма странно, – тихо подтвердил Финч, осматривая подъезд. Он постоянно оглядывался, стоило нам войти в здание, и старался прикрывать меня собой, как будто в любой момент ожидал стрельбы.
– Пусти-ка меня… не глупи, я собираюсь вызвать лифт!
Он смущенно пропустил меня вперед, и я вставила ключ в отверстие. И не могла не отметить невольно, что по сравнению с лифтом Финча, этот выглядит не лучше, чем уборная на автозаправке.
Мы поднялись в квартиру в тревожном молчании. Когда двери лифта разъехались, все мое тело звенело от напряжения. Я была готова закричать, или затаить дыхание, или сразу наткнуться на маму – на губах у меня уже складывались слова, которые я выкрикну ей в лицо за то, что она меня заставила так волноваться. Но вестибюль был совершенно пуст.
– Боже, этот запах, – прошептал Финч.
И тут я заметила нечто, от чего перехватило дыхание: портфель Гарольда на столике в коридоре.
Головокружительное облегчение нахлынуло на меня – вкупе с острым смущением перед Финчем, которого я напрасно сюда притащила.
– Эгей! – крикнула я в глубь квартиры. – Мама! Гарольд! Кто-нибудь?
Тишина. А за ней – звук быстрых шагов. Из-за угла в вестибюль резко вырулил отчим. Его бритое лицо было багровым. Я никогда еще не была так рада его видеть.
– Гарольд! А где моя ма…
Слова застряли у меня в горле. Гарольд держал в руке пистолет – настолько типичный и похожий на все пистолеты из кинофильмов, что он даже казался игрушечным. И этот пистолет мой отчим направлял прямо мне в грудь. Финч издал придушенный звук и резко задвинул меня себе за спину.
– Гарольд, какого черта, – выдохнула я, сопротивляясь Финчу. – Это же я!
– Я отлично знаю, кто это, – отозвался Гарольд. Он так сильно стискивал зубы, когда не говорил, что кожа вокруг его губ натянулась и побелела. Я за несколько метров чувствовала его запах – смесь одеколона и тошнотворного пота.
Мое сердце выдавало помехи, как сломанный мотор.
– Гарольд. Гарольд, где моя мама?
– И ты еще смеешь смотреть на меня, как будто это я – чудовище, – сказал он.
– Что? – во рту так пересохло, что язык сухо скребся о губы.
– Это все было настоящее, так? И Элла – она и вправду… – он издал какой-то глухой скрежет.
Злая судьба, преследовавшая меня по жизни, сошлась в одной черной точке – в дуле его пистолета.
– Пожалуйста, – умоляюще сказала я. – Пожалуйста. Что ты с ней сделал? Где она?
– Я с ней сделал? Я сделал все, чтобы она была счастлива – а заодно и ты, девчонка, которая смотрела на меня как на чужака в моем собственном доме, как будто я недостоин касаться своей жены! – ствол пистолета дрогнул и опустился чуть ниже, словно рука Гарольда увядала, как стебель.
Ты и недостоин, подумала я – но как-то отстраненно и тускло. Пистолет все еще покачивался где-то на уровне талии Гарольда. Если он выстрелит, попадет мне в колени.
– А теперь еще и это, – продолжал он. – Вы притащили все это в мою жизнь. Моя дочь могла погибнуть.
– Погибнуть? – я вспомнила телефон Одри, забытый на кровати. – Они не ранены? Элла и Одри?
– Думаешь, я поверю, что тебе есть до этого дело? – он шагнул вперед и грубо сгреб меня за плечо, другой рукой не отпуская пистолета. Я замерла как вкопанная. Гарольд ни разу ко мне не прикасался с тех пор, как мы обнялись на свадьбе, чтобы порадовать Эллу. Я почувствовала, как напрягся Финч, пока Гарольд смотрел на меня в упор своими голубыми пиратскими глазами. Отчим встряхнул меня, будто проверяя на прочность.
– Не трогай меня, – выдохнула я и рванулась – и в этот же момент Финч схватил Гарольда за руку.
– Отпустите ее сейчас же, – выдавил он сквозь зубы.
Гарольд коротко простонал и поднял пистолет. Мы с Финчем отшатнулись.