– Слышали об убийствах в этом регионе? Большинство убитых, между прочим, туристы, и молодые, вроде вас. Надеюсь, вы не собираетесь оставаться в лесу, когда стемнеет.
– Нет, сэр, – согласился Финч, бросив на меня предупреждающий взгляд. – У нее… У меня там родственники.
– Там – это в Найке?
– Там – это в Берче.
– Значит, об убийствах вы слышали, – водитель удовлетворился этим, закрыл дверь и протянул руку за деньгами Финча. – Не хотелось бы подвозить каких-нибудь городских идиотов, которые не знают, что там происходит. Предупреждены – значит вооружены. Смотрите в оба. – Он ссыпал в ладонь Финча сдачу.
– Смотреть в оба на что? – огрызнулась я, все еще на взводе. – На вероятных убийц, что ли?
Водитель хмыкнул себе под нос и махнул нам, чтобы мы проходили на места.
Дорога, как и было сказано, заняла около часа. Старые рыбаки оккупировали задние сиденья, как крутые ребята в любом из школьных автобусов, в которых мне случалось ездить за все эти годы. Мы уселись спереди. Финч задремал почти сразу же, стоило нам отъехать от остановки, или по крайней мере притворился дремлющим. Наконец я убедилась, что он и правда спит, и выкопала со дна рюкзака гребень, перо и кость. В дневном свете они выглядели весьма прозаически. Даже кость больше не казалась похожей на палец. Я переложила их в карман джинсов – и почувствовала себя спокойнее, едва они исчезли с глаз. Откинувшись на спинку сиденья, я стала смотреть на длинный гобелен скользящих за окном деревьев.
Радио в автобусе играло какое-то кантри – из тех песен, которым можно подпеть в любой момент, даже если слышишь их в первый раз. Я тихо мурлыкала себе под нос, положив голову на кожаный подголовник. На смену кантри пришла медленная песня – какой-то шансон в стиле пятидесятых, напоминавший о выпускных балах середины века. Женский высокий голосок, в котором было что-то зловещее, напевал о танцах под звездами, поцелуях и тому подобной ерунде, и я никак не могла понять, где я слышала эту мелодию раньше.
– В лесах под красной, красной листвой, – продолжал голос, переходя от пения к речитативу.
Сшивай миры между собой,
Спеши, иначе тебе не дойти,
Рассвет положит предел пути...
Я подскочила, как будто мне за шиворот сунули кубик льда. Это был стишок, странный детский стишок, который мне цитировала Нэсс. Замерев, я ждала продолжения, но песня на этом закончилась. Дальше была только пауза, заполненная помехами, как на старой магнитофонной записи, и наконец из колонок полился, как виски, голос Уэйлона Дженнингса. Водитель в такт ему качал загорелой головой.
Оно здесь, подумала я. Сопределье. Оно здесь – или где-то очень, очень близко. Я взглянула на Финча. Его губы слегка шевелились во сне, и мне захотелось его разбудить или попробовать завязать с ним разговор во сне, как он поступил со мной. Но я не сделала ни того, ни другого. Просто сидела и повторяла про себя стишок, пока он намертво не врезался мне в память, и не отрывала взгляда от деревьев, будто ожидая увидеть что-то важное. Но видела только стволы и листву.
19
Финч проснулся, когда мы въехали в Берч, и смущенно провел рукой по губам.
– Где мы? Я долго проспал? – он выглянул в окно, когда автобус свернул на широкую асфальтовую площадку возле рыболовного магазина размером с ларек. – А-а. Мы приехали. – Тревожная энергия, которой он просто фонтанировал по дороге от мотеля, резко вернулась к нему.
Рыбаки прошли мимо нас на выход, за ними облаком плыл кислый запах старого курева и смех над какой-то старой шуткой, которую мы не расслышали. Водитель проводил меня тяжелым взглядом, когда я выходила из автобуса, и я подумала, уж не из Сопредельных ли и он. И не он ли сделал эту штуку с радио. Нет, был мой вердикт по обоим вопросам.
Финч, шедший позади меня, чуть задержался.
– Какая у вас следующая остановка? – услышала я его голос, ступая на тротуар. – Вы здесь разворачиваетесь и едете обратно?
– Именно. Но я бы тебе не советовал струсить и отказаться от похода, паренек, – водитель указал глазами на меня. – Твоя девушка этого явно не одобрит, судя по ее лицу. Просто не задерживайтесь в лесу до темноты, ладно?
Финч развернулся, высоко подняв плечи, и вышел из автобуса, не глядя на меня.
– Что это было? – спросила я.
Финч смотрел мимо меня – на рыболовный магазин, куда всей компанией устремились рыбаки. Он хотел было что-то сказать, но вместо этого пожал плечами.
Я отвернулась. Если он решает какую-то существенную фанатскую дилемму, то пусть делает это без меня. Мне было, о чем подумать – а именно о том, как бы от него отделаться, когда придет пора войти в Ореховый лес.
Сквозь стволы деревьев за остановкой виднелся металлический блеск воды. Я поняла, что ужасно хочу пить.
– Давай найдем продуктовый магазин, прежде чем идти в Берч? – начала было я, но запнулась, увидев Финча. Он стоял рядом со мной – даже слишком близко – с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом. Я невольно шарахнулась от него.
– Черт, – выдохнула я, пытаясь унять колотящееся сердце. – Что такое?
Финч улыбнулся. Это была улыбка собаки, которая не хочет, чтобы ее пнули в бок, но при том готова кротко принять удар.
– Я виноват.
От прилива адреналина мои глаза пересохли, а желудок сжался.
– Что ты имеешь в виду?
– Нам нужно идти, выбираться отсюда на автостраду. – Он заговорил высоким голосом и слишком быстро, неотрывно глядя на то место, где только что стоял рыбацкий автобус. – Попробуем автостоп. Нам придется… Чтобы как можно скорее вернуться в город. Я все объясню по дороге. Должен был объяснить еще вчера ночью.
– Что объяснить? – я схватила его за руку, не собираясь двигаться с места. – Мы никуда не пойдем, пока ты не скажешь.
– Я дал обещание, – ответил он. – Но не собираюсь его сдержать.
– Перестань угрожать, что не поможешь мне добраться до Орехового леса. Отсюда я уже могу найти дорогу сама.
– Я обещал не тебе, – сказал он. – Я обещал им.
Им. Это слово ударило меня, как полицейская дубинка.
– Что за. Гребаный. Бред? – я сгребла Финча за грудки.
– Я думал… думал, что это тебе поможет.
– Это не ответ.
– Ответ. Только ты его еще не поняла. Они велели мне тебе не говорить…
– Не говорить что? И кто тебе велел?
– Не могу, – Финч нервно огляделся, дрожа так, что зубы его стучали. – Может быть, они сейчас нас слышат. Нам нужно идти.
– Просто скажи мне все. Без загадок и отговорок.
Его всего передернуло, словно от отвращения.
– Я хотел, чтобы моя жизнь изменилась. Чтобы она стала настоящей. И она стала. Но я не думаю, что это стоит такой цены.
Неожиданно меня поразила мысль о том, что никакой бездонный кошелек не смог бы меня заставить привести фаната Алтеи Прозерпины в Ореховый лес. И еще меня поразило осознание того, как мало я на самом деле знаю о Финче.
Подавив гнев и внезапный страх, я постаралась, чтобы мой голос звучал разумно.
– Если ты не объяснишь мне, что конкретно ты сделал, я не смогу тебе помочь это исправить.
– Только не это, – выдохнул он мрачно. – Они уже здесь.
Взгляд его метнулся мимо меня – как раз, когда я расслышала вхолостую урчащий мотор стоявшей машины. Обернувшись, я успела рассмотреть ее яркую раскраску и фигуру за рулем – и на пассажирском сиденье тоже кто-то был, – и тут Финч изо всей силы толкнул меня назад, так что плечо отозвалось резкой болью.
– Беги, – срывающимся голосом крикнул он. – Скорее!
Я потеряла равновесие и едва не упала на землю.
Желтые бока автомобиля дышали жаром, как у животного. То самое такси, которое подстерегало меня на выходе из Уайтчепела. И темноволосый водитель – парень из ресторанчика – был на месте. Рукой в перчатке он откинул длинные волосы со лба.
Его пассажирка тем временем вышла из машины, прожигая меня глазами насквозь. Это была Дважды-Убитая Катерина. На руках у нее были такие же черные перчатки, как и у парня.
Я остолбенела. Знала, что стоит мне шевельнуться – и я выдам себя дрожью в коленях… или дрожью голоса.
– Прости, – сказал Финч. – Прости меня. Они просто велели доставить тебя в Ореховый лес. И все! Ты ведь и так собиралась туда и просила тебе помочь…
– Не ври, что старался ради меня. В какой момент? Когда конкретно ты начал работать на них?
Парень с нескрываемым любопытством наблюдал за нами. Катерина же выглядела так, будто нас вообще не слышала.
– Работать? Нет, это было не…
– Когда?
– Когда мы вышли от букиниста, – тихо ответил он. – Когда ты потеряла сознание, они говорили со мной. А за тобой… за тобой они следят несколько дольше.
– Спасибо за службу, Эллери Финч, – сказал темноволосый. – Ты готов получить свою награду?
– Нет, – сказал тот. Его темная кожа, казалось, побледнела – от нее отхлынула кровь. – Я не хочу.
– Что за награда? – выдавила я.
– То, о чем мечтает любой ребенок, – насмешливо объяснил темноволосый. – Вход в волшебную страну.
Это все я виновата, думала я. Как я могла доверять фанату.
Передо мной предстало лицо Эллы – она всегда старалась искать хорошее в самой дерьмовой ситуации. Может, все не так уж и плохо. В конце концов, я ведь этого и хотела – найти этих людей или кто они там такие.
Но о хорошем получалось думать очень скверно под взглядом Катерины, который так и ползал по моей коже.
Я оттолкнула в сторону Финча.
– Я ищу мою мать, Эллу Прозерпину. Я знаю, что вы ее забрали. Верните ее.
– Она считает нас похитителями мамочек, разве это не забавно? – спросил темноволосый.
Катерина по-старушечьи поджала губы.
– Ты уверен, что это она? Эта домашняя кисонька? – она внезапно оскалила на меня зубы, и я отшатнулась. Катерина расхохоталась. – Видишь? Пугливая, как муха.