Я распласталась на земле, ожидая, что мои запястья вот-вот обовьет веревка.
И тут внезапно воздух вокруг нас вспыхнул, как рождественская елка. Две фигуры быстро двигались в нашу сторону, зажигая вокруг себя полотно мира.
Молодой мужчина и женщина постарше. Оба на… велосипедах. Они ехали на велосипедах – красном и зеленом.
– Держи ее за ноги! – крикнул юноша. Голос его был прерывистым и странным, как будто в горле ему что-то мешало. У него была темная кожа, облако черных волос и яркие, внимательные глаза, как у животного.
Горячий удар узнавания пробил ледяной панцирь насквозь.
Это же он преследовал меня. И не только сегодня, а всю мою жизнь. И во дворе, и в лесах, однажды даже в тронном зале моего отца – пока его не выгнали прочь. Вот оно – лицо, при виде которого у меня всегда болела голова, а по границе обзора начинали плясать яркие искры.
Юноша спешился рядом со мной и схватил меня за руки, пытаясь поднять. Его касание пробудило все мои чувства, тут же всплывшие на поверхность. Я инстинктивно начала бороться с ним – и с его спутницей, седой женщиной в синей тунике, которая пыталась удержать меня за ноги.
– Алиса! Черт возьми, Алиса, – юноша с трудом увернулся, когда я попыталась вонзить ногти свободной руки ему в подбородок.
И тут я по-настоящему узнала его. И окаменела – так внезапно, что они уронили меня на землю.
– Финч.
– Ага. Нет времени объяснять, мы должны вытащить тебя отсюда.
Мне нужно было ему кое-что сказать. Он был кем-то важным, кого я знала в прошлой жизни. Перед глазами мелькнули деревья, и кровь, и потолок с горящими звездами…
– Но… ты же умер. Разве нет? – Он наклонился, чтобы меня лучше слышать, и я увидела застарелый шрам поперек его горла – рваную коричневую полосу.
– Не совсем. Ты не могла бы… Можешь встать? Это будет проще, чем тебя нести. Но если нужно, я понесу. Если ты забыла, кто ты такая.
– Финч, оно меня не отпустит.
– У нас нет времени на болтовню. Оно отпустит, – сурово отрезала женщина.
Я ахнула.
– Дженет?
Она улыбнулась краями губ и кивнула на рыжеволосого парня, безмолвно скорчившегося на земле.
– Он друг или враг?
– Друг. Я так думаю. Да, друг.
Дженет помогла ему подняться, но говорить он все еще не мог. Мерцающие вены мира слегка погасли: они уже не окружали нас, горячие и слепящие, а тлели на приличном расстоянии.
– Что вы здесь делаете? – спросила я.
– Я провела полевое исследование, – торжествующе сказала Дженет. – Все опрошенные мной бывшие персонажи утверждают, что есть два способа разорвать историю: либо ее расплетает сама Пряха, либо происходит какой-то несчастный случай. В этом инциденте всегда задействован беженец, который забредает в сказку в неподходящий момент. Отсюда мы сделали вывод… – она запнулась, глядя на нас с Финчем. – Ох, впрочем, ты, кажется, об этом не спрашивала?
– У тебя глаза совсем черные, без белков, – сказал он. Его сломанный голос так изменился, что я не могла читать его интонацию. Он коснулся пальцами моего подбородка – и зашипел от боли.
– Господи, ты очень… Очень ледяная. Естественно. Но время поджимает, садись на велосипед.
Он очень изменился с нашей последней встречи, которая туманным воспоминанием всплывала в моем искореженном сознании. Этот юноша стал крепким и широкоплечим. Волосы у него были подстрижены короче, чем раньше, а руки покрыты шрамами: тонкими полосками, и ожогами, и швами, сшитыми грубой серебряной нитью. Лучше всего я помнила его глаза, но сейчас они казались такими усталыми.
Я подобрала свои юбки и взгромоздилась на багажник велосипеда Дженет, а Финч усадил к себе рыжего. Два человека нажали на педали, увозя с собой тяжелый груз из двух персонажей. Я оглянулась через плечо и увидела, что лошадь, которой тут не должно было быть, рассыпалась облачком искр.
Мы ехали к дыре, зарешеченной полосками раскаленного света. Я сжалась, ожидая, что сейчас будет труднейший прорыв или слепящая боль от соприкосновения со стеной огня.
Но по мере нашего приближения стена отдалилась. Она все время оставалась впереди и вне нашей досягаемости, сверкая, как солнце над дорогой. Дженет тяжело дышала, вращая педали, колеса скользили в весенней грязи. Мы миновали рощицу, потом полосу взъерошенных кустов, потом покрытое зелеными почками дерево вроде плакучей ивы. И снова – рощица, кусты, ива. И опять, и опять, пока я не осознала, что лес повторяет сам себя, замкнувшись в кольцо.
Нам давали шанс повернуть назад. Каждую минуту на ветвях расцветающей ивы появлялась одна и та же птичка с голубой грудкой, выпевавшая обличительную песенку из четырех нот.
– Дженет! – предостерегающе крикнул Финч через плечо.
– Я вижу!
– Стоп! – воскликнула я. Дженет резко затормозила.
Я спрыгнула с велосипеда и сделала несколько неверных шагов вперед.
– Не ходите за мной, – предупредила я товарищей, обернувшись. И в одиночку пошла к мерцающей стене.
Она казалась бесконечной – сеть лучей, спускавшаяся от холодного солнца Сопределья. На этот раз она не двинулась, позволяя мне приблизиться. Я шла и шла, пока глаза у меня не начали слезиться от света, и остановилась, закрыв глаза. Яркий свет, обтекавший меня, казался красным сквозь веки.
Что бы сделала Алтея? Женщина, которая построила мост между мирами, а потом соединила их, как руку и перчатку?
Я думала о ней, рассказывающей сказку дочери в темной комнате – много лет и целый мир назад. Я думала о написанных ею словах, которые повторяли другие уста на других континентах, пробивая прорехи в стенах мира.
– Давным-давно на белом свете, – шепотом начала я, – жила-была девушка, которой удалось вырваться на волю.
Свет запульсировал чуть менее ярко – я видела это сквозь веки. Если мне не показалось.
– Давным-давно на белом свете была девушка, которая смогла изменить свою судьбу, – произнесла я чуть громче. Слова выходили из моего рта одно за другим, как бусины, нанизанные на единую нить. Как история, как мостик, на который я могла бы подняться – вверх, вверх, шаг за шагом, как паучок из детской песенки[14].
– Она выросла бездомной беженкой, потому что ее жизнь принадлежала другому месту, – я вытянула вперед руки, и лед моих пальцев соприкоснулся с живым теплом стены. – Она помнила свою настоящую мать, оставшуюся на Земле – в мире, созданном из элементов и частиц и, и… и разума. Не из историй. И она прорвала дыру в ткани мира, чтобы отыскать путь домой. И вернулась, и жила долго и счастливо далеко-далеко от Сопредельных земель, – сказала я. Я умоляла. – И холод ушел из ее тела. И она нашла свою настоящую мать в мире, в котором ее оставила.
Медленно-медленно я открыла глаза. В стене зияла дыра. Воздух вокруг отверстия слабо светился – в нем словно бы опадали последние искры большого фейерверка. Проход был небольшой, подходящего размера для невысокой девушки.
Я вытянула руку назад и сделала манящий жест.
Спицы двух ржавых велосипедов застрекотали у меня за спиной. Звук приближался, а стена оставалась на месте. Я все держала руку вытянутой, пока пальцы Финча не соединились с моими, теплые и настоящие. Пригнувшись, я повела своего друга сквозь проход, который сама создала, а Дженет и брат из сказки следовали за нами.
Когда я пересекла границу истории, я почувствовала это костями челюстей, пупком, корнями волос. Позади меня застонал рыжий, тяжело ковыляя за Дженет. Финч обнял меня рукой за талию, и его тепло смягчило мой холод.
Мы стояли на краю неглубокой долины, по колено наполненной туманом.
Я жадно втянула воздух, который пах дождем и барбекю. Неподалеку от нас маленькая девочка пробиралась сквозь туман, достававший ей почти до шеи. За ней шел мужчина в белой футболке; смеясь, он подхватил ребенка и посадил себе на плечи. У девочки на ногах были старенькие роликовые коньки.
Все мое тело болело и ныло от усталости. Солнце грело жарко, мне хотелось есть. В носу свербило, как будто я страдала от аллергии на что-то цветущее, и от меня плохо пахло. От Финча – тоже. Наш ужасный запах был настолько человеческим, что меня накрыло острым желанием. Рыжий парень шагнул вперед, глядя на все огромными глазами. Он оглянулся на деревья, откуда мы пришли, потом перевел взгляд на свои руки.
Я кулем опустилась в траву и заплакала. И могла поклясться, что чувствую, как слезы вымывают блестящую черноту из моих глаз.
– Ты меня спас, – выговорила я сквозь слезы.
– Я пытался, – сказал Финч. – Но похоже на то, что закончила работу именно ты.
Я потрясла головой, вспоминая лошадь, возникшую из ниоткуда прямо в воздухе.
– Нет, я была слишком… Я прожила там много лет. В этой истории. – Вся сказка от начала и до конца прокрутилась у меня перед глазами, как карусель. Холодная королева, далекий король, мои темные пристрастия… – Сколько прошло времени?
– Я не знаю, сколько мы здесь пробыли, – тихо сказал Финч. – Время работает не линейно, так что никто не пытается его исчислять.
– Как ты остался в живых?
– Парень, который перерезал мне горло, по пути в собственную историю бросил меня неподалеку от деревни беженцев. Оставил умирать. И я чуть было не умер, но меня подобрали и подлатали. Исцеление заняло некоторое время.
– А Дженет?
– Мы довольно скоро вычислили, что у нас есть общие знакомые, – ответила женщина. – Потом выяснили, что случилось с тобой, и решили, что можем тебе немножко помочь. Это была его идея, – она кивнула на Финча, и мое сердце подпрыгнуло от материнской гордости в ее глазах.
– Вы были рядом, – вспомнила я. – Все это время. Вы ходили по грани, стараясь дать мне себя заметить.
Финч рассмеялся.
– Черт, Алиса, я знал, что в конце концов ты меня разглядишь.
Смех его тоже изменился – теперь это был смех мужчины, трепетавший ниже шрама на его горле. Почему-то это меня смутило.
– Эгей!
Мужчина в белой футболке заметил нас и махал нам рукой над озером тумана. Он отнес дочку к одному из домов, столпившихся на восточной стороне долины, и теперь подбежал к нам. Но остановился неподалеку.