– Как ты об этом узнала? – отвечаю я, и наши взгляды снова встречаются. На меня нахлынули воспоминания.
Она оглядывает комнату, прежде чем в конце концов ответить на мой вопрос.
– Не помню. Кажется, видела сообщения Джейка в соцсетях об этом.
– Да, я нашел ее, но из этого ничего не вышло. – Мне стыдно, что у меня нет ничего такого, что заставило бы ее хоть немного ревновать.
– Значит, мы оба одиноки?
– Думаю, да.
Музыка слишком громкая, чтобы мы могли нормально разговаривать. Мне приходится читать по ее губам, чтобы понять, о чем она говорит.
– Помнишь, как мы сюда приезжали? – снова кричит она.
– В зоопарк? Да, это был веселый день, правда?
Мы смотрим друг на друга. Я вспоминаю то свидание в зоопарке и первый раз, когда мы с ней переспали.
– Давай сбежим отсюда! – предлагает она, кивая головой на выход.
Когда Кэтлин поднимают в воздух, а затем роняют на пол в неловкой попытке повторить номер из «Грязных танцев», я понимаю, что больше не могу смотреть, как она танцует буги-вуги под хиты восьмидесятых. Монета говорит мне, что пора уходить, поэтому я оставляю Джейка в его стихии и выхожу на улицу с Джейд. Здесь можно говорить, не надрывая голос.
– Ну, как дела? – спрашивает она, когда мы выходим из зоопарка. Прохладный воздух очень бодрит.
Это действительно происходит или мне снится?
– Честно говоря, бывало и лучше… Дедуля умер.
– Прости, Джош, – она берет меня за руку. – Я знаю, как вы были близки.
– И с работой все непонятно. Мне наконец предложили место.
– Это ведь хорошо, не так ли?
– Да, но не уверен, что действительно хочу этим заниматься.
Я понимаю, что мы все еще держимся за руки.
– А потом я понял, что наконец встретил родственную душу. Но сам все испортил. И она больше никогда не захочет меня видеть.
– Мне очень жаль.
– Это не твоя вина.
Мимо нас, пошатываясь, проходит группа пьяных студентов.
– Я тоже сожалею о том, что случилось… ну, понимаешь… с нами, – она запинается.
Даже если это просто пьяное извинение, приятно слышать, как она это говорит.
– Зачем ты это сделала?
– Знаешь, сейчас это звучит глупо, но я думаю, что ты просто был слишком милым. Это странно? Мне кажется, что должен быть баланс. Иногда девушкам нравятся плохие парни.
Я был плохим целый год с тех пор, как ты бросила меня.
– Значит, Джордж был не таким милым?
– Он был настоящим бабником, – кричит она, как будто мы все еще на вечеринке и я не слышу ее из-за шума. – Я узнала, что он спал со своей секретаршей в отеле в Лондоне.
– Мне очень жаль.
Почему я продолжаю сожалеть?
– Честно говоря, когда первые эмоции схлынули, оказалось, что у нас с ним нет ничего общего. Я действительно скучала по всяким штукам, что мы с тобой делали вместе.
– Неужели?
Не столько желание, сколько привычка приводит нас в конечном итоге в квартиру Джейд. Она открывает дверь, и я вхожу вслед за ней. Никогда не думал, что снова окажусь здесь.
– Можешь принести бутылку вина с кухни? Там есть открытая, – говорит она, сбрасывая туфли и падая на диван.
Я все еще помню, где что лежит, и, думая о том, что нам обоим больше не нужно пить, приношу бутылку «Пино» и два стакана.
Помню, как Джейк сказал, что на вечеринке будут люди, которых я знаю, но совершенно не предполагал, что вечер закончится так.
– На самом деле есть кое-что еще, – говорит она, когда я сажусь рядом с ней.
Она опустошает свой бокал и поворачивается ко мне лицом.
– В общем… я… еще мне жаль, что я пыталась тебе помешать, твоим поискам. Не знаю… наверное, я ревновала, – невнятно бормочет она.
– Подожди… Что? Что ты имеешь в виду? Что ты сделала?
Она тянется за вином и, вместо того чтобы налить еще один бокал, делает глоток из бутылки.
– Джейд, что ты сделала? – серьезно спрашиваю я.
– Ну, я написала Джесси, что я – это она и что я не хочу, чтобы ты меня нашел. Но посмотри, как это хорошо сработало: ты сейчас здесь со мной, а не с той девушкой, верно?
– Ты имеешь в виду сообщение, в котором говорилось, что она переезжает со своим парнем? Это была ты?
Конечно. Все это имеет смысл.
– И ты знала, в какой одежде я был, так как видела наши фотографии с марафона, выложенные в сетях.
– Да, это было довольно умно, не так ли?
Я смотрю на Джейд, не зная, что и думать: я должен быть в ярости? Или это должно мне льстить? Впервые с тех пор, как мы расстались, я чувствую жалость к ней, а не к себе.
Она берет меня за руку.
– Зачем ты это сделала?
– Разве это не очевидно? Я скучала по тебе, Джош.
Она наклоняется и обнимает меня, ее язык начинает ласкать мой. Секунд тридцать я не чувствую опьянения, а вместо этого оказываюсь в параллельной вселенной, где все сложилось по-другому, где был сделан другой выбор, где все происходящее – естественно. Я провожу руками по ее волосам и спине, удерживая ее, опьяненный ее духами.
Тот самый аромат, который наполнял тогда кабинку «Лондонского глаза».
Она начинает расстегивать мою рубашку.
Что я делаю?
– Извини, дай мне минутку, – говорю я, отстраняясь и отступая в ванную. Я не готов к этому.
– Конечно. Поторопись, – подмигивает она.
Я запираю дверь ванной и смотрю на свое отражение в зеркале. Раньше я каждый день смотрелся в это зеркало, а теперь думаю, изменилось ли мое лицо за это время.
Изменился ли я за последний год?
Я медленно достаю монету из кармана. Монету, которую я подобрал после того, как Джейд перевернула мою жизнь.
Мое сердце колотится, голова болит.
Просто скажи «нет», Джош, и убирайся отсюда.
Монета закручивается спиралью и приземляется на мою ладонь. Я переворачиваю ее на тыльную сторону ладони. Орел – я делаю это, решка – я этого не делаю.
Я смотрю вниз.
Орел.
Это то, чего я хотел, не так ли? А как насчет Люси?
Бросить еще раз?
Орел. Снова.
Всего на одну ночь. По старой памяти. Я все равно больше никогда не увижу Люси.
Я не могу этого сделать. Не после того, что Джейд сделала со мной.
Еще раз?
Орел.
Орел.
Орел.
Каковы шансы?
Я дал обет следовать за монетой. Я должен ее слушаться.
Я открываю дверь ванной и прохожу через гостиную, где красное платье Джейд уже валяется на полу. Вхожу в спальню.
Она лежит на кровати совершенно голая.
Глава 39
Мое сердце рвется из груди. Я действительно собираюсь это сделать?
Слышу, как открывается дверь магазина. Слышу шаги: она идет по первому этажу. Вот скрипнули деревянные половицы узкой лестницы… и я начинаю играть. Я достаточно попрактиковался на старом органе дедули, когда помогал бабуле перебирать его вещи, но играть на пианино, особенно таком рассохшемся, – совсем другое дело. А когда сердце бешено колотится, а руки потеют, это еще труднее.
Я не могу видеть ее со своего места – с маленького табурета у пианино в углу комнаты, заполненной книгами. Я не знаю, как она отреагирует и что скажет. Поднимаю глаза, чтобы посмотреть, не вошла ли она, но сбиваюсь и сразу же перевожу взгляд на клавиши. Я хочу увидеть ее лицо.
Сосредоточься, Джош.
Я снова бросаю взгляд налево – и внезапно вижу ее. Она сидит на диванчике и улыбается; похоже, что изо всех сил старается сдержать слезы. Мне отчаянно хочется встать с табурета и обнять ее, но я продолжаю играть песню до конца. Мерцают волшебные гирлянды, свисающие с потолка, подрагивает пламя свечи, сияет старинная люстра (все три лампочки теперь на месте).
Я беру последнюю ноту, она аплодирует мне стоя и шутливо кричит: «Бис!»
– Боюсь, на сегодня все. Я бы сыграл еще, но, по-видимому, уже начался комендантский час. Кошке пора спать, – говорю я, глядя на часы. – Извини, я кое-где сфальшивил.
– Все в порядке, это было чудесно. Действительно. Не могу поверить, что ты действительно научился играть.
– Помню, что собирался разучить концерт для фортепиано с оркестром Бетховена, но надеюсь, Эд Ширан пока подойдет.
– Все было идеально.
– Ну, это и должно было быть «Идеально», – шучу я (именно так называется песня).
Не думал, что когда-нибудь снова увижу улыбку Люси.
Я хочу обнять или поцеловать ее, но, когда встаю, чувствую, будто ноги приросли к полу.
– Как ты это сделал? Как ты сюда попал?
– Просто скажу, что ваш нынешний «перекати-поле» гораздо дружелюбнее, чем тот, с которым я разговаривал в прошлый раз. Он сам приехал в Париж в поисках любви, так что он меня понял и помог. Он сейчас наверху, с кошкой. Ты говорила, что закрываешь магазин каждую пятницу, и я понадеялся, что твой распорядок не поменялся, иначе ждал бы всю ночь, чтобы сыграть тебе.
– Все это невероятно заботливо с твоей стороны. Я действительно это ценю.
Она достает из сумочки салфетку и вытирает слезы.
– Послушай, мне так жаль, Люси, мне жаль, что я не рассказал тебе о монете, но клянусь: все было совершенно не так, как могло показаться после тех моих слов, – заикаюсь я.
Я изо всех сил стараюсь успокоиться. Мне трудно дышать.
– В начале года я абсолютно не верил в свою способность принимать решения. Я был полностью потерян в жизни и начал подбрасывать монету, надеясь, что это решит все мои проблемы и даст мне какое-то направление. Правда в том, что я до сих пор не знаю, что хочу делать в своей жизни и где это делать, но с самого первого момента, когда увидел тебя, я был уверен лишь в одном. Я надеялся, что монета поможет мне найти себя, а нашел я тебя.
Я ничего не репетировал, а просто понял, стоя в ванной Джейд, что скучал не так по ней самой, как по ее квартире. Я понял, что благодарен за наши отношения, взлеты и падения, но все это позади. Самое главное: я понял, что Люси – единственная девушка, с которой я хочу быть. Я впервые не подчинился решению монеты, немедленно убрался от Джейд и отправился в Париж.