Я замолкаю, пытаясь придумать, что сказать.
– Мне не нужна была монета для этого безумного путешествия по Европе, чтобы найти тебя. Я сделал это… я сделал это, потому что не мог представить, что не увижу тебя снова. В этом году я, вероятно, принял около десяти миллионов решений, но это было, безусловно, лучшее из них. Я провел с тобой чудесные два дня и уехал из Парижа в тот вечер только потому, что мой дедушка попал в больницу… он умер. Мне тяжело об этом говорить.
– О, Джош, мне так жаль.
– Все в порядке… Это заставило меня вспомнить о том, как ты сказала на кладбище, что жизнь действительно коротка. Я думал об отношениях, которые были у моих бабушки и дедушки. Дедушка был счастлив не из-за того, что он делал, или не из-за того, чего не делал, а потому, что рядом с ним всегда была бабушка. Я не знаю, получится ли у нас так. Может быть, да, а может, и нет. Но я понял, что точно так же, как тебе не нужно знать, чем кончается книга, мне не нужно знать, как закончится эта история. Я просто хочу провести с тобой больше времени и посмотреть, что из этого получится.
Я сам удивлен тем, как все это вылилось в слова.
– Так что да, вот теперь я все сказал, – говорю я, когда слов больше не осталось, и наконец перевожу дыхание. – Что скажешь? – с надеждой спрашиваю я.
В магазине царит полная тишина, если не считать шума машин за окнами. Вероятно, прошло всего несколько секунд, но мне кажется, что я жду ответа от Люси целую вечность.
– Что я могу на это ответить?
Теперь уже ей нужно сделать паузу, чтобы успокоиться. Она больше не в силах сдерживать слезы. Я, кажется, тоже к этому близок.
– Мне так жаль твоего дедушку. Мне жаль, что я не знала об этом и не была рядом с тобой в такой момент. Я чувствую себя ужасно из-за того, что заблокировала тебя в телефоне… – Она делает глубокий вдох. – Но… я должна знать… Ты использовал монету, чтобы выбрать между мной и другой девушкой?
– Нет! Конечно нет. Мне жаль, что это так прозвучало, все совсем по-другому… С тех пор как я встретил тебя, ты единственная девушка, о которой я думал. Только когда мама…
– Остановись, Джош. Я тебе верю. Мне жаль, что я не позволила тебе объяснить все в тот день. Наверное, боялась, что мне снова причинят боль, и чувствовала себя глупо, потому что так быстро поверила тебе, влюбилась, придумала какую-то безумную идеальную любовную историю… Наверное, это заставило меня думать, что я совсем тебя не знаю.
– Ты меня знаешь. То, что ты видела, – это на самом деле я. Клянусь, что все это реально, но я согласен ждать, и хотел бы узнать тебя поближе, и хочу, чтобы ты узнала поближе меня.
– Мне бы тоже этого хотелось, – улыбается она. Я с облегчением улыбаюсь в ответ.
Когда я подхожу, чтобы обнять Люси, ее улыбка исчезает.
– Но есть еще кое-что, Джош, чего ты не знаешь. Дело в том, что на самом деле это последний раз, когда я закрываю этот магазин. Вообще-то, завтра я уезжаю из Парижа. Возвращаюсь в Лондон на несколько недель, чтобы провести Рождество с семьей, а потом отправляюсь путешествовать.
Этого не может быть. Не после всего, что было.
– Куда ты поедешь? – в отчаянии спрашиваю я.
– Начну с Европы и посмотрю, как далеко продвинусь. Плана как такового нет. Я просто хочу увидеть как можно больше.
– Ты знаешь, когда вернешься?
– Нет, не знаю. Шесть месяцев? Может быть, год? Наверное, когда у меня кончатся деньги.
Год?
Мой большой романтический жест и надежды на воссоединение горят синим пламенем.
Мы стоим в тишине, размышляя обо всем этом.
– Я не хочу ждать целый год, чтобы увидеть тебя снова и узнать, есть ли что-нибудь между нами. Я чувствую, что мы уже потратили достаточно времени, – говорю я, набравшись храбрости.
– Что ты предлагаешь?
– Ты не против иметь попутчика?
– А как же твоя жизнь? Ты не можешь просто все бросить.
– Я могу и хочу. Дедуля оставил мне немного денег в своем завещании, и думаю, он одобрил бы, потрать я их на то, чтобы посмотреть мир, особенно с тобой.
Отчаянно надеюсь, что Люси скажет «да». Она смотрит в пол, размышляя.
– Я думаю, что единственно правильным решением было бы бросить монетку, верно, Джош? Разве не так это работает? – она ухмыляется.
У меня вытягивается лицо от неожиданности. Мне больше не хочется полагаться на бросок монеты. Мое сердце бьется так часто, что, кажется, вот-вот взорвется.
– Ты это серьезно?
– Да. Подбрось монетку. Орел – мы вместе уходим в закат. Решка – говорим друг другу «до свидания».
Я растираю монету на удачу, прежде чем подбросить ее в воздух. Кажется, что она движется как в замедленной съемке, кувыркаясь, подобно олимпийскому гимнасту, вращаясь и целую вечность падая обратно, в мою протянутую ладонь.
Я едва могу заставить себя взглянуть на приговор.
– Да! Это орел!
Там, где разыгрывались тысячи любовных историй, в книжном магазине «Шекспир и компания» на левом берегу Сены в Париже, я наконец целую самую красивую девушку в мире. Ее мягкие губы нежно касаются моих, сначала нерешительно, едва-едва, а затем в поцелуе появляется уверенность, определенность, сила. Она проводит пальцами по моим волосам, когда я крепко обнимаю ее, не желая отпускать. Мы останавливаемся на секунду, чтобы восстановить дыхание. Я вытираю теплую слезу с ее щеки, мы обмениваемся улыбками. Ощущая во рту вкус ее мятной помады, я снова наклоняюсь за добавкой.
– Наверное, мне следовало убедиться, что это был орел, – шутит Люси между поцелуями.
– А что было бы, если бы там оказалась решка?
– Там в любом случае должен был быть орел. Я знала, что нам суждено быть вместе.
– Очень храбро – вот так взять и довериться судьбе.
– И это говорит человек, который испытывал судьбу весь год!
– Может, тебе стоит добавить постскриптум к своей биографии для «Перекати-поля»?
Мы стоим обнявшись. Все кажется таким естественным, таким правильным.
– Это сон или я только что видела, как кролик пробежал по комнате? – шепчет мне на ухо Люси.
– Куда он делся? – говорю я, когда мы отпускаем друг друга.
– Кажется, он вон в том углу.
Я наклоняюсь и шарю за стопкой книг, на которую она указывает, доставая оттуда кролика.
– Я хочу тебя кое с кем познакомить.
После того как я оставил его дома во время своего последнего европейского приключения, я подумал, что он заслуживает того, чтобы поехать со мной в этот раз.
– Люси, познакомься с Джереми. Джереми, познакомься с Люси.
– Вау, это Джереми! Рада наконец-то познакомиться с тобой. Он такой милый, – говорит она, поглаживая его. – Интересно, что он обо всем этом думает? Хотя, может быть, нам лучше этого не знать. Представь, если я ему не понравлюсь, – смеется она.
– Кому ты можешь не понравиться?
– Ты за словом в карман не лезешь, да?
– Нет, обычно все не так! – я смеюсь, а она продолжает гладить Джереми. – Ладно, хватит. Теперь он крадет у меня все твое внимание. Это не он блестяще исполнил серенаду на пианино.
– Блестяще? Иди-ка сюда.
Я опускаю Джереми обратно на пол, и она притягивает меня ближе, снова целуя.
– Итак, куда мы отправимся в первую очередь? – спрашиваю я.
– Еще не знаю, но у нас есть последняя ночь в Париже!
– Может, нам пойти на свидание, которое я запланировал для нас в прошлый раз?
– Да, монетку можно не подбрасывать. Пошли.
Люси, Джереми и я запираем магазин и прогуливаемся вдоль освещенной Сены.
Зима
Глава 40
– Люси подходит тебе гораздо больше. Весы и Близнецы – очень хорошая комбинация, – говорит мама, вынимая из упаковки купленный в магазине торт. – Я всегда знала, что Джейд тебе не подходит: ваши звезды не совпадали.
– Жаль, что ты не сказала мне об этом раньше, – говорю я, закатывая глаза. Она не смотрит на меня, а осторожно снимает верхний слой и ложкой накладывает на основу клубничный джем, намеренно добавляя слишком много, чтобы он сочился по бокам.
– Джош, ты можешь положить упаковку от торта в мусорное ведро?
– Да, конечно.
Я беру упаковку с кухонного стола и открываю дверцу, за которой стоит мусорное ведро.
– Нет, не в это. В мусорное ведро, которое на заднем дворе.
Сегодня большой день: нас будут показывать по телевизору. Хлопот было много, и мама не успела испечь торт, поэтому купила его в Теско, но это секрет. Думал, она потребует, чтобы я измельчил магазинную упаковку в шредере, а остатки сжег. Она берет вилку и начинает приминать края торта, пока он не становится похожим на домашний, нарочито криво нарезает его и кладет на большую тарелку.
– У меня есть веганский десерт для Джейка и Джеки. В шкафу, если они захотят. Ты проверил, все ли в порядке с напитками? У нас есть еще в кладовке.
Когда я возвращаюсь на кухню с новой бутылкой вина, мама останавливает меня на полпути.
– Джош, ты же знаешь, мы будем скучать по тебе.
– Ты хочешь сказать, что теперь у тебя не будет никого, кто помог бы избавиться от коробок из-под тортов?
– Нет, я серьезно. Без тебя в доме будет так тихо и пусто.
– Я думал, ты будешь рада, когда я съеду от вас.
– Конечно нет. Я знаю, что ты хочешь уехать отсюда, но этот дом всегда будет твоим, когда ты захочешь вернуться. Твоя спальня всегда будет ждать тебя.
– Если только папа не сдаст ее в аренду…
– Я прослежу, чтобы он этого не сделал, – улыбается она.
– Прости, если бо́льшую часть года я был угрюмым, несчастным и, вероятно, досаждал тебе.
– Не волнуйся, мы с тобой уже все это проходили! Я рада, что теперь ты кажешься счастливым.
– Да, это точно, спасибо… Что ж, пойду проверю, не хочет ли кто-нибудь еще стаканчик.
Прежде чем разговор становится слишком эмоциональным, я ухожу в столовую, чтобы посмотреть, достаточно ли там выпивки. Там вовсю гремит из CD-плеера All I Want for Christmas[66]