е — совершенно отрицают какие-либо исторические зерна в повествовании и всё стараются истолковать чисто мифологически. Истина лежит где-то посередине. Обращаясь за аналогиями к литературе Старого Света, мы можем указать, например, на «Илиаду». Война, известная под названием Троянской, действительно имела место между государствами материковой Греции и троянским царством, но строить по этой гениальной поэме историю династии Пелопидов было бы вряд ли разумно.
Чтобы читатель мог бы судить сам, приведем перед переводом отрывка эпоса краткие сведения о мифах, в которых участвует Кецалькоатль. Это тем более важно, что использование образов из них и намеки на эти мифы встречаются довольно часто в современной мексиканской и гватемальской литературе.
Кецалькоатль — бог-творец, божество культуры, покровитель мудрецов, скульпторов, художников.
Тепейолотль — бог-ягуар подземных недр, одна из ипостасей Тескатлипока.
Кецалькоатль и его брат Тескатлипока были сыновьями божественной пары Ошомоко и Сипактональ (по другим вариантам мифа родителями Кецалькоатля являются бог Мишкоатль и девушка Чимальман). Братья создали землю из чудовища Тлальтекутли, и Тескатлипока стал солнцем. По прошествии 676 лет (т. е. тринадцати пятидесятидвухлетних циклов) Кецалькоатль превратился в ягуара, сшиб лапой Тескатлипоку и стал вторым солнцем. Конец владычеству Кецалькоатля кладет тот же Тескатлипока, а солнцем становится Тлалок, водное божество. Но не случайно в важнейшем источнике по мифологии науа — «Истории мексиканцев по их картинам (письменам)» он назван богом ада. Известно, что одна из ипостасей Тескатлипоки — Тепейолотль был богом глубин земли. Так как в данном случае Тлалок выступает как ставленник Тескатлипоки и одновременно как его ипостась, то эту третью эпоху, или солнце, можно рассматривать опять-таки как эру владычества Тескатлипоки. И совершенно естественно, что именно сообщают те же источники о дальнейших событиях. «По прошествии этих лет Кецалькоатль вызвал с небес огненный дождь, устранил Тлалока и сделал солнцем его жену Чальчиуитликуэ.», т. е., говоря современным языком, он поставил у кормила власти свою креатуру — Чальчиуитликуэ{49}.
Итак, все предыдущие четыре эпохи идут попеременно под знаками владычества Тескатлипоки и Кецалькоатля при постоянной борьбе между ними. Пятая текущая эпоха должна идти под знаком Тескатлипоки, а в следующей — шестой должно быть явление и владычество Кецалькоатля. Эти представления, как известно, нашли свое отражение в событиях испанского завоевания.
Кортес прибыл в Мексику с востока, откуда должен был вернуться Кецалькоатль. Отсюда двойная нерешительность Мотекусомы II, до того энергичного государственного деятеля и храброго воина. Он должен был решать: кто прибывшие — боги или нет, и если боги, то какой эры. Исследователи не обращали до сих пор внимания, что Мотекусома послал Кортесу вскоре после его высадки два костюма божеств: Кецалькоатля и Тескатлипоки. По замыслу ацтекского правителя Кортес должен был облечься в один из этих костюмов и тем самым показать: продолжается ли эра Тескатлипоки, или он — Кецалькоатль в новом облике. Как известно, Кортес не надевал этих костюмов и тем самым оставил вопрос нерешенным. Многое в дальнейшем поведении Мотекусомы объясняется этим обстоятельством.
Как уже говорилось выше, эпос о Кецалькоатле дошел до нас в многочисленных фрагментах. Одним из наиболее ярких можно назвать миф о путешествии Кецалькоатля в царство мертвых — Миктлан. По представлениям ацтеков, в конце каждой эры население земли уничтожалось какой-нибудь катастрофой, поэтому после наступления пятой эры боги были озабочены: кто же будет жить на земле и приносить им жертвы. Чтобы восстановить человечество снова, требовались кости людей прошедших эр (здесь проглядывает любопытное мифологическое уподобление: кости умершего — это семена, из которых произрастают новые поколения). Достать эти драгоценные кости вызывается Кецалькоатль:
И тогда Кецалькоатль отправился в Миктлан,
Он приблизился к Миктлантекутли и Миктлансиуатль
И сразу же сказал им:
«Я пришел. Ты хранишь драгоценные кости,
Я пришел, чтобы взять их!».
И сказал ему Миктлантекутли:
«Что ты хочешь делать с ними, Кецалькоатль?».
И этот снова сказал ему: «Боги озабочены —
Кто же будет жить на земле?».
И Миктлантекутли сказал: «Хорошо!
Протруби в мою трубу из раковины
И четырежды обойди вокруг с ними мой нефритовый трон».
Но труба не имела отверстий,
И поэтому он (Кецалькоатль) призвал червей.
Они сразу же просверлили много отверстий,
И в нее вошли шмели и пчелы.
Они заставили трубу звучать.
И тогда снова сказал Миктлантекутли:
«Ну, хорошо, бери кости!».
А своим подданным, мертвецам, сказал:
«О боги, скажите ему, чтобы он не брал костей!».
А Кецалькоатль ответил:
«Нет, я возьму навсегда!».
А своему двойнику{50} он шепнул:
«Иди и скажи:,Я не буду брать их!».
И его науалли воскликнул громким голосом:
«Я не буду брать их!».
А сам Кецалькоатль, благодаря этому,
Пошел и собрал драгоценные кости.
Кости мужчин лежали в одном месте,
А кости женщин — в другом.
Он собрал их, сделал связку из них
И понес с собою.
И снова сказал Миктлантекутли
Своим подданным: «О боги,
Он поистине уносит драгоценные кости!
Отправьтесь и выройте ему глубокую яму».
И они пошли и сделали яму.
И Кецалькоатль упал в яму,
Он ушибся о землю,
Его испугала перепелка,
Он упал, как падает мертвый.
А с ним упали и рассыпались драгоценные кости,
Их клевали и грызли перепелки.
Скоро Кецалькоатль очнулся,
Он оплакал происшедшее
И сказал своему науалли:
«Двойник мой, что теперь я буду делать?».
А тот ответил: «Что будет?
Могло бы быть лучшег до пусть будет как есть!».
Кецалькоатль собрал кости,
Сложил их вместе, снова связал их
И принес в Тамоанчан[9].
Когда он прибыл в Тамоанчан,
Богиня по имени Киластли[10],
Ее называли и Сиуакоатль,
Смолола кости и сложила их
В драгоценный сосуд.
Кецалькоатль пролил на них кровь
Из своего мужского члена,
А за ним совершили такой же обряд
Боги Апантекутли и Уиктолинки,
Тепанкиски, Тлалламанак и Цонтемок
И шестой — Кецалькоатль —
Все совершили обряд покаяния.
И они возгласили:
«О боги, масеуали[11] рождены!»
В этой мифологеме, имеющей в основе семантику катабасиса — «спуска божества в преисподнюю», так широко распространенного почти у всех народов земного шара, воплощена уже определенная социальная идея: бог совершает подвиг и жертвует своей кровью для создания человечества. Отсюда закономерны и заключительные строки этого отрывка: «И поэтому мы, смертные, обязаны нашей жизнью богам, ибо они ради нас совершили жертву»{51}. Интересно отметить, что в памятниках изобразительного искусства классического периода существуют и другие версии схождения Кецалькоатля в подземное царство.
По ритмическому построению этот отрывок состоит из восьмистопных трохеев, причем слоги 1, 3, 5, 7-й несут более сильное ударение, чем четные 2, 4, 6, 8-й. Следует также иметь в виду, что в ацтекском стихосложении существовало то же правило, что и в древнегреческом, т. е. поэтическое ударение не совпадало с прозаическим, в котором слово на науатль всегда имело ударение на предпоследнем слоге. Однако и в эпосе, и в лирике науа правила стихосложения были менее обязательными, чем у народов Старого Света: достаточно часто встречаются строки меньших, чем в восемь стоп, размеров, трохеи заменяется дактилем и т. п.
Очень интересна часть эпоса о Кецалькоатле, связанная с Толланом (она сохранилась в нескольких изводах). В начале дается описание этого замечательного края:{52}
Тыквы там огромные, длиной в локоть, початки кукурузы величиной с камень зернотерки (маленькие идут на топку бань), а по листьям амаранта можно вскарабкаться, как по ветвям пальмы. Хлопок вырастает в Толлане уже окрашенный в разные цвета: красный, желтый, розовый, зеленый, синий, малиновый, голубой, оранжевый, коричневый и темно-золотой. Всюду растут деревья какао и цветочного какао. Там множество прекрасных птиц с блестящим разноцветным оперением, и все они поют, как горные соловьи. Поэтому тольтеки не знали ни голода, ни жажды, у них не было ни бедности, ни горя.
Правил ими мудрый и целомудренный владыка Кецалькоатль. Он почитался почти как божество. Его дом-храм был очень высоким зданием, к нему вела лестница с многими, чрезвычайно узкими ступенями. Сам Кецалькоатль был всегда плотно закутан, даже лицо его было закрыто, потому что, говорят, оно было безобразным, как колода без человеческих черт, но с длинной и большой бородой. Он совершал свои омовения в купальне, называвшейся бирюзовой. Кецалькоатль не признавал человеческих жертвоприношений, так как любил тольтеков. Он пронзал свою голень шипами агавы и приносил жертвы своей кровью.
В Толлане находились четыре дома, принадлежавших владыке. Первый из них, западный, был построен из зеленого нефрита; второй, восточный, — из желтого золота; третий, северный, — из розового перламутра, четвертый, южный, — из белого перламутра. Покрыты они были мозаикой из бирюзы и кецалевыми перьями. Неподалеку стояла гора Цаципетль, на нее взбирался глашатай, чтобы провозгласить приказы владыки, и его слова были слышны далеко кругом, вплоть до Анауака.