Когда Ицкоатль правил в Мехико.
Было принято решение,
И мексиканские владыки сказали:
«Нехорошо, что все люди
Знают письмена-рисунки.
Те, кто подчинены (владыкам),
Станут развращенными,
И страна сойдет с правильного пути,
Потому что в этих письменах-рисунках
Многие восхваляются, как боги!»{8}.
Политическая цель этих действий Ицкоатля совершенно ясна. Он, очевидно, хорошо знал старые рукописи и помнил, что вся предыдущая история ацтеков полна унижений, оскорблений и неудач их самих и возвеличения только что поверженных тепанеков. Характерна также его решимость уменьшить число умеющих читать. Это свое намерение новые владыки долины Мехико выполнили весьма решительно. Поэтому, например, историю тепанеков мы представляем довольно смутно; те немногие сведения, которыми мы обладаем, записаны уже после завоевания по семейным преданиям, сохранявшимся у потомков тепанекской знати.
После конкисты в завоеванных областях Месоамерики в первые десятилетия наблюдается определенный рост интереса испанских властей и духовенства к памятникам индейской письменности. Создается довольно много идеографических рукописей исторического и мифологического содержания; все они известны в науке под общим названием «кодексы» (от позднелатинск. codex). Вторая часть названия обычно носит фамилию первого владельца или места, где она была обнаружена. Иногда в зависимости от формата их называют также «тира» (исп. лента), «льенсо» (полотно, холст) или «мапа» (карта, не обязательно географическая). Материалом для письма в древности служили выделанные оленьи шкуры и бумага, изготовленная из луба фикуса. Позже кодексы писались на пергаменте, полотне и европейской бумаге. Одна из таких рукописей, «Кодекс Мендосы», написана по заказу первого вице-короля Мексики Антонио Мендосы для представления Карлу V (попутно отметим, что в руки испанского короля она так и не попала, потому что была захвачена французскими пиратами). Содержание ее указывает на цель, которая преследовалась вице-королем: познакомить властелина с историей новых его подданных, их обычаями и возможностями податей. Рисунки снабжены испанскими глоссами и комментарием на 63 страницах. В первой части излагается история ацтеков со времени основания Теночтитлана до 1521 г., последовательность его правителей и годы их царствования. Во второй перечисляются дани, платившиеся различными провинциями ацтекского государства правителю. Третья изображает в рисунках жизнь обитателя Теночтитлана со дня его рождения. На других страницах видны воины, жрецы, торговцы, дворец Мотекусомы II, законы и наказания во время его царствования.
Два изображения Луны в кодексах: с кроликом, которого один из богов забросил на Луну, чтобы затмить ее сияние; с кремневым ножом — символом Тескатлипоки.
Образцом второго вида рукописей послеиспанского времени может служить «Кодекс Теллериано-Ременсис», названный по имени его первого обладателя архиепископа Реймса Ле Теллье. Содержание его в основном ритуальное (календарь, праздники божеств), а заключительная часть — историческая, снабженная пояснительным текстом на испанском. Вероятно, он был составлен для миссионеров, чтобы они могли лучше искоренить языческие традиции. Успешное изучение индейских языков служило непременным условием работы каждого из проповедников слова Божьего. Известно постановление церковного совета о том, что миссионер, не знающий языка паствы, должен отрешаться от должности. Очевидно, поэтому католические деятели, уничтожая опасные с их точки зрения рукописи, не отказывались от самой системы письменности и старались изучить ее. Этим, например, и объясняется знаменитый «алфавит Ланды». Более того, некоторые церковные лица (очевидно учитывая множественность индейских языков) пытались создать для них то пиктографическую (Педро де Ганте), то силлабическую (Хакобо де Тестера) письменность. Известно большое количество катехизисов, записей молитв и заповедей, выполненное такими способами. Но успеха эти виды письменности не имели.
Традиционная идеографическо-силлабическая система письма использовалась и представителями индейской знати, чтобы обеспечить свои юридические права; создаются многочисленные генеалогическо-исторические рукописи, планы земельных владений, списки податей, численности населения по общинам и др.
Решающим шагом в латинизации индейских языков, прежде всего науатль, явилось основание (стараниями Хакобо де Тестеры) учебного заведения в Мехико — коллегии Санта Крус де Тлальтелолько. Она была торжественно открыта в январе 1536 г., и в ней под руководством францисканцев обучались юноши из знатных индейских семей. Преподавание включало не только латиницу, правила орфографии, но и латинский язык. Об успехах учеников школы можно судить хотя бы по тому факту, что через десять лет францисканцы передали весь процесс обучения своим питомцам. Среди них были и помощники знаменитого Бернардино де Саахуна. За это время на науатль и частично испанском образованными индейцами были записаны латиницей сотни поэтических произведений, исторических сведений, легенд и мифологических преданий. Старая система письма ушла в прошлое.
5
Как уже говорилось выше, мы пока не знаем, когда и где зародилось иероглифическое письмо майя. На памятниках его, относящихся к первым векам новой эры, оно выступает уже в достаточно завершенном и сформированном виде. Первая стела в низменной части Гватемалы (Тикале) имеет дату 292 г. (стела 29), в горной части— 126 г. (стела 5 в Абах-Такалике).
Поврежденная стела в Эль Бауль датируется 36 г. н. э., но стиль изображенной на ней фигуры — исапский в отличие от Абах-Такалика.
Определенную путаницу в этот вопрос вносит и другая группа письменных памятников. Нефритовая статуэтка из Тустлы, имеющая дату 162 г., долго оставалась уникальным образцом неизвестной письменности, близкой к иероглифике майя. Теперь к ней прибавилась стела из Махарры. Мексиканские археологи приписывают их какому-то неизвестному этносу (или культуре), условно называемому ими «люди болот». Было ли это письмо передаточным звеном между ольмеками и майя или боковой, тупиковой ветвью, должны показать будущие исследования в болотистой части штата Веракрус.
Как становится теперь ясным, дешифровка иероглифики майя затруднялась тем, что в принципах этой письменности была заложена художественная каллиграфия, т. е. стремление передать иероглифический знак возможно красивее. Подобное явление, как известно, можно наблюдать и в китайской и японской письменных системах. Майяский писец создавал знак, произвольно меняя очертания и форму его ведущих смысловых компонентов. Поэтому различные написания (аллографы) знаков иногда трудно распознать, они могут на первый взгляд выглядеть совершенно различно. Унификация иероглифики, проведенная «людьми болот», по каким-то причинам, может быть, утилитарным, может быть, эстетическим или даже религиозным, не имела продолжения. Возможно, что здесь сыграла определенную роль возрастающая изощренность изобразительного искусства майя.
По особенностям написания памятники иероглифической письменности майя могут быть условно разделены на две основные, различающиеся между собой группы. К первой, очень многочисленной (по приблизительной оценке более пяти тысяч) относятся тексты, вырезанные на монументальных скульптурных памятниках — стелах, алтарях, рельефах, притолоках и др., и надписи, вылепленные или гравированные по штуку, чаще всего на деталях архитектурных сооружений — лестницах, балюстрадах, кровельных гребнях. Сюда же можно отнести и сравнительно незначительное число надписей на предметах из нефрита и других полудрагоценных камней, кости и раковин. Знаки в этих текстах, как правило, отличаются тщательностью выполнения, иногда даже вычурностью и сложностью передачи. Именно среди таких надписей встречаются так называемые полнофигурные иероглифы. Ко второй, менее значительной по размерам группе относятся надписи, выполненные красками при помощи кисти на фресках, расписных сосудах и в четырех сохранившихся до нашего времени майяских рукописях. Они имеют в основном курсивный характер и отличаются по внешнему виду от надписей первой группы; существует определенная разница и в их содержании.
Надписи второй группы были дешифрованы Ю. В. Кнорозовым. В результате упорного многолетнего труда он перевел все четыре иероглифические рукописи. Хотя, по свидетельствам испанских хронистов, у майя имелись рукописи исторического содержания, все сохранившиеся относятся к области мифологии и ритуалов, т. е. являются чем-то вроде жреческих требников. Вот, например, отрывок из древнейшей из имеющихся «Дрезденской рукописи» (раздел II, Д 9а, 13–14):
13. Принимает жертву (бог смерти)
Маш, грозящий гибелью,
подстерегают беды.
2 дня до VI числа.
14. Принимает жертву бог-ягуар
Чак-Болай, ныне, при посещении,
питающий семенами.
3 дня до IX числа{9}.
Важно отметить, что каждая фраза в рукописи сопровождается рисунком. В параграфе 13 бог смерти изображен сидящим; двумя пальцами он указывает вперед и вниз. Фон рисунка красный. В следующем параграфе на желтом фоне мы видим ягуара, сидящего в человеческой позе, передние лапы у него подняты; на голове — цветок водяной лилии. Совершенно ясно, что такие рисунки играли определяющую роль в понимании текста. Если мы возьмем для сравнения папирусные свитки Египта с подобным же содержанием, то увидим, что в них рисунков неизмеримо меньше. Это, по нашему мнению, указывает, что и для читавшего в то время майяского жреца иероглифика рукописи не была абсолютно ясна.
Вот другой отрывок из более поздней «Мадридской рукописи» (раздел VII, 386, 2–3):
2. Добывает пылающий огонь
бог солнца К’инбенцилаан,
опаляющий леса.