– Ну вот и все. Никто особо не пострадал. Благодарю за разминку.
Бритт тупо посмотрел на трибуна и одурело мотнул головой.
– Я бы на твоем месте чуток посидел, отдышался… что-нибудь в этом роде.
Заметив обоих центурионов, Квинтил воззрился на них исподлобья, но спустя миг на его лице расцвела приветливая улыбка.
– А, наконец-то. А я уж гадал, куда вы подевались.
Он выпрямился и отпустил бритта, который пошатнулся и снова опустился на землю.
– Явились, как только смогли, командир! – доложил Макрон, салютуя.
– Да, хорошо… прекрасно. Но в другой раз будьте чуть-чуть поусерднее, ладно?
– Будем стараться, командир!
– Надеюсь, – улыбнулся опять Квинтилл. – Ладно, перейдем к делу. Я слышал, царь Верика пригласил вас на охоту?
– Так точно, командир.
– В связи с этим возникают некоторые вопросы, касающиеся этикета.
– Разве?
– О да! Несомненно. – Квинтилл поднял брови, удивляясь невежеству центуриона. – Видишь ли, я тоже приглашен.
– Я и представить себе не мог, чтобы Верика обошел тебя приглашением.
Теперь удивление офицера перешло в раздражение.
– Да уж, конечно! Но вопрос в том, могу ли я участвовать в этом выезде вместе с людьми более низкого звания? Нет ли в этом ущемления моего достоинства, понимаешь? Я ведь, в конце концов, прокуратор, представляющий особу самого императора.
– Да, командир, – терпеливо ответил Макрон. – Припоминаю. Ты говорил нам.
– Превосходно, – кивнул Квинтилл. – Тогда пойми, что вам нужно принести царю Верике извинения.
– Извинения?
Последовала заминка, потом Квинтилл рассмеялся и похлопал Макрона по плечу:
– Ну, центурион, нельзя же быть таким непонятливым. Ступай и скажи старику, что вы не можете ехать.
– Не можем?
– Ну, придумай какое-нибудь оправдание, срочные дела или что-то такое. Сошлись на загруженность, намекни, что у вас совершено нет времени ни на что остальное.
Катон чувствовал, что Макрон вот-вот лопнет от распирающего его гнева, и поспешил вмешаться, пока товарищ не наломал кучу дров.
– Командир, проблема в том, что мы уже приняли приглашение. Если мы откажемся от него теперь, это могут счесть оскорблением. Кельты, они очень чувствительны к таким вещам.
– И все же…
– А мы не можем позволить себе сердить атребатов. Во всяком случае, сейчас, командир.
– Ну… – Трибун Квинтилл почесал подбородок, обдумывая ситуацию. – Полагаю, из дипломатических соображений, ради сохранения добрых отношений можно и пренебречь общепринятыми в таких случаях правилами.
– Думаю, командир, это было бы мудро.
– Ну-ну.
Хлыщ и не думал скрывать своего недовольства от нижних чинов, и Катон, бросив быстрый взгляд на Макрона, увидел, что тот сердито покусывает губу.
Трибун Квинтилл вытащил из-за пояса шелковую тряпицу и промокнул ею лоб.
– Ну хорошо. С этим решили. А случалось ли вам охотиться раньше? Как тебе эта забава, Макрон?
– Забава? – нахмурился Макрон. – Охотиться, командир, мне случалось. На военной службе без этого не обходится. Но я охотился, чтобы пополнить паек.
– Замечательно. По-моему, охота ради пропитания не слишком отличается от охоты для развлечения. И там и там техника та же.
– Техника та же, – повторил Макрон. – Понятно. Вот оно, значит, как.
– А с копьем ты охотился?
– Раз или два, командир. Но не с охотничьим, а с боевым, легионным. – В тоне Макрона улавливалась ирония.
– Что ж, для начала и это неплохо. Давай посмотрим, на что ты способен, а потом я, может быть, покажу пару приемов, чтобы мы, римляне, не выглядели на царской охоте полными дураками.
Квинтилл прошел к стойке с охотничьими копьями, взял одно и бросил Макрону. Катон в испуге едва не зажмурился, но Макрон легко поймал оружие на лету, подбросил и перехватил поудобней. Где-то локтях в тридцати от него были расставлены грубо сплетенные подобия человеческих фигур. Макрон присмотрелся к ним из-под левой ладони, отвел правую руку назад и метнул копье в центральное чучело. Копье по низкой дуге пронеслось над площадкой и поразило мишень на уровне бедер. Макрон, стараясь сдержать довольство, повернулся к трибуну.
– Неплохо, центурион. А как ты, Катон? Ну-ка попробуй!
Катон неловко, обеими руками поймал брошенное ему копье.
– Постарайся не выглядеть слишком уж неуклюжим перед бриттами! – прошипел Макрон.
– Виноват.
Катон взвесил копье в руке, пригляделся к уже пораженной мишени, глубоко вдохнул, до предела отвел руку за голову и совершил бросок. Копье взвилось в воздух, пролетело над самым чучелом, но не задело его и вошло в землю. Трибун Квинтилл хмыкнул, воины Верики рассмеялись, Катон покраснел.
– Может быть, ты, командир, покажешь, как это делается? – спросил Макрон, обращаясь к Квинтиллу.
– Конечно! Почему бы и нет?
Трибун выбрал одно из копий, прицелился в ту же мишень и метнул оружие. Сила его могучих мышц послала копье почти по прямой, и оно глубоко вонзилось прямо сердце плетеной фигуры.
– Славный бросок! – восхищенно воскликнул Катон.
Царские стражи тоже обменялись одобрительными репликами.
– Ну что, видел? – обернулся Квинтилл к Макрону. – Всего лишь немного практики.
– Думаю, как раз практиковался ты много.
– Вовсе нет. – Трибун поджал губы. – Важен прием. И это относится к любому виду оружия.
– Неужели? – невозмутимо отозвался Макрон.
– Именно так.
– Существует разница между копьем и мечом. Так же как между поражением учебного чучела и живого врага, командир. Очень большая разница.
– Чепуха! Все дело в технике, центурион.
– Нет, командир, все дело в опыте.
– Понятно. – Трибун Квинтилл скрестил руки и оценивающе оглядел Макрона. – Может, проведем испытание?
– Ты хочешь сразиться со мной, командир? – улыбнулся Макрон.
– Сразиться? Нет, я имею в виду просто тренировочный поединок. Возможность продемонстрировать мастерство, показать, кто чего стоит.
– Прошу прощения, командир, – деликатно вмешался Катон, – но мне кажется, это не послужит укреплению авторитета империи, если римские командиры вдруг начнут выяснять отношения с мечами в руках, да еще на глазах у местных жителей.
– Как я сказал, речь идет не о выяснении отношений, а об учебном поединке. Ну так как, центурион Макрон?
Макрон медлил с ответом, и от Катона не укрылось, как сжались вдруг его челюсти. На сердце у молодого центуриона потяжелело, ибо он счел, что рассерженный ветеран закусил удила и уже не способен отклонить вызов самонадеянного трибуна. Однако Макрон сумел удивить его.
– Мне это не с руки, командир.
– Да ну? Не веришь в свои силы, приятель?
– Нет, не в том дело. Ясно, что ты годами оттачивал мастерство под руководством лучших наставников в Риме, а у меня такой возможности не имелось. Я владею мечом, командир, лишь в той мере, в какой это необходимо для битвы: усвоил главное, а в остальном полагаюсь на голову и на руки. Вряд ли я смог бы сейчас тебя чем-то пронять. Но ежели б нам довелось повстречаться в бою, наши шансы тут же бы поменялись.
– Ты так думаешь?
– Я это знаю.
– Слова меня не убеждают. Будем драться, центурион?
– Это приказ, командир?
Квинтилл открыл было рот для утвердительного ответа, но замялся, задумался и покачал головой:
– Наверное, нет. Это было бы слишком.
– Что-нибудь еще, командир?
– Просто следите, чтобы завтра все шло как надо. Никаких оплошностей, помните это оба. И держитесь от меня на почтительном расстоянии. Ясно?
– Так точно, командир!
– Свободны.
Когда оба центуриона снова шли через зал, Катон повернулся к Макрону:
– Знаешь, мне на какой-то момент показалось, что ты собираешься его проучить. В смысле, схватиться с ним.
– Так и было. Но разумный человек должен сам выбирать, с кем, когда и как ему драться. Он это знает, я тоже. Так какого рожна нам с ним сейчас выяснять?
– Никакого, – с удовлетворением кивнул Катон.
Он был доволен. В кои-то веки в Макроне над твердолобостью возобладал здравый смысл. Более того, неожиданное хладнокровие, выказанное ветераном, вдруг аккуратно оттенило и выдвинуло на передний план неумеренную чванливость трибуна.
– Мы с честью вышли из ситуации?
– Да я таких говнюков на завтрак ем.
– И что, каша вкуснее становится?
Макрон взглянул на юнца и вдруг в голос заржал, да так, что одна из спящих собак вскинулась, навострила уши и рванулась к центурионам. Псарь поднял голову, одарил римлян угрюмым взглядом и отвесил псине пинок.
Ветеран хлопнул приятеля по спине:
– Ну ты и шутник, сынок!
В большом дворе все еще шла подготовка к охоте, слуги, нагруженные всякой всячиной, продолжали бегать туда-сюда, порой скапливаясь возле повозок, и двое пробивавшихся к воротам римлян опять было потерялись в их суетливой толпе, но тут Катон услышал, что его окликают.
Он оглянулся на крик и увидел Тинкоммия. Принц атребатов с крайне встревоженным видом отчаянно махал рукой, чтобы привлечь к себе его внимание, и яростно проталкивался к центурионам. Катон дернул Макрона за руку:
– Смотри!
– А?
Макрон привстал на носки, пытаясь взглянуть поверх голов суетившихся вокруг него людей, но тут перед ними возник Тинкоммий, встревоженный, запыхавшийся, мокрый от пота.
– Командир, пойдем в лагерь! Прошу, поскорее!
– Что за притча? – буркнул Макрон. – Доложи как положено.
– Бедриак, командир! Он тяжело ранен!
Глава 21
– Как это вышло?
– Пойдем, командир! – беспрестанно повторял Тинкоммий.
– Да скажи же, в чем дело? – сердился Макрон.
– Сам не знаю: я нашел его в штабном корпусе, на полу в коридоре. Всюду кровь!
– Он еще жив?
– Да, командир. Но он умирает.
– Кто с ним остался?
– Артакс. Он появился, когда я наткнулся на Бедриака.
Катон схватил Тинкоммия за руку:
– Артакс с ним один?