– Опять будем читать? – вздохнул Джон, глядя на книги.
– Если ты можешь говорить, но не умеешь читать, ты мало чем отличаешься от варвара.
– Я могу читать на греческом, латыни, франкийском и английском.
– Но только не на арабском – святом языке. – Юсуф вручил Джону одну из двух книг с изящными арабскими буквами, выведенными на кожаном корешке.
– «Хроники Димашки», – с трудом прочитал Джон.
Он уже довольно бегло говорил по-арабски, но читать оказалось намного труднее. Текучий, змеиный алфавит, когда все буквы сливались воедино, давался ему с трудом, и он не всегда мог определить, где одна буква заканчивалась и начиналась другая.
– Эта история написана одним из наших величайших ученых, – сказал ему Юсуф. – Сегодняшняя тема будет тебе интересна: мы почитаем о Первом крестовом походе и осаде Иерусалима.
Джон открыл книгу на заложенной странице и прищурился, глядя на текучий почерк.
– Армия франков, – начал он медленно, – численностью более десяти тысяч появилась у стен Священного города в четыреста девяносто втором году после бегства пророка Мухаммеда из Мекки в Медину. – Юсуф кивнул и ободряюще улыбнулся. – Франкийские… – Джон запнулся и нахмурил брови.
– Воины, – подсказал Юсуф.
– Мы бы сказали «шевалье» – рыцари, – пробормотал Джон и вернулся к тексту. – Говорят, что франкийские воины…
– Рыдали.
– …рыдали, когда увидели город, к которому они так долго шли. Их вел Раймунд Тулузский, человек огромного роста и могучий воин, а также Готфрид Бульонский, которому предстояло стать королем Иерусалима. Франки окружили город и начали… Что это за слово?
– Осада, – перевел Юсуф на латынь.
– Начали осаду. Франки атаковали стены Священного города, но не могли одолеть могучие укрепления. У франков начался голод и эпидемии. В отчаянии они пошли…
– Босые.
– …босые вокруг города, призывая на помощь Бога. А на стенах защитники Иерусалима молились Аллаху и также просили о победе. Но им было не суждено ее одержать. Франки построили высокие осадные башни, использовав дерево кораблей, на которых они приплыли в Святую землю, и с их помощью сумели захватить стены. Священный город пал. – Джон улыбнулся и поднял голову. – Я бы хотел это видеть. То была славная победа.
Юсуф нахмурился:
– Читай, что произошло дальше.
– Эмир фатимидов бежал вместе с армией, и франки вошли в город. Содеянные ими ужасные преступления никогда не будут забыты. Мужчины, женщины, дети – все были преданы мечу. Самая страшная бойня произошла на Храмовой горе, где кровь текла…
– Кровь текла рекой, – вмешался Юсуф, который читал этот отрывок по памяти. – Женщин вытаскивали из домов и насиловали. Франки вырывали детей из материнских рук, подбрасывали в воздух и насаживали на мечи. Они вошли в мечеть Аль-Акса и убили всех, кто там находился, осквернив святейшее место кровью. – Голос Юсуфа дрожал от гнева. – В еврейском квартале они загнали евреев в их храм и сожгли. Тех, кому удавалось вырваться из пламени, убивали стоявшие снаружи воины. Над городом повис черный дым. Скорбные крики разносились на мили. Сбежавший эмир, слыша их, упал на землю и разрыдался, проклиная себя за поражение.
Джон покачал головой:
– Автор – сарацин, он лжет.
Юсуф открыл вторую книгу, которую принес с собой, и начал читать отрывок, почти в точности повторяющий то, что только что прочитал Джон. Джон его прервал:
– И что это доказывает?
Юсуф закрыл книгу и протянул ее Джону. «Gesta Orientalium Principum»[7], прочитал Джон на титульном листе, и его глаза широко раскрылись. Автором был Вильгельм Тирский.
– Я встречал этого человека – он священник!
– Христианин, – подтвердил Юсуф.
Джон молчал. Ему говорили, что взятие Иерусалима было славной победой. Священник в Шербуре, который призывал ко Второму крестовому походу, снова и снова упоминал об этой победе, уговаривая жителей города вооружиться и превзойти деяния своих предков. Священник не рассказывал об убитых женщинах и детях и об улицах, по которым текли реки крови.
– Вот природа вашей великой победы, – сказал Юсуф. – Христиане – варвары, дикие животные.
– Но далеко не все. Наша вера говорит о любви и прощении. Иисус сказал нам: если враг ударит нас, мы не должны отвечать тем же – нам следует подставить другую щеку.
Юсуф кивнул:
– Ваш Иисус сказал много мудрых слов. Он считается одним из наших пророков. Но ответь мне: следуют ли крестоносцы его учению? Они сжигают урожай, убивают женщин и детей. Они ничего не знают о медицине и литературе. Они даже не понимают, зачем нужно мыться. Они фанатики, слепо следующие кресту. Даже ты, Джон, ты шел за языческим символом от своего родного дома до наших земель. И почему? Чтобы убивать и грабить именем Бога. Но ваши крестовые походы не имеют к нему никакого отношения. Аллах поворачивается спиной к столь жестоким деяниям.
Джон нахмурился. Многое из того, что сказал Юсуф, было правдой. За месяцы, проведенные на вилле Айюба, он узнал, что сарацины совсем не похожи на дикарей, о которых ему рассказывали дома. Они были культурными, учеными и часто добрыми, даже по отношению к своим рабам. По сравнению с Юсуфом и его семьей женщины и мужчины, которых Джон знал в Тейтвике, казались грязными варварами.
Очень многие из тех, кто шел в крестовый поход в Дамаск, сражались ради добычи, а не во славу Бога. Даже он сам отправился на юг не для того, чтобы воевать за Христа, а чтобы сбежать от своего прошлого. Но это еще не делало его варваром.
– Христианские рыцари люди чести, – сказал он. – А у варваров ее нет.
– Честь? – нахмурился Юсуф. – Честь ваших рыцарей позволяет им продавать своих друзей и солдат за мешок золота. Я был при дворе эмира в Дамаске во время осады. Эмир заплатил вашим рыцарям за то, чтобы они ушли из садов, и они так и сделали. Такие люди не знают, что такое честь.
Джон вспомнил о той давней ночи, когда он видел, как Рейнальд встречался на поляне с сарацином, подумал о тяжелом мешке, который нес Эрнаут. Теперь все сходилось. Именно Рейнальда подкупил эмир. Поэтому он и послал Эрнаута убить Джона: он хотел уничтожить единственного свидетеля своего предательства. Джон стиснул зубы от переполнявшего его гнева.
– Ваши рыцари храбры, – продолжал Юсуф. – Но это храбрость животных, а не людей. Они сражаются, чтобы удовлетворить свои аппетиты, но не ради чести. И, конечно, не во славу Бога.
Джон покачал головой:
– Среди нас есть люди чести. – Он отложил в сторону книгу и встал, стряхивая сено со штанов, шагнул к лестнице и стал спускаться вниз.
– Куда ты? – спросил Юсуф, когда Джон направился к выходу из конюшен.
– На сегодня с меня достаточно.
Джон вылил воду на спину последней из пяти лошадей мамлюков Айюба, которые ездили сегодня на охоту. В течение всей последней недели он избегал Юсуфа – с того самого урока на сеновале. Однажды утром Юсуф пришел за ним, когда Джон чистил одну из лошадей, но Джон его проигнорировал. Пока он не был готов к новому разговору. Проведенное в Баальбеке время позволило ему по-другому взглянуть на чужую жизнь, и теперь у него возник ряд неприятных вопросов, ответы на которые он прежде считал неколебимыми истинами. Юсуф же вновь их поднял, и все, во что Джон прежде верил – христианские догматы, праведность крестовых походов, превосходство рыцарей, – оказалось под сомнением.
Джон закончил смывать пот со спины лошади и принялся чистить шкуру. Закончив, он потрепал ее по шее напоследок, взял тунику, наброшенную на дверь конюшни, и вышел наружу. Он шел по узкому проходу между восточной частью виллы и внешней стеной, когда услышал звонкий смех. Джон замер, и сердце быстрее забилось у него в груди. А когда он обернулся, он увидел Зимат, которая выглядывала из окна.
– Салям, – сказал Джон, торопливо натягивая тунику.
– Салям. Ты мне нравишься больше без рубашки, – добавила на арабском Зимат. – Я никогда не видела франков без рубашки.
Брови Джона поползли вверх, и он подошел к окну.
– Неужели?
Золотые щеки Зимат стали алыми, но она не отошла от окна.
– Ты… ты говоришь на нашем языке, – наконец произнесла она. – Но как?
– Я не варвар.
– А я никогда и не говорила, что ты варвар.
– Но именно так вы о нас думаете, верно? – настаивал на своем Джон. – Мы яростные воины, чудовища и варвары.
– Да, я так думала, – призналась Зимат. – Но ты не такой. – Она посмотрела ему в глаза. – Ты меня спас.
Джон отвернулся:
– На моем месте так поступил бы любой рыцарь.
– Но ты рисковал жизнью. Тебе повезло, что ты уцелел.
– Я готов сделать это еще раз.
– Я знаю. – Зимат отвернулась. – Кто-то идет, – прошептала она, бросив быстрый взгляд на Джона. – Мне пора.
Однако она не шевельнулась, Джон посмотрел в ее темные глаза, и она встретила его взгляд не мигая. Тогда он наклонился, чтобы ее поцеловать, и Зимат ударила его по щеке.
– Как ты смеешь! – бросила она и захлопнула ставни.
Джон прикоснулся к щеке, по которой она его ударила, и на его лице расплылась улыбка. За мгновение до того, как закрылись ставни, он заметил, что Зимат улыбается.
Юсуф уклонился от удара, который нанес ему Селим, схватил его за руку, развернул и сделал захват шеи. Селим пытался сопротивляться, но вскоре сдался.
– Никогда не приближайся к противнику, который больше тебя, – сказал брату Юсуф, а потом отпустил его.
Юноши стояли друг напротив друга, уперев руки в бока и тяжело дыша. Юсуф стер пот со лба, посмотрел на голубое осеннее небо, окаймленное высокими стенами храма, и обнаружил, что солнце уже зашло за западную стену. Они тренировались более часа.
– Сегодня ты хорошо сражался, – сказал Юсуф Селиму. – Теперь можешь идти.
– Ты всегда отсылаешь меня слишком рано, – обиженно сказал Селим. – Я хочу остаться.
Юсуф покачал головой:
– То, что я собираюсь сделать, я должен делать в одиночестве.