– Значит, ты думаешь, что монетка появилась в одной из альтернативных реальностей? – спросил Эфраим.
– В бесконечности вселенных многие могут быть такими же, как наша, но с другими физическими характеристиками. Может, в некоторых магия действительно работает, – она откинулась назад и улыбнулась, словно довольная кошка. – Но это только теория. Найти доказательство существования множественности вселенных так же трудно, как продемонстрировать существование магии, – она ногой по двинула четвертак по стеклянному столику в его сторону. – Может, даже тяжелее. Но раз ты утверждаешь, что у тебя есть волшебная монета, покажи мне, что она может.
Такая демонстрация закончилась катастрофой с Натаном, и он не торопился повторять ее с Дженой. Не теперь, когда все, что у него было, – это дикие теории о том, откуда взялась монетка.
– Ты хочешь, чтобы я воспользовался ей? Прямо сейчас?
– Загадай желание.
Эфраим облизнул губы.
– Как я уже говорил, я не знаю, как она работает, не до конца. Не хочу использовать ее снова, пока не узнаю, как не вызвать еще больше неприятностей. И теперь ты говоришь о других вселенных и всем таком, и это звучит опаснее, чем я думал.
– Постой. Больше неприятностей? А что уже произошло? – спросила Джена.
– Она дает мне то, что я пожелал, но иногда… иногда происходят и дурные вещи. То, чего я не хотел. То, что не мог предвидеть.
– Вот почему ты просматривал все эти книги со сказками. Какие, например, дурные вещи?
«Вроде сердечного приступа твоего отца».
Эфраим проглотил комок в горле и промолчал. Он не был готов рассказать ей все.
– Может, нам стоит пока остановиться на этом, – сказал он. Вся история внезапно показалась ему не такой уж и важной. Джена с ним разговаривала. С ее отцом было все в порядке. Эфраим сумел как-то исправить ситуацию и без монеты.
Единственной проблемой оставался Натан. Теперь он был другим человеком, и неизвестно, могли ли они теперь подружиться. У них не было практически ничего общего: Натан теперь популярный футболист, встречается с Шелли Моралес. В его новой жизни не осталось места для Эфраима. Он в нем больше не нуждался так, как прежде.
– Ни за что, – сказала Джена. – Если ты сейчас остановишься, я решу, что ты соврал насчет монетки.
– Ничего подобного, – Эфраим поднял четвертак. – Хорошо. Но тебе придется держать меня за руку, когда я загадаю желание.
Джена моргнула.
– Ты что, заигрываешь?
– Мы должны касаться друг друга, иначе ты не будешь помнить о том, что было до загадывания желания. Это сработало с Натаном.
– Натом Маккензи?
Эфраим кивнул.
– А приятель Шелли тут при чем? – спросила она.
– До всего этого… мы были лучшими друзьями. Тогда он был другим. Я рассказал ему о монетке, мы вместе загадали несколько желаний. Но монета срабатывала, только если я загадывал желание. В последний раз я не успел схватить его за руку, так что теперь он не помнит ни о желании, ни о нашей дружбе.
– Кому еще ты рассказал о монете?
– Никому. Только Натану. Клянусь.
– Даже Мэри?
– А ей-то почему? – спросил Эфраим.
Джена улыбнулась:
– Ладно, забудь.
Она протянула руку, и Эфраим легонько сжал ее ладонь, боясь, что Джена заметит, какая потная у него рука. Ее кожа казалась прохладной. Секунду девушка смотрела на их сцепленные руки, затем взглянула ему в глаза.
– Ты встречаешься с моей лучшей подругой, – сказала она.
– Это… побочный эффект желания, которое я загадал для Натана, – он помедлил. – Я всегда хотел встречаться только с тобой, Джена.
Ну вот, он сказал это.
Она поджала губы, но не отпустила его руку.
– Ну так что нам стоит пожелать? – спросила она.
– Что-нибудь маленькое. Безобидное, но заметное. Так будет меньше вероятность, что дела пойдут насмарку или что вокруг слишком много изменится. Надеюсь, – Эфраим посмотрел на контейнеры с едой на вынос, стоявшие на кофейном столике. – У меня есть идея.
Он покачал монетку на большом пальце, готовясь ее подбросить.
– Я хочу, чтобы мы заказали китайскую еду вместо мексиканской, – он поднял бровь, и Джена кивнула. Эфраим подбросил монетку и тут же поймал ее.
Орел.
Он почувствовал, как ухнул вниз желудок, словно его вывернули, и комната задрожала. Он понял, что уже сидит с Дженой на противоположных концах дивана. За руки они не держались. Джена секунду сидела, явно приходя в себя, а потом прижала руку ко рту и бросилась в кухню.
Она вернулась через несколько минут, вытирая губы мокрым бумажным полотенцем. Ее лицо побледнело.
– Ой, я должен был тебя предупредить, – сказал Эфраим.
– Ты знал, что это случится?
– Так только в первый раз. А теперь что случилось?
Девушка не ответила, уставившись на кофейный столик.
Эфраим внезапно заметил маленькие белые коробочки из картона. Джена откинула назад волосы и сказала:
– Китайская кухня.
Алюминиевые контейнеры с мексиканской едой исчезли, сменившись фу юн с яйцом, белым рисом и курицей в коричневом соусе. Тарелка Джены была пуста, у Эфраима стояла нетронутой.
– Ты ведь никак не мог подменить их, пока я была на кухне, да?
– Только при помощи магии, – ухмыльнулся он.
– Ладно, постой-ка. Когда ты пришел, я спросила тебя, какую еду ты хочешь, мексиканскую или китайскую. И ты выбрал первую. Вот что я помню, – она нахмурилась, как делала всегда во время экзаменов, когда сосредоточенно размышляла над вопросом.
– И я просто изменил это, загадав желание, – сказал Эфраим.
– Да, теперь все выглядит так, будто мы заказали китайскую еду. Но вырвало меня явно чем-то мексиканским, – она прижала руку к животу. Эфраим скорчил гримасу. – Тогда почему монетка не изменила содержимое моего желудка?
– Потому что ты стала частью моего желания.
Похоже, теперь Джена поверила в силу монеты.
– Потому что я была наблюдателем… – пробормотала она, рухнула на диван и с гримасой отодвинула ногой еду.
– Это же просто китайская еда, – сказал он, взял собственную коробку и потыкал палочкой в соус. – Она не радиоактивная, ничего такого.
– Откуда ты знаешь? У тебя с собой счетчик Гейгера? – Девушка покачала головой. – У меня просто пропал аппетит.
Джена взяла ноутбук и принялась печатать. Затем вскрикнула и захлопнула крышку.
– Эфраим, какого черта?
– Что?
Чуть не плача, она показала ему компьютер.
– Мой «макбук». Мой прекрасный «макбук». Что ты наделал?
Тот остался серебряным, но явно превратился в обыкновенную «персоналку».
– О нет, – выдавил Эфраим.
– Эфраим, если это шутка, то не смешная. Отдай мне мой «мак», или я тебя убью.
Он сглотнул.
– Я этого не делал. Это все монета, – он пожал плечами. – Такое при каждом броске случается.
– Ну, значит, отмени желание.
– Это не так просто. Следующее желание сделает только хуже.
– Не знаю, что может быть хуже этого, – пробормотала Джена. Вздохнув, она вновь открыла крышку, угрюмо разыскивая коврик для мыши. – По крайней мере все файлы здесь. Может, и какие-нибудь мерзкие вирусы тоже.
Она воззрилась на Эфраима.
– Ладно, с этим мы разберемся позже.
Девушка начала печатать, медленнее, чем обычно, и время от времени ругаясь.
– Нам надо во всем разобраться. Посмотреть с научной точки зрения. Будет лучше, если у нас появится настоящее оборудование, доступ в лаборатории школы.
– Ты правда хочешь проверить ее счетчиком Гейгера? – Он надеялся, что монетка не окажется радиоактивной: он целый день носил ее в кармане.
– Ну мы можем хотя бы взвесить ее, сравнить с обычным четвертаком. Но давай начнем с того, что мы о ней знаем, – сказала Джена.
– Первое: она, возможно, не из нашего мира, судя по истории с Пуэрто-Рико и разным изображениям Вашингтона.
– Ну и еще по магическому эффекту, – сухо добавила Джена.
– Верно. Второе: нужно подбросить монетку, чтобы загадать желание, – сказал Эфраим.
– Так, здесь остановимся. Это интересно. Зачем ее подбрасывать? В чем смысл? Какой-то магический ритуал?
Джена взяла пепси – разве раньше тут стояла не кола? – и сделала глоток. Нахмурилась и недоверчиво изучила банку.
– Монета нагревается, когда я загадываю желание, и охлаждается после броска, – сказал Эфраим.
– Похоже, желание активирует монетку или заряжает ее. А подбрасывание завершает процесс, – сказала Джена.
– Звучит так, словно она механическая.
Джена пожала плечами.
– Я просто стараюсь смотреть на вещи логично. А важно, как она падает, решкой или орлом?
– Я думал об этом. Пытался вспомнить все желания и думаю, что, когда выпадает орел, все получается как надо, более или менее. А когда выпадает решка, монетка выполняет желание, но одновременно происходит что-то плохое.
– Как с обезьяньей лапкой, – сказала Джена.
– Ага. Об этом я и подумал, – он нашел эту историю в библиотеке. В ней волшебная обезьянья лапка извращала каждое желание, которое загадывал ее обладатель, причем так чудовищно, что человек жалел о том, что вообще чего-то хотел. – Но я полагаю, результат получается смешанный в любом случае, вне зависимости от того, как падает монета. Я не знаю, сколько перемен она совершила на самом деле, – могу говорить только о тех, которые заметил.
– В последний раз выпала решка? – спросила Джена.
– Орел, – ответил Эфраим. – Я предпочитаю обыкновенные «персоналки».
Она поморщилась.
– Никто не совершенен. Значит, результат каждого желания случаен. Коварно.
– Вот это меня и тревожит.
– В сказках магические предметы часто далеко не то благословение, каким кажутся. Обычно люди влипают в проблемы, когда начинают ими пользоваться или думают, что каким-то образом могут обхитрить магию. Правда, до сегодняшнего дня я не думала, что магия вообще существует.
– Ты читаешь все эти фантастические книги, но в волшебство не веришь? – спросил Эфраим.
– Я читаю, чтобы сбежать из настоящего мира. Я никогда не считала магию реальной, пусть и хотела, чтобы в моей жизни она все-таки была.