Вокруг меня.
Потом, когда земли
Коснулся я и уж сюда Елена
370 Из Навплии сбиралась плыть, а я
Душой горел скорей обнять Ореста
И мать его счастливую обнять,
От здешнего я слышу морехода,
Что нечестивою рукою сын
Зарезал дочь Тиндара.
Вы, юницы,
Скажите мне — а где ж теперь Орест,
Злодей и дерзостный? Когда отсюда
Я уезжал под Трою, он дитя
Был малое. Теперь и не узнать бы.
Во время последних слов Менелая Орест бесшумно поднимается с ложа, которого раньше Менелай не замечал. Но вот Менелай случайно обернулся и встречается глазами с Орестом. Пауза, во время которой, узнавая друг друга, они молча смотрят один на другого; контраст разителен: немытый, растрепанный Орест и сияющий, нарядный Менелай, в котором, однако, самодовольная уверенность смягчена набежавшим облаком нежной грусти.
380 Царь, вот — Орест… Коль ты искал его,
Печальную он сам расскажет повесть.
Но прежде дай колен твоих с мольбой
Коснуться мне… с мольбой, и первой в жизни…
Молящих мне не надо ветви… О,
Спаси меня, погрязшего в страданьях…
О, кто же ты? Подземных стран жилец?
Ты прав: я труп, под солнцем позабытый.
Твоих волос косматых страшен вид…
Не вид — душа меня, душа порочит[17]!
И воспаленный твой ужасен взгляд!..
390 Да, — в чем душа, а имя остается…
И имени-то нет для дикаря.
Есть имя — "матереубийца" имя.
Не повторяй напрасно тяжких слов.
Сам демон их в Оресте повторяет…
Но что с тобой? Какой недуг томит?
Его зовут и у злодеев — совесть[18].
Слова темны — лишь ясное умно.
Скажу ясней: тоска меня снедает…
Да, грозный бог… но лечат и тоску…
400 Безумием кровь матери карает.
А как давно? Который день пошел?
С тех пор как ей могилу стали сыпать.
Что ж, дома началось иль у костра?
Пока я ждал, чтоб тело стало пеплом.
Пособник был в убийстве у тебя?
Пилад со мной в товарищах работал.
Что ж видишь ты в своих недужных снах?
Я вижу трех богинь, подобных ночи.
Их называть излишнее, Орест.
410 Приличие и страх язык сковали.
Чрез них тебя кровь матери пьянит.
О, как они меня, гоняя, мучат…
Иль диво зло терпеть творящим зло?
Но бедствия всегда сложить я властен…
Убив себя?.. Иль это так умно?
Нет, я могу вину сложить на Феба:
Мне Феб убить родимую велел.
Он позабыл, что есть на свете правда?
Бог все же бог, а мы — его рабы.
И тот же Феб дает Оресту гибнуть?
420 Все медлит он. Бессмертных нрав таков.
А сколько дней, как умерла царица?
Шестой идет. Костер еще горяч…
Торопятся ж бессмертные расплатой.
Я не речист, но верный друг отцу.
А самому была ли другу польза?
Покуда нет. А медленность — зарез.
Как с городом дела после убийства?
Я отлучен. Со мной не говорят.
И не был ты очищен, по обряду?
430 Передо мной все двери заперты.
Но твоего кто ж требует изгнанья?
Здесь есть Эак[19], старинный враг отца.
Он это мстит тебе за Паламеда[20].
Я — ни при чем и жертва трех врагов.
А кто ж еще? Друзья Эгисфа[21], верно?
Да, их черед кичиться надо мной.
Так трон отца не передан Оресту?
Кто ж царство даст? — мне жизни не дают.
Но как и чем? Скажи, коль можешь, толком.
440 Cегодня суд над нами черепков[22]…
Решит: изгнать, казнить иль дать свободу?
Нет: камнями побить иль не побить.
Ну, а побег? Перемахнуть границу…
Щиты вокруг, и медь со всех сторон.
Твоих врагов или аргосской рати?
Весь город, царь, Ореста казни ждет.