Грамматика геноцида, которая предвещает массовую резню?
– Язык усваивается. Соответствующие связи формируются в мозгу человека уже после рождения, и язык – результат обучения. Ты не можешь всерьез полагать, что на любого человека можно повлиять через знание, которое он усвоил.
– Надо же, я и не думал, что еще остались приверженцы идеи о tabula rasa. Ты, может, еще считаешь, что дети становятся аутистами от недостатка родительской любви?
– А что, не так?
– Характер, болезни и даже политические воззрения по большей части определяются генами. Окружение оказывает на врожденный код минимальное влияние. Есть, конечно, и такие, кто настаивает, что все люди изначально равны, и учитывает только внешние факторы формирования личности. В равенство верю даже я, и считаю, что человек способен выстроить равноправное общество вопреки генам, усмирив биологическую программу через цивилизацию. Но наука ни в коем случае не должна объяснять вариативность личности и ответственность, которую на человека накладывает сформировавшийся у него склад ума, по итоговым проявлениям. У каждого явления есть причина, биологическое и нейрохимическое обоснование. В первую очередь необходимо признать, что мы куски мяса, порожденные генетическим кодом. Форма сердца, кишечника и почек диктуется биологической необходимостью, и душа – отнюдь не исключение из правил. Она не может далеко отойти от программы.
Мне вспомнилось, как Люция сказала, что душа – порождение эволюции.
Выходит, эту идею она почерпнула у Джона Пола? Меня это почему-то страшно задело, и из самого нутра поднялась обида.
– Но ведь ребенок говорит на том же языке, что и его окружение. Младенец не может родиться с мозгом, закодированным на эсперанто. Значит, язык – совершенно точно приобретается в ходе развития, разве нет?
– Во времена, когда еще законно использовался рабский труд, хозяев плантаций не сильно заботило, на каком языке говорят негры. Их свозили из разных уголков Африки с совершенно непохожими друг на друга наречиями и обычаями. Поначалу их заставляли работать вместе, хотя они совершенно друг друга не понимали. Однако так долго продолжаться не могло, и рабы на слух учили господский язык… то есть английский. И начинали худо-бедно на нем изъясняться. Никаких правил они не знали, грамматику не понимали. Она оставалась костной, с примитивным порядком слов – в общем, они не владели языком свободно. Такой язык первого поколения называется пиджином. – Джон Пол вздохнул. – Однако для детей рабов пиджин – родной язык, и когда они общаются с такими же детьми, то используют не закостенелые, а значительно более живые конструкции, которых в исходном пиджине нет. Дети порождают грамматику, которую не использовали взрослые. Она базируется на английской, однако отличается от того, как говорят настоящие носители. Возникает новый язык, изобретенный детьми, которые подражают родителям с их неуклюжим ломаном английском. Такой язык называется креолом. Дети заново открывают сложную грамматику, которую не могли почерпнуть у старшего поколения. Единственное объяснение этого феномена – гипотеза, что в мозге заложен механизм, преобразующий имеющийся словесный материал в речь.
– Ее-то и называют глубинной грамматикой?
– Речь о функции мозга, заложенной генетически. Об органе, производящем речь.
Орган речи, внедренный в мозг! В который к тому же якобы заложена установка на геноцид.
– Значит, Управление перспективных исследовательских проектов предположило, что в эту языковую функцию заложена грамматика, которая вызывает хаос, и сделало вывод, что можно проанализировать данные из политически и этнически неспокойных регионов, чтобы предсказывать грядущие вспышки насилия?
Джон Пол кивнул.
– За время исследования я научился различать признаки агрессии, которые просачиваются в человеческие разговоры. Разумеется, на индивидуальном уровне они в глаза не бросаются. Ведь евреи в нацистских государствах, то есть жертвы геноцида, демонстрируют те же самые признаки. Подобные сообщения всегда происходят во всем регионе. Но если человек долгое время слушает эту грамматику, его мозг перестраивается. Центры, которые отвечают за расстановку ценностей, теряют самостоятельность. Если простыми словами, то слушателю искажают совесть. Определенным образом.
К этому моменту я уже понял, о какой ужасающей возможности говорит собеседник. Каким именно образом Джон Пол повлиял на собеседников и к чему это привело.
Когда же на него снизошло озарение? Когда погибла жена и дочь? Когда вместе с Люцией раз за разом переслушивал первый репортаж из Сараево?
Я осторожно предположил:
– Что было первым: курица или яйцо?
Джон Пол улыбнулся:
– Да-да.
В странах, где произошел геноцид, сперва всегда звучала та самая глубинная грамматика. А что, если наоборот? Что, если там, где и не пахнет конфликтом, нарастить число разговоров, выстроенных по такой парадигме? Что произойдет, если люди начнут использовать грамматику геноцида?
Такое мог придумать только сумасшедший. Кто-то мог что-то подобное предложить в шутку, но не стал бы проверять. Речь ведь не о межличностном уровне, а о государственном, и я даже не представляю, сколько бы пришлось задействовать объединений, чтобы такое провернуть.
– Ты… экспериментировал. В бедных странах.
– И для этого устроился в пиар-агентство. Впился в самый центр, контролировал отдел распространения культуры. А дальше достаточно получить доступ к государственным каналам вещания, черновикам речей главы государства и министров, к проектам всех официальных объявлений. Я больше не сотрудничал с Массачусетским университетом и не получал финансирования от правительства – да и зачем? Эксперимент себя оправдал.
– Тебя не могли так надолго допустить к правительствам других государств.
– Надолго и не надо, – возразил Джон Пол. – Через ПАГСС легко найти самую действенную позицию с точки зрения транслирования информации. Вы же сами им пользуетесь.
– Что еще за ПАГСС?..
– Ты разве не знаешь? Прямой анализ графиков соцсетей. Именно с его помощью отбираются важнейшие персоны… как там их в разведке называют? Цели первого порядка, устранение которых производит наибольший эффект.
Те самые «злые боссы», которых мы устраняем. Которые управляют геноцидом, раздувают хаос, сеют беспорядки и культивируют абсурд. Именно так мне про них рассказывали, с такими мыслями мы – я, Уильямс, Алекс, Леланд – их убивали.
Я думал, парни в Вашингтоне и Форт-Миде считают так же.
Джон Пол, увидев, как на миг опустело мое лицо, видимо, что-то понял. Он присел на корточки, как будто что-то объяснял пустоголовому ребенку, и наши взгляды встретились.
– Слышал про игру «Шесть шагов до Кевина Бэйкона»? Был когда-то такой популярный актер.
Я в свое время с удовольствием посмотрел «Беспечные времена в „Риджмонт Хай“».
– Предположим, сыграли в одном фильме два актера, а один из них потом работал в другом проекте с третьим… И если прослеживать эту цепочку дальше, то получится, что почти все они опосредованно связаны с Кевином Бэйконом. То есть сеть выстроена вокруг него.
– Я думаю, про эту игру знают все американцы.
– Ну прости. В общем, есть такая дисциплина – теория графов. Она как раз анализирует поведение систем, состоящих из множества связанных точек. Когда настала эпоха еще одной дисперсной системы, терроризма, и пришлось изобретать, как с ним бороться, АНБ, Национальный контртеррористический центр и, разумеется, Управление перспективных исследований влили в эти исследования колоссальные суммы. Военно-научный комплекс – я тоже в него входил. Математики, специалисты по теории графов, проанализировали данные, перехваченные «Эшелоном»[18], и проследили, как происходит обмен информацией между людьми в том или ином регионе. Содержание данных им было непринципиально. Важно, как в стране курсирует информация: откуда исходит, как распространяется, как в итоге влияет на поступки людей. Все это возможно с помощью анализа сетей.
Выходит, именно так выбирают наши цели?
– А ты откуда знаешь?
– Мне дали доступ к инструментам для анализа грамматики геноцида. Линии между точками. Ребра и вершины. Если присвоить ребрам направление в соответствии с током информации, получится орграф, то есть ориентированный граф. А дальше остается только использовать ПАГСС и определить, какая позиция в данном государстве наиболее эффективна для распространения информации. Это далеко не всегда оказывается президент или кто-то из командного звена. На самом деле в одних странах я использовал духовный сан, в других – вступал в неправительственные организации. Потому что на этих позициях получалось шире распространять грамматику геноцида. Тут все зависит от страны и общественного строя.
Что за гора костей высится за его так называемым экспериментом? За гипотезой о том, что где-то в мозгу у человека спит переключатель на массовое убийство.
– Не верю, что речь способна так сильно влиять на подсознание. Гипотеза Сепира – Уорфа – профанация. Сознание не определяется языком. Невозможно, чтобы в мозге по эволюционной необходимости осталась такая функция.
Джон Пол в ответ на мою тираду расхохотался. Так громко и весело, что я вздрогнул.
– Чего смешного?
– Прости, просто удивился, что шпион так хорошо подкован в лингвистике.
Я криво усмехнулся:
– Мне рассказала Люция.
– Ого, вы с ней, похоже, здорово сблизились.
Даже противно, что Джон Пол отреагировал совершенно без эмоций. Я почувствовал себя, не побоюсь этого слова, мелочным.
– Никогда не думал, что в языке нет никакого смысла?
Я молчал. Совершенно не понимал, к чему он ведет.
– Кто первым придумал говорить «нравится», «не нравится»? Вот мы сейчас ведем такую сложную беседу, но ведь по сути это все очень иносказательное выражение самых простых чувств. Когда нам что-то кажется приятным или неприятным.