– Попался, – зловеще хохотнул Уильямс. Компьютер рассчитал положение цели относительно нас и передал на «водоросль». Пилот тут же отозвался, что информацию принял.
Прошли считаные мгновения, и отель содрогнулся от оглушительного рева, а с потолка посыпались крошки. Я выглянул в окно, и на моих глазах дом по ту сторону улицы сложился. По нему прилетела запасенная как раз на такой случай УАБ.
– Спасибо, Водоросль! – поблагодарил Уильямс, пробегая мимо меня по присыпанному пылью коридору. Пришлось бежать за ним, раз уж товарищу на месте не сидится. Подбираясь к нужной комнате, он вытащил из-за спины обрез и всадил пулю в замок. Когда он пинком распахнул дверь, я закинул в номер светошумовую гранату, настроенную сработать через две секунды. Как только прикрыл уши и открыл рот, комнату озарила вспышка и сотряс мощный взрыв.
Вслед за нами ворвалось звено Леланда. Они пристрелили мальчишку, оглушенного гранатой, обездвижили полуголую девчонку, – видимо, одновременно охранницу и любовницу главного босса – вооруженную ППШ. Главари Хинду-Индии вскидывали руки, сдаваясь, или пытались прокашляться.
Уильямс наставил на пленных обрез, которым перебивал замок, и воскликнул:
– Никто не ждет испанскую инквизицию!
– Кто вы? – спросил один из них. На чистейшем английском. Порой и в банду горных дикарей затесывается кто-то из элиты. Человек явно учился и работал за рубежом.
– У нас ордер международного трибунала. Кто еще, по-вашему, заглянет к вам на огонек? – расхохотался Уильямс инфернальным хохотом. Мужчина сложил руки на затылке, но глядел на нас глазами, полными ненависти:
– Наемники? Войной питаетесь, стервятники?
Я немного смутился. С одной стороны, мы из регулярных американских войск. С другой стороны, конкретно в рамках данной операции – действительно в каком-то смысле наемники. Формально мы пришли арестовать эту банду от лица японского правительства.
Уильямс же криво усмехнулся и парировал:
– Ага, прям как вы!
Изолентой стянул пленникам с потухшими глазами запястья, и мы с Блу-боями прикрепили им к затылкам SWD.
– Мы – священные воины, которые очищают великую Индию от мусульманской грязи! Не равняй нас с собой, продажная собака!
Я уже устал слушать ругань безумных фанатиков. Они все говорят одно и то же вне зависимости от конкретной секты. Более-менее одно и то же. На любой войне, во время любого несчастья люди не придумывают ничего нового.
– Как будто ситком смотрю! – захохотал Уильямс так весело, что меня передернуло. Добавил: – Повтор – один из столпов комедии.
В углу комнаты стоял один белый и спокойно наблюдал, как мы связываем индусов. Я его узнал.
Джон Пол.
– Это ты, шпион? Давно не виделись. Я не знал, что ты из оперативной группы, – поприветствовал он меня с улыбкой. Тогда, во тьме пражской ночи, я этого не разглядел, но при свете дня стало очевидно, что он и правда похож на ученого. Но, как и в прошлый раз, за очками я не заметил и искры безумия.
– По основному роду деятельности, – ответил я, встречая его взгляд сквозь защитные очки. – Где Люция?
Джон Пол просиял:
– Здесь ее нет. Твоя цель не там, куда тебе отдали приказ явиться.
– Я тебя арестую, – безразлично объявил я и замотал ему руки. Джон Пол не сопротивлялся.
Я снова подключился к «водоросли»:
– Товар в корзине. Рассчитайте нас.
– Принято, Егерь.
Леланд запустил маркер. Отсюда сигнал пойдет к маячку, и «водоросль» спустит нам возвратный модуль. Парни, которые охраняли лестницу, стали подтягиваться на этаж.
– На крышу!
SWD на затылках пленников подали сигнал на моторную систему, и мужчины против воли поплелись в указанном направлении. Они с ужасом смотрели на ноги, которые двигались сами по себе. Ни я, ни Уильямс, и никто из парней отдела i не знал, как правильно называется это замечательное ноу-хау, но оно заставляло арестантов идти куда нам надо, даже если им самим этого отчаянно не хотелось, и в итоге походка у них получалась очень своеобразная. Так что мы его окрестили silly walking device[31].
Когда последний из наших поднялся на крышу, под ногами загудело. Это ополченцы наткнулись на датчик, и сработала гелеобразная взрывчатка, которую оставили на лестнице парни. Если повезло, там не осталось ни ступеньки. Чтобы к нам пробраться, детишки себе сначала переломают все косточки.
Пока поднимались, на экран перед глазами всплыло еще одно изображение. Город с высоты птичьего полета. Это с камеры беспилотного вертолета, который послала за нами «водоросль».
Мы высыпали на крышу, и в правом верхнем углу экрана дополненной реальности замигала стрелка, привлекая мое внимание к опасности. Я обернулся на юг и увидел похожий на летящего борова беспилотник, который стрелой мчался к отелю. С каждой улочки взметнулись, точно фейерверки, ракеты из гранатометов. В воздухе прочертило несколько реактивных следов. В окошке на краю глаза отражалась крыша, как ее засняли камеры, и на ней виднелись и мы.
Это был вид с вертолета, который летел за нами. Я успел подумать: какое странное зеркало.
Миниган на борту машины полил землю огнем, точно упрекая неблагодарных свиней, стреляющих по воздуху противотанковыми орудиями. Летящий издалека вертолет мерцал, будто вспышками, огнем из своих дул на брюхе, и град трассирующих зарядов красноречиво вещал о той бойне, что творилась в городе. Трепещет ли механизм, летящий по небу, от того, что ему даровано право убивать людей?
Пока я на него глядел, вертолет уже приземлился. Парни прятались за краем крыши и при этом отстреливались, в первую очередь – снимали гранатометчиков, которые пытались палить с улиц и с крыш домов. Уильямс с ревом вталкивал пленных в вертолет, параллельно налепляя на них нокаутирующую накладку, чтобы не рыпались, а сразу засыпали.
Северный край крыши снесло, и оттуда полетела щебенка. Кто-то из гранатометчиков все-таки до нас дострелил.
– Порядок? – спросил я, перекрикивая выстрелы. Парни, которые отвечали за ту часть, подняли большие пальцы. Кажется, никого не ранило, но в открытую брешь полетели снаряды. Настоящий смерч из пуль. РПГ тоже смолкали, и северный край крыши все больше осыпался.
«Бой переломился», – подумал я.
– Все, упаковал! – крикнул Уильямс. Я тут же подал знак к отступлению, и мы достали гранаты.
– Егерь, сколько этажей в отеле? – уточнил один из парней.
– Четыре, – отозвался я, а потом добавил: – Каждый по восемь футов.
Ребята рассчитали расстояние, вытащили чеки, настроили таймер и сбросили заряды.
Уильямс плавным движением отключил на вертолете автопилот, и контроль над машиной вернулся к человеку. Нам и пятнадцати секунд не понадобилось, чтобы вскочить на борт, но Уильямс уже полностью управлял транспортом.
– Понеслись! – Приятель просиял, и нас здорово вжало в пол.
Вооруженный город стремительно уменьшался. Парни со смаком поливали землю пулями, и ни взрослые, ни дети, оставшиеся на земле, уже ничего не могли с нами поделать.
Я подключился к камерам вертолета. На довольные выполненным заданием лица коллег наложился вид от пулемета под фюзеляжем. С земли в нас палили из калашей. Поднимался дым от покрышек.
Город удалялся, и одновременно отхлынул, точно волна от берега, адреналин. Бой закончился. Теперь до следующей битвы я снова возвращаюсь в сон – в повседневную жизнь.
Мне еще долго ждать следующей битвы.
Долго и мучительно ждать, когда в новом бою я снова встречу Люцию Шкроуп.
Меня уже охватывала меланхолия. Я с трудом вытащил на поверхность чувство долга и доложился в ближайший лагерь:
– Егерь – Офису. Задание выполнено. Посылка у нас. Включая ценный груз. Раненых нет. Возвращаемся.
5
Поезд нам достался – винтажная диковинка прошлого века. Он пережил ядерную войну и до сих пор катался по индийским железным дорогам, как будто простота гарантировала прочность. Мы сбежали из зоны влияния Хинду-Индии на вертолете, пришли в себя в лагере «Юджин и Круппс» на границе боевых действий и в точном соответствии с планом отправили заключенных поездом в Мумбаи. За исключением Джона Пола, главарей Хинду-Индии мы собирались передать прокурорам Гаагского суда, а там их уже поместят куда надо, в «Паноптикон». На этом наша миссия заканчивалась.
Мы приземлились довольно близко к границе с Пакистаном, и в воздухе чувствовалось напряжение. Сливки «Юджин и Круппс» с утра до ночи не спускали глаз с леса, а точнее – с какого-то пятачка за ним, который контролировала Хинду-Индия. Кажется, та компания, которая доставляла провизию команде возрождения в Мумбаи, досюда не добиралась. Я не раздобыл такого же пайка, который нам давали в городе, за все четыре дня, что мы там провели. Впрочем, не то чтобы я жаловался на UGR[32], которые мы в итоге ели.
Солдаты… Мне сложно называть ребят с ружьями на передовой работниками, поэтому – солдаты, помеченные инициалом «E», как одержимые следили за лесом. Леланд спросил, на что они там смотрят, и один из бойцов сказал: «Мы не смотрим. Мы прислушиваемся: может, будут крики». Если погибало разом много людей, обязательно доносились стоны. Когда вместе кричали десятки, сотни умирающих, в индийские небеса вздымался столп голосов. Солдаты называли его «лигети». Изначально это вроде бы придумал какой-то большой знаток современной музыки, а потом оно закрепилось. Насколько я понял, слово пошло от фамилии композитора – его музыка звучит во время фантасмагорических сцен в конце «Космической одиссеи 2001 года».
Судя по тому, что нам рассказали солдаты, «Юджин и Круппс» еще не переступали лесную черту. Как-то раз они уже неудачно попытались напасть на Хинду-Индию в сотрудничестве с ВС ООН, и с тех пор граница установлена здесь.
Поэтому солдаты с нашитыми «E» ужасно хотели знать, что мы расскажем об операции по ту сторону. Что там за мир? В самом деле повсюду валяются тела жертв геноцида? Мы для них стали кем-то вроде капитана Уилларда, вернувшегося из царства полковника Курца.