В апреле 1931 г., накануне рассмотрения в Комиссии при СНК и Политбюро вопроса о состоянии противовоздушной обороны в стране, чекисты выявили намерение некоторых военных работников и представителей других заинтересованных ведомств скрыть от руководства страны истинное положение вещей. Поэтому начальник Особого отдела ОГПУ Я. Ольский обратился к Г. Ягоде с предложением проинформировать заранее Генерального секретаря ЦК ВКП(б) И. Сталина и подготовил проект докладной записки «О ПВО тыла страны»[1221].
В указанном документе особо подчеркивалось: «План ПВО, составленный Штабом и принятый РВСС, не выполняется. Намеченные РВСС на 1931–1932 гг. формирования частей ПВО в составе РККА отнесены в последующих планах на 1933 и 1934 гг.»[1222]
В отчете Особого отдела ОГПУ за период с 1930 по 1933 г. в разделе «Профилактическая работа» приведено достаточно много выявленных фактов очковтирательства. Особое внимание чекисты обратили на положение с укрепленными районами на западной и восточной границах. «О неблагополучии со стройкой укрепрайонов, — отмечалось в документе, — ОГПУ сигнализировало правительству и военведу еще в 1931 г. Однако серьезных улучшений военведом сделано не было, и летом 1933 г. этот вопрос был вновь поставлен. В результате вскрылась небоеспособность ряда укрепленных районов, обнаружился ряд фактов, граничащих с вредительством. Этот вопрос рассматривался в КО (Комиссия обороны при СНК и Политбюро — A. З.) и правительственными комиссиями. Материалы ОГПУ были полностью подтверждены»[1223].
В делах секретного делопроизводства Особого отдела ОГПУ отложилось большое количество документов с фактами очковтирательства в различных сферах жизнедеятельности войск Подавляющее число вскрытых особистами случаев относится к звену дивизия — корпус — округ. Однако, как мы показали на конкретных примерах, очковтирательство, стремление приукрасить реальную ситуацию имело место и на самом высоком уровне. Поэтому действия Особого отдела ОГПУ и подчиненных ему органов по борьбе с этим злом помогали военному командованию и партийно-государственному руководству вовремя принимать необходимые меры для исправления ситуации. Еще раз подчеркнем: подавляющая часть информационных докладов, представляемых в разноуровневые структуры управления РККА, и также в ЦК и ЦКК ВКП(б), касалась в той или иной мере очковтирательства. К сожалению, оно трудно поддавалось искоренению. И вообще борьба с обманом вышестоящих инстанций рассматривалась как долговременный, практически нескончаемый процесс, однако крайне необходимый для поддержания на оптимальном уровне готовности войск к защите Отечества. В этом плане переоценить роль органов ГПУ — ОГПУ как специфического и действенного аппарата контроля невозможно.
§ 5. Роль органов ВЧК — ОГПУ в реализации мер по защите государственной и военной тайны в РККА
В борьбе с внешними угрозами для безопасности Красной армии и Флота одно из центральных мест занимают общепредупредительные меры, затрудняющие разведкам противника получать желаемую информацию. Эта система мер должна быть адекватной разведактивности иностранных спецслужб, должна постоянно развиваться и совершенствоваться.
В начале 1920-х годов у чекистов еще не было не только опыта по защите секретов, но и четкого понимания самого содержания указанной системы мер. В годы Гражданской войны этому вопросу не уделялось должного внимания. Достаточно сказать, что на Первом Всероссийском съезде особых отделов в декабре 1919 г. среди вопросов, вынесенных на повестку дня, мы не найдем ни одного пункта о защите секретов[1224].
В декабре 1921 г., по соглашению с военным комиссаром Штаба РККА, особый отдел ВЧК подготовил циркулярное письмо «О задачах особых отделов в связи с политическим моментом»[1225]. В формулировке задач, выделенных в данном циркуляре, также нет ни слова о защите секретов, хотя борьба со шпионажем поставлена в нем на одно из первых мест. Наконец, в Положении об особых отделах Госполитуправления, утвержденном ВЦИК РСФСР 6 февраля 1922 г., также не имелось указания на необходимость охраны тайны[1226].
Все вышеизложенное свидетельствует о достаточно абстрактном представлении об организации борьбы со шпионажем, существом которой и является сохранение важных государственных и военных секретов.
Раньше, чем это сделали чекисты, некоторую теоретическую разработку данного вопроса начали военные, причем не в центральном аппарате, а в штабе Западного фронта. Весной 1921 г. помощник командующего фронтом бывший полковник Н. Какурин подготовил и опубликовал брошюру, которая так и называлась — «Военная тайна»[1227].
Автор брошюры, используя исторические примеры и исходя из своего фронтового опыта, показал важность сохранения в тайне планов командования, новых военных изобретений и т. д., а затем представил читателям свое видение системы режимных и некоторых наступательных мер, которые следует применять на практике. В частности, Н. Какурин предложил резко ограничивать круг лиц, которым доверяется тайна, организовать изучение их моральных и служебных качеств; четко определить перечень охраняемых сведений; выяснять, что уже известно противнику, и корректировать на этой основе свои действия; бороться с фактами разглашения секретных сведений вне зависимости от чинов и должностей; особо выделить мобилизационное делопроизводство; организовать безопасное хранение и перевозку секретных документов.
На этом генштабист не остановился. Он предложил и свое определение военной тайны. «Под военной тайной, — писал Н. Какурин, — я разумею прежде всего план войны и операции, все сведения и данные, необходимые для составления и уяснения этого плана, и все данные и сведения, которые дают возможность противнику разработать свой план войны и операции в наибольшем соответствии с обстановкой»[1228].
Не мог автор обойти стороной и вопрос о шпионаже, но ограничился лишь тем, что заявил о необходимости его более точного определения.
Надо полагать, что брошюра Н. Какурина не осталась без внимания особого отдела фронта, который, по мнению военных, и должен был в мирных условиях в основном заниматься контрразведкой, то есть борьбой со шпионажем на основе защиты секретов. Однако реальных действий в виде подготовки совместно с командованием каких-либо нормативных документов по вопросу сохранения государственной и военной тайны предпринято не было ни на Западном фронте, ни в центральных учреждениях военного и чекистского ведомств. И лишь в октябре 1921 г. постановлением совета народных комиссаров РСФСР был утвержден первый перечень сведений, составляющих тайну и не подлежащих распространению[1229].
В этот же день, 13 октября, СНК утвердил и Положение о военной цензуре, в котором указывалось, что органом военной цензуры является подотдел военной цензуры информационного отдела ВЧК. На местах, согласно Положению, организовывались соответствующие отделения и пункты в чекистских аппаратах[1230].
Перечень составляющих тайну сведений ВЧК дублировала своим приказом № 345 от 17 октября 1921 г., указав подчиненным органам, что конкретно следует иметь в виду при оценке материалов оперативных и следственных дел по шпионажу[1231].
Первая, и главная, часть перечня содержала формулировку того, что следует понимать под военной тайной как в мирное, так и в военное время. Безусловно, перечень не мог быть детализированным (в его военной составляющей всего 26 параграфов), поэтому большая инициатива предоставлялась штабам и учреждениям РККА, конкретным исполнителям тех или иных документов. Для нас важно отметить другое. Перечень явился первым общероссийским нормативным документом в области защиты военной и государственной тайны. С этого момента в течение исследуемою нами периода перечни обновлялись много раз с учетом развития РККА, обстановки в стране и за рубежом[1232].
Однако различные перечни — это лишь основа. Предстояла кропотливая работа по привитию военнослужащим-секретоносителям чувства ответственности за получаемую информацию и документальные материалы. И начинать требовалось с самых «верхов». В этом плане интересна стенограмма заседания Реввоенсовета Республики от 27 апреля 1923 г., на котором рассматривался исключительно важный вопрос — «Об основаниях для пятилетнего плана развития армии»[1233].
Иностранные разведки не пожалели бы никаких денег, чтобы добыть доклад начальника Штаба РККА П. Лебедева по названной проблеме. Поэтому комиссар Штаба С. Данилов под конец заседания заявил присутствующим: «Необходимо, чтобы стенограмма сохранялась абсолютно секретно. В последнее время секретные наши сведения из Петрограда и Украины просачиваются за границу. Осведомленность наших врагов только немного отстает». М. Фрунзе добавил, что секретные сведения утекают и из Штаба РККА, и он иногда сведения о приказах РВСР узнает раньше из Польши, чем из Москвы. Точку в назревающем конфликте поставил Л. Троцкий. «Высказанные здесь соображения насчет секретности, — заявил он, — необходимо строжайше принять к сведению. Настоящий протокол должен сохраняться абсолютно секретно за личной ответственностью того лица, которому он направлен»[1234]