Я даже обернулся, надеясь увидеть там врача. Но здесь был только я.
Она говорила со мной и звала… мужа?
Какого, к черту, мужа?
Кого она звала?
Я не понимал. Я не хотел понимать. Все молчал и молчал.
Когда Далия посмотрела на меня вновь, через мгновение в ней плескался страх. Она боялась меня?
Того кто ее любит?
Хочу ее обнять и сказать, что я не обижу. Но не успеваю даже этого.
– Кто вы?
Она меня не помнит… Я чужой. В ее памяти нет меня…
– Далия?
Услышь…
Но паника заполнила ее так, что я не смог больше пытаться. Ее накрыла истерика. Она отползала вверх по кровати и не переставая умоляла уйти, жав кнопку вызова врача.
– Что случилось? – забежала медсестра, но я даже не пошевелился.
Ни разу в жизни я не чувствовал в себе такого разочарования и разрывающего грудную клетку чувства безнадежности.
– Прошу вас помогите, – взмолилась она. – Я не знаю этого мужчину. Позовите моего мужа. Мне страшно.
И я верил в ее слова. Она источала ужас смотря на меня. Я верил, что ей страшно. И зовет она не меня, чтобы этот страх развеять.
Она звала другого… и, кажется, я знаю кого.
В крови вскипела злость.
Я хотел обрушить ее на всех вокруг. Но источник этой злости поплатится за все.
Вышел в коридор и ждал пока Далию успокоят. Мне нужно знать, что это. Амнезия? Как много она помнит вообще? И как долго все это продлится?
Сжал кулаки так, что еле разжал, стоило выйти медсестре.
– Господин Таир, мне необходимо рассказать доктору об этом случае. Полагаю у вас много вопросов. И судя по всему, сложности только начинаются со здоровьем вашей жены.
Просто кивнул. Без слов.
Мы прошли по длинному коридору. Оказавшись в кабинете врача, дождался пока девушка расскажет ему о случившемся, а после ждал пока тот все обдумает и скажет хоть слово.
Я хотел ответов. Я хотел услышать хоть что-то.
– Итак. Пока что сам я не поговорю и не проведу осмотр вашей жены, сказать что-либо мне будет сложно. Так же необходимо услышать специалистов из данной конкретной области. Но судя по той информации что я имею, у Далии амнезия. Насколько глубокая сказать пока загадка. Учитывая, что мы знаем причину амнезии, а именно травма в результате аварии, то необходимо понять какой у нее тип. А их достаточно много.
– Что это значит?
– По типу амнезии мы поймем, как нам действовать в том или ином случае. Больной может забыть все, или только последние события до наступления. Она может вспомнить все, но будет забывать то, что происходит сейчас. Если память будет восстанавливаться, то начнет она по хронологии от старых к новым. Она не помнит вас, но мы не знаем как много она помнит в принципе. Сейчас она успокоится, и я пойду к ней для разговора. Важный момент в этом всем и в тоже время самый сложный, это сердце. Она нервничает и вредит себе тем самым. Про операцию я вообще молчу, теперь это стало еще более опасно.
Вот и все.
Ни поговорить. Ни увидеть. Ни узнать правду.
Что если она не сама остановилась на том перекрестке? Что если этому есть иная вина? Иной источник?
Я должен понять.
Глава 27
Что мне делать?
Именно этот вопрос встал передо мной, когда я остановился в центре белоснежного коридора клиники.
Нет правда, что?
После такой истерики Далии, я просто не смогу вернуться сюда вновь. Точнее в ее палату. Это опасно прежде всего для нее, а я не враг своей жене. Рассказать родителям о том, что Далия жаждет видеть мужа в лице другого мужчины? Сразу нет.
Значит придется лгать.
Как долго мне придется все это делать?
Чертов Малик.
Вышел на улицу и решил прогуляться по больничному парку. Проветрить мозги.
– Да, доктор, – поднял трубку увидев звонок лечащего врача Далии.
– Таир, я был у вашей жены. Завтра приду вновь и попробую поговорить о том, что с ней случилось. Какую часть информации я смогу ей донести пока не знаю. Все будет зависеть от того, какую реакцию она будет выдавать.
– Я вас понял. Делайте что потребуется и держите меня в курсе.
– Думаю, что посещения родственников сейчас нежелательны, пока мы не узнаем какая часть памяти затронута больше всего.
– Я это и предполагал. Главное не навредите ей.
– До свидания.
Вернулся к машине и сев в нее поехал домой.
Вошел внутрь и услышал смех дочери. Как же сложно сейчас соответствовать ее настроению. На самом деле здоровье и сама ситуация с женой меня подкосили. Я не ожидал что все так далеко зайдет.
Я вообще не предполагал такого исхода. Думал, что мне стоит опасаться только за ее сердце. В итоге буду сражаться за ее память о нас и нашей семье.
– Папочка, – бросилась ко мне Амита, и я присел на корточки выставив руки, чтобы ее поймать.
– Здравствуй, дочка, – поцеловал ее и поднял взгляд на няню. – Добрый день.
– Здравствуйте, господин Таир. Мы только вернулись из детского садика.
– Хорошо. Я сейчас на минут тридцать поднимусь наверх и выйду к вам.
– Конечно, – опустила глаза вниз и взяла за руку ребенка.
Принимаю душ, переодеваюсь и спускаюсь вниз.
Девушка играет с Амитой, кормя ее. Вхожу на кухню, и она скромно перестает смеяться.
– Лина, вы не могли бы максимально освободить свое время, чтобы, например по первому звонку приехать сюда?
– Да, конечно. У меня не так много работы на самом деле.
– Я вас понял. Тогда полагаю, что на сегодня вы можете быть свободны. Приготовить ко сну смогу полагаю сам.
– Можно спросить о… Далии? Как она?
– Она, – воспоминания о жене отозвались тем самым страхом и разочарованием, которое нахлынуло в момент ужаса, стоящего в глазах любимой женщины. – Она держится. Но есть свои осложнения.
– А можно ли к ней прийти?
– Нет, – сразу отрезал. – Это запрещено пока что. Любые волнения негативны. Ее сердце сейчас слабое. Я обязательно скажу, когда это будет возможно сделать.
– Спасибо. Я поеду, до свидания.
– Я сейчас прикажу водителю вас отвезти и впредь вы будете передвигаться на работу и с работы на машине.
– Нет, – поспешно и слишком громко она возразила, чем вызвала у меня странный всплеск. Словно это звучало как страх. – Простите. Я вам благодарна за беспокойство, но… прошу не нужно этого.
– Это не беспокойство. Это работа и выполнение мной удобств и безопасности для моей дочери.
– Я могу передвигаться на вашей машине, когда я на работе, но приезжать и уезжать с нее я бы хотела, как и прежде. Не переживайте задержек не будет.
– Ладно. До свидания.
Девушка уходит, и я остаюсь один с дочерью.
Снова бесконечные вопросы о маме. Вопросы, на которые нет ответов пока что.
Я бы привел Амиту к ней, быть может она помогла вспомнить ей о нас, но боюсь, что это закончится истерикой нашего ребенка. Потому что объяснить ей почему мама ее не помнит никто не сможет.
– Наша мама, она немного приболела. Ей нужно немного времени, и она обязательно поправится.
– Нужно дать ей лекарство. Сейчас покажу.
Она срывается и через пару минут приносит маленький розовый чемодан полный инструментов для лечения, среди которых пластиковые пузырьки и игрушечные блистеры.
– Вот, – отдает мне все это добро, – мама сразу выздоровеет и вернется к нам.
– Умница. Уверен, ей это очень поможет, – обнимаю ее и закрываю сильно глаза, желая очутиться далеко впереди, где все закончится, и Далия будет рядом с нами.
Снова ночь и пустая кровать. Опустошение всюду. В доме, в комнате, внутри.
Уезжаю с самого утра в офис. Решаю немало дел. К десяти уже еду в больницу.
– Сейчас мы немного с ней поговорим, а после мы все обсудим, – перед тем как войти в палату к Далии сообщил врач.
– Хорошо.
Остался на месте ждать, но позвонили из офиса, и чтобы не мешать своим разговором пошел на выход из этого отделения.
В главном коридоре более шумно и снуют люди, поднял трубку, но услышать и слова так и не успел. С другого входа я увидел, как Малик мечется от двери к двери, быстро направляясь в мою сторону. Рванул к нему и схватив за футболку оттащил в небольшой закуток, подальше от глаз.
– Ублюдок, – проговорил ему в лицо, а после не сдержался и ударил кулаком.
Орхан
– Пап, может помочь? Ты бледный слишком, – смотрю на отца и мне реально не нравится то, как он последнее время себя чувствует.
Вот только он всегда был упрям. И сейчас не дает ему помочь совершенно.
– Орхан, поезжай.
Улыбается, но меня не обмануть. Он выглядит уставшим, как и его глаза.
Я решил обновить некоторые холодильники в лавке и заказать новую покраску. Благо тут не пришлось уговаривать его. Он сразу согласился что внутри уже слишком устаревшее все.
Вдобавок я придумал заменить лицевую вывеску на центральной стене. С этим придется ехать в типографию. Сделал фотографии и замеры и вот стою на пороге, не решаясь уйти.
В принципе я буду недалеко и тут домработница на подхвате, которой я уже, итак, сказал, чтобы была внимательней к нему.
Порой внутреннее сознание слишком громкое, но мы зачастую его не слушаем. Заменяя переживания на стресс, или просто беспокойство. Вот и в этот раз я не поступил так, как хотел изначально. Стоило мне оказаться у заказчика, как тут же зазвонил телефон.
– Ида? – спросил подозревая, что не услышу ничего хорошего.
– Господин Орхан, – плачущим голосом проговорила кое-как она мое имя, – вашему отцу стало плохо. Я только сейчас вам смогла позвонить, пока мы приехали в больницу, пока его забрали врачи… Простите, что так долго.
– Чт… Где вы? В какой больнице?
– Клиника Амаль Тай.
– Уже еду.
Быстро свернул дела и рванул туда.
Пришлось ехать не по прямому пути, так как на главной дороге авария случилась, что заняло лишних пятнадцать минут.
Забежал в больницу и сразу забыл, куда меня отправляла помощница отца, поэтому метался по коридору как ненормальный.