Отец, конечно, прилетел к нам и очень ждал встречи с внуком.
Суррогатной матери мы приняли решение доплатить за ее отзывчивость и доброту. Нам реально повезло с этой женщиной. И Лале она тоже понравилась. Уверен они будут с ней общаться дальше. А пока что, я стою со всеми нашими друзьями и жду появления жены и сына.
Моя красивая девочка выходит в длинном вышитом узорами платье, и несет моего наследника.
Улыбается так что, кажется, не видит никого другого.
– Ну наконец-то, – нарушает молчание Гена.
– Молчи, – обрывает его Лена. – Вечно ты все портишь.
– А ну тихо оба, – прерываю их и выхожу навстречу семье, ведя рядом немного сдавшего в здоровье отца.
– Господин Малик, – улыбается Лала и передает как старшему в семье мужчине малыша.
– Здравствуй, дочка.
– Он назван в твою честь.
Папа целует его и шепчет молитву благополучия.
– Добро пожаловать, икрам. Хвала Всевышнему. Спасибо дочка, за этот подарок.
Лала сразу же сникает, хоть и улыбается дальше.
– Пап.
– Я помню. Но если бы она не была такой сильной, у нас бы его не было.
Отдает мне сына и обнимает девочку, которая уже вовсю плачет.
– И вам спасибо, господин…
– Просто папа.
Разворачиваемся к своим, и вся банда начинает тихо радоваться. Жены к моей Далии идут, друзья ко мне.
– Ну вот, будущий криминальный мужик родился. С Рамилем будут управлять империей. Мурад, остался только ты. Давай подтягивайся.
Бонус
Два года спустя
Нахожу на телефоне песню, которую как-то просила Лала и сажусь к ней на ковер в гостиной.
Сын уже спит в своей комнате отпраздновав свой второй день рождения.
– Это та самая? – услышав первые ноты спрашивает и улыбается.
– Она. Мне тоже понравилась, когда полностью услышал.
Облокачиваюсь спиной на диван, и она тут же приникает к моему торсу, положив голову на плечо.
– Она же на русском? Не могу все слова понять, – слушаем первые слова куплета, в котором словно мы растворяемся. Словно обо мне и о ней. – Ты можешь ее перевести?
– Конечно, но я знаю, что ты все понимаешь, – слушаю слова и с припева начинаю шептать ей на арабском на ухо.
«Ты моя, целая вселенная» – энт кунли кёули;
«Самая бесконечная» – ла нихаята леха;
«Гордая и верная» – фохур он вомукхалисон;
«Ты моя, целая вселенная» – энт кунли кёули;
«И скажу я, не тая… Ты моя*» – уаса’акуль ле тадубу… энт лаа…
– Как красиво. Мне кажется, никто не может как ты очаровывать, просто переводя песни.
– Я делаю это только для тебя.
– И для сына, – смеется, видимо вспоминая как я пел разные детские песни ему. – Ты замечательный, спасибо.
Вдруг выпутывается из моих рук и выключает следующие треки на телефоне. Садится напротив меня и смотрит слишком серьезно.
– В чем дело?
– Орхан выслушай меня пожалуйста.
– Лала, не тяни. Говори, как есть.
Я не люблю подобные разговоры. Меня сразу бросает в пот, потому что я думаю сразу о ее здоровье.
Ее болезнь оставила отпечаток страха, и я не могу не переживать за свою жену.
– Хорошо. Орхан я беременна, – выжидательно смотрит мне в глаза, ждет ответ, а я не могу понять, мне показалось или нет.
– Ты что?
– Прошу, только не нервничай и…
– Не нервничать? – пытаюсь сохранять самообладание, но кажется выходит с трудом.
Я боялся этого. Боялся больше всего. И конечно презервативы не дают никакой гарантии защиты, но оральные контрацептивы нам запретили. Внутренние, не знаю, что это такое тоже. Так как Лала не рожала. И вот теперь последствия.
– Орхан прошу. Выслушай. Прошло после операции много времени. Я стала крепче и…
– И что? – встаю на ноги не в силах сидеть. Я понимаю, о чем она хочет сказать, но могу быть уверен, что готов слышать. – Теперь угрозы нет? Ты не умрешь в любой момент? Это ты пытаешься мне сказать?
– Не будь так жесток, умоляю.
– А ты? Ты ведь уже все решила не так ли?
– Я…
– Конечно, ты уже все знаешь. А меня ставишь перед фактом.
Она обнимает себя руками и ровняется, встав на ноги.
– Иначе я не смогу, – тихо произносит.
– А я и Икрам? Что если… Что если… Черт, – срываюсь и прикрикиваю. – Я не могу даже подумать о таком исходе.
Смотрю как по ее щекам катятся слезы и делаю шаг чтобы подойти ближе, но она срывается быстрей и бросается на мою шею плача навзрыд.
– Прости меня, прошу прости…
– Лала, черт. Перестань, тише, – подхватываю ее на руки и чувствую вину. – Я не должен был кричать и так реагировать. Прости. Я просто испугался за тебя.
Сажусь на диван и отрываю от себя зареванное ее лицо, целуя каждую частичку.
– Поедем завтра к врачу. Ты уже сообщала кому-нибудь?
– Нет. Только сегодня узнала.
– Хорошо. Завтра с утра поедем в клинику, а там примем решение. Но прошу, если вдруг нам скажут, что…
– Я поняла. Хорошо. Я… Да, мы примем решение вместе.
Смеется и плачет, целуя в губы.
Глажу ладонями так любимые мной изгибы стройного тела. Лала успокаивается и постепенно вливается в поцелуи, которые становятся все более глубокими и откровенными.
– Может не будем? Вдруг нам скажут, что он останется с нами?
– Давай очень осторожно и медленно? Как мне нравится, – шепчет с придыханием, медленно снимая свой тонкий короткий халат.
Обвожу руками ее полную грудь, приподнимаю ее выше большими пальцами. Ласкаю соски.
Приспускаю штаны, и она медленно, очень аккуратно вбирает меня в себя.
Опускается на член до самого конца и тихонько стонет в мои губы.
Как и хотела приподнимаю ее за бедра и аккуратно насаживаю обратно.
Словно застывшие во времени, наслаждаемся моментом, становясь еще ближе.
– Ты моя жизнь… люблю тебя, Орхан… Больше своей жизни люблю…
Обезумевшая и ранимая, мягкая и честная, не переставая шепчет о любви, а я и слова вымолвить не могу. Будто ни одно не сравнится с тем чувством что внутри меня живет.
Впервые кончаю в нее аж до потемнения в глазах.
Утром Лала вскочила раньше всех. Обычно так и происходит, но в этот раз это было реально очень рано.
– Иди ко мне, еще рано.
Она ползет по кровати и ложится ко мне под одеяло.
– Извини что разбудила, я просто с пяти утра спать не могу.
– Клиника открывается в восемь, у нас два часа, – с закрытыми глазами, прижимая к себе любимую жену целую всюду, куда достаю.
– Знаю, вот и слоняюсь, не знаю, чем себя занять.
– Лала, – смеюсь в ответ на ее слова, понимая, что она уже не успокоится. – Приготовь мне завтрак, я сейчас приму душ и выйду к тебе.
– Спасибо, дорогой, я мигом.
– Эй, без резких движений, – придерживаю ее пылкую фигурку.
– Ты прав, что-то я обезумела.
Она уходит, а я, пролежав минуту, беру себя в руки и встаю.
Я не успокоился. Это просто невозможно. Даже если нам скажут, что все хорошо, я буду в таком состоянии, пока не родится ребенок.
Главное поддерживать ее, а с собой я справлюсь.
Пока я ел, видимо почувствовав, что мы уже не спим проснулся Икрам.
– Только не поднимай его на руки. зови меня сразу.
– Хорошо, – целует и ходит к сыну.
Поднимаюсь наверх в детскую застав их обоих в ванной за чисткой зубов.
– У нас лезет еще один зуб, – улыбается Лала, а малыш открывает рот и показывает десна, которые белые от пасты.
– Смоти, папа, – говорит на чистом русском.
Он у нас каким-то образом говорит на обоих.
– Деда пойдешь будить?
– Да, – кричит и ополоснув рот прыгает ко мне на руки.
Папа приехал к нам около полугода назад и согласился жить только в гостевом доме, а не в основном. Я и этому был рад, поэтому согласился.
– Пап. Доброе утро. Посидишь с ним?
– А вы куда? – усаживаю ребенка на диван.
– Расскажу потом. Пока что информации нет, чтобы делиться.
– Хорошо. Всевышний поможет, сын.
В клинику едем через все пробки, поэтому только к девяти попадаем на прием, который тоже длится очень долго.
Сначала это врач кардиолог. За ним гинеколог. УЗИ.
Нервы ни к черту, но я терпел, ведь моей Лале еще страшнее. Наконец-то мы проходим в кабинет, где сидят оба доктора и по беременности, и по сердцу.
– Ну что ж, начнем. Со стороны сердца на данный момент нет изменений. Но это не говорит о том, что все будет протекать так же и в дальнейшем. Срок всего около шести недель и организм пока что привыкает к новому состоянию. Мое пожелание и даже требование как кардиолога полный покой на всю беременность. Чтобы Далия была под наблюдением постоянно.
Киваю ему и жду заключение второго врача.
– Со стороны гинекологии проблем тоже нет. Анализы хорошие. УЗИ показало нам прикрепление по задней стенке, высокое. Пока что это максимум, так как срок сами понимаете очень мал. Дальше, как сердце начнет биться мы будем проводить диагностику. Хоть результаты и показали вашего материала Далия, что болезнь не передастся, но наблюдение будет постоянным. Согласна с коллегой. Полный покой в стенах клиники.
Киваю снова, а слов нет.
– То есть… Вы говорите, что малыш… – голос срывается у нее, и я вижу, как ее потряхивает от слез. – Что он останется с нами? Что я смогу…
Беру ее за руку, сжимая крепко в ожидании их ответа.
– Именно так. Конечно, это будет кесарево и если ваше состояние к тем же семи месяцам станет ухудшаться мы проведем его экстренно, но не факт что так и будет. Поймите, все индивидуально. Но вы молодая вполне здоровая для своего диагноза женщина. Вы окрепли достаточно за несколько лет после операции, так что мы будем стараться сделать все возможное. Риск есть всегда. У любой женщины. Будем делать все от нас зависящее. Сейчас поезжайте домой, собирайтесь, а мы пока вам определим палату.
– Нам лучшую палату. Вип.
– Мы в курсе, – они понимающе кивают, улыбнувшись и мы с Лалой выходим из кабинета.
– Орхан… – останавливается и смотрит на меня.