Только теперь она наконец достает свой блокнот и со вздохом готовится записывать.
– Мне, пожалуйста, стейк с картошкой фри, – говорит Бриония. – И домашнего хлеба.
– А мне – тост с авокадо и чили, – заказывает Клем.
– О, звучит заманчиво. Мне то же самое, пожалуйста, – говорит Беатрикс. – И бутылку “Найтимбера” на всех. Девочки, вы не против?
– Замечательно, бабуль, – говорит Клем. – Спасибо.
– И еще минеральной воды с газом, будьте добры, – просит Бриония и добавляет, спохватившись: – Ах да, и большой бокал риохи для меня.
Бриония предвкушает экстремальный шопинг. Это в последний раз, обещает она себе. Один денек – и все. В этом ведь нет ничего плохого. А завтра она станет другим человеком. Тысяча фунтов. Она потратит всего одну тысячу, не больше. Не считая косметички. Так что получается, еще одну тысячу – и все. И когда они пойдут пить вечерний чай, она съест не больше трех пирожных.
– У нас есть только средние бокалы – сто семьдесят пять миллилитров.
– Хорошо.
Тогда четыре пирожных.
– Ланч – это что, какое-то мудреное слово? – недоумевает Беатрикс, когда официантка уходит.
Кризисного мороженого в меню больше нет, поэтому напоследок Беатрикс и Клем заказывают по мятному чаю, а Бриония – еще один бокал риохи и двойную порцию шоколадного мороженого, чтобы не пить вино без ничего. Беатрикс и Клем намерены обойти магазины остальных компаний из списка Беатрикс (“Прада”, “Диор”, “LVMH”), а после – найти шумоподавляющие наушники для Беатрикс и антивозрастной крем для Клем. Бриония договаривается встретиться с ними за чаем и мчится вниз по лестнице, словно грузовое судно, которое спустили на воду в гавани, слишком мелкой и тесной для такой громадины. Она всего на несколько минут пришвартуется на первом этаже – даже глазом не успеешь моргнуть, – подзаправится топливом и устремится наверх загружать трюмы товарами высшего качества.
Многие люди просто не понимают, что, если заниматься шопингом грамотно, эффект, который он производит, можно сравнить с воздействием героина, алкоголя, курения, или литрового лотка мороженого, или целой коробки шоколадных конфет, или трех пачек печенья, съеденных разом, или двух больших упаковок сыра. Шопинг изменяет химический состав крови и заставляет испытать настоящий кайф – в самом прямом смысле этого слова. А ведь ты всего-навсего прошелся по магазинам! Вот, например, Брионии очень нужен увлажняющий крем (в отличие от Клем, она уже много лет пользуется антивозрастными кремами: не то чтобы они ей необходимы, ведь она такая толстая, что лицо у нее гладкое, как у пятнадцатилетней девочки, но, когда она похудеет, будет благодарна себе за то, что пользовалась ими), поэтому она направляется прямиком в “Крем де ла Мер” и покупает там баночку увлажняющего геля объемом шестьдесят миллилитров за сто девяносто фунтов. И если эту покупку по силе ощущений можно сравнить с освежающей пинтой пива после долгого дня, то бальзам для губ за сорок фунтов, который Бриония хватает уже перед кассой, – это рюмка водки на посошок, а “Сияющая сыворотка” за двести тридцать, заброшенная в корзинку уже практически в момент оплаты, – хорошая доза кокаина, принятая в туалетной кабинке, и… и… Твою мать. Получилось уже четыреста шестьдесят фунтов – наверное, придется начать отсчет сначала. Да, так и сделаем: тысяча фунтов – начиная с этого момента.
Вот оно, это чувство, да… О…
Глубокий вдох. Одна помада телесного цвета, чтобы начать с чистого листа. И к эскалаторам.
Бриония не покупает в “Селфриджес” одежду, для этого она чересчур толстая. Зато здесь есть для нее множество других вещей, и главная из них (и с недавних пор любимейшая) – туфли. По счастью, тридцать девятый размер всегда в наличии. Да и кроме туфель хватает всякого: сумки, шарфы, украшения – существует так много товаров, у которых вообще нет размера. Казалось бы, это должно сильно облегчить процесс покупки, но… Брионии приходится ждать около семи минут в “Марни”, пока худая и красивая (но дурно воспитанная) продавщица ходила узнать, нет ли у них сумки с цветочным принтом без вот этой странной полоски. Продавщица сообщила, что сумки без полоски нет, и спросила, не хочет ли Бриония купить вот эту – с полоской. За сто девяносто пять фунтов. Эм-м, понятно. С полоской. Нет, спасибо, тощая зараза! Вперед – к обувным галереям и в “Праду”, но лишь бы не натолкнуться там на Клем и Беатрикс. Ботильоны, ботильоны. И куда запропастилась эта их чертова продавщица? Бриония вздыхает, закатывает глаза и вздыхает снова. Продавщица откуда ни возьмись появляется:
– Здравствуйте. Как у вас дела?
Это азиатка с детским голоском. Так всем рада, аж светится.
– Спасибо, хорошо.
Но уже в следующую секунду продавщица уходит поправлять туфлю на одной из полок, как будто… Словом, как будто Бриония слишком толстая и недостаточно модная и живет не просто в пригороде, а где-нибудь далеко за пределами четвертой зоны, в дремучем МУХОСРАНСКЕ, где пара “хантеров” стоит какую-то сотню фунтов и считается дорогой обувью, тогда как ботильоны “Прада” продаются за пятьсот и… Бриония вздыхает и закатывает глаза немного выразительнее, чем в прошлый раз.
– Вам помочь?
– Вообще-то да, я хотела купить вон те ботильоны.
Видала, радостная тощая козявка, ты там что-то ДУМАЕШЬ в своей крошечной голове о людях, которые сюда приходят, а люди-то эти оказываются БОГАЧАМИ, и тебе приходится выполнять их просьбы, независимо от того, толстые ли они и где именно живут. Ясно?
– Вы хотите мерить?
– Я хочу КУПИТЬ. Тридцать девятый, пожалуйста. Только побыстрее, я спешу.
– Вы хотите купить и не мерить?
– А разве в магазинах это не положено?
О боже. Она превратилась в собственную бабушку. Ну и ладно… Бриония, конечно же, примерит ботильоны в туалете и вернет их, если не подойдут. Она не настолько пьяна, чтобы забыть о том, что в ее комнате для eBay больше не осталось места для новых вещей, новых промахов, новых неудачных покупок. А когда спускаешь одним махом пятьсот фунтов, это так хорошо бьет по мозгам, что иногда бывает даже полезно сдать вещь обратно, и тогда тот же прилив удовольствия можно ощутить еще раз, но по-новому: это сродни тому, как люди идут проблеваться, выпивают стакан воды и начинают пир заново. Сама-то Бриония, разумеется, никогда не провоцировала у себя рвоту. И все-таки, как ни крути, ботильоны прекрасны. Идеальной формы и на каблуке, причем каблук не слишком высокий. И сделаны не из какого-нибудь старого клочка кожи, который валялся без дела; нет, специально для них кожу содрали с мягонького новорожденного животного, а потом проткнули сотнями серебристых гвоздиков. Ну да, каблук, пожалуй, все-таки высоковат, но тут еще и платформа, так что высокий каблук не так уж страшен. А на мыске – дырочка, через которую видны пальцы, очень в духе сезона весна-лето 2011. Возможно, не слишком удобные, но от машины до бара уж как-нибудь дойдешь.
Бриония расплачивается. Делает глубокий вдох. Безумным торнадо на шатких ногах несется вниз по лестнице: в одной руке – пакет из “Прады”, в другой – “Малберри” и “Крем де ла Мер”. Она направляется в магазин “Вивьен Вествуд”, где достает свой белый айфон и показывает продавщице фотографию журнальной страницы с безупречным шарфом из коллекции “Займись делом” со смешанным составом: шелк/шерсть. Продавщица отправляет ее в ДРУГОЙ бутик “Вивьен Вествуд”, до него тащиться черт знает как далеко, на верхний этаж, но там Брионии попадается изумительный продавец-мужчина, который при виде нее расплывается – да-да, буквально расплывается! – в счастливой улыбке.
– У вас есть такой? – спрашивает она и с дерзким видом протягивает ему телефон, на секунду почувствовав себя кем-то вроде Кейт Мосс или, может быть, стилиста Кейт Мосс, или дальнего знакомого матери стилиста Кейт Мосс, но уж точно с видом человека, живущего в Лондоне и занимающего такую должность, которая обязывает питаться одними сашими, а в обеденный перерыв ушивать себе одежду, покупать колготки и оплакивать минувшую любовь.
Продавец берет у Брионии айфон. Внимательно изучает картинку.
– Ой, – говорит он, и щеки его слегка розовеют. Совсем как в жизни, когда показываешь человеку из плоти и крови фотографию котенка. Но за этим “ой” ничего не следует. Продавец просто продолжает смотреть на экран телефона.
Если бы торнадо или огромное грузовое судно имело брови и было способно их удивленно поднять…
– Ой? – переспрашивает Бриония.
– Какой красивый, – поясняет продавец.
– Вот и я так подумала. Поэтому, собственно, я и решила, что, пожалуй…
– А я по глупости таких не заказал. Но теперь… мда.
– Мда? – опять переспрашивает Бриония.
– Теперь-то я вижу, что напрасно их не заказал. Вам бы такой очень пошел.
– Благодарю вас.
– Вам просто необходим этот шарф.
– Точно.
Он вдруг взмахивает головой, немного резковато.
– Вы ведь наверняка знаете, где находится главный магазин “Вивьен”, правда?
– Ну да, конечно… Но только…
– Я напишу вам номер телефона – на случай, если захотите сначала позвонить. Или, может, он у вас уже…?
– Не в этом телефоне, к сожалению.
Продавец походкой от бедра направляется к прилавку, достает желтую карточку и начинает выводить на ней номер черной ручкой “Муджи”. Затем протягивает карточку Брионии с таким видом, будто воспринимает ее всерьез и верит в то, что она в самом деле намерена купить этот шарф. Наверное, со стилистами и дизайнерами всегда обращаются именно так. А с Брионией такое впервые. Обычно ее разговоры в модных магазинах заканчиваются слезами, проклятьями в адрес продавцов и списанными с карты крупными суммами – от пятисот до полутора тысяч, ведь им нужно доказать, что лучше быть богатой и толстой, чем худой, но продавщицей (хотя даже сама Бриония так не считает). Она вдруг понимает, что не в состоянии сдвинуться с места. Это единственный продавец, с которым она смогла, смогла…