– Это, точно, нужно записать в книгу.
Холли бьет по мячу в технике “протирки ветрового стекла” своей новой ракеткой “Уилсон Стим 25”. Ее соперница, которую зовут не то Элис, не то Грэйс, не знакома с техникой “протирки”, поэтому ее удары слабые, дурацкие и невпопад, а часто – еще и резаные, но режет она тоже плохо. К тому же Элис, или Грэйс, почти все время стоит в корте, в двух шагах от задней линии, а это значит, что Холли нужно бить ей в ноги, и тогда она со своими кручеными ударами, понятное дело, не может отбить, поэтому счет предсказуем: 15:0, 30:0, 40:0 – вообще-то играть так довольно позорно, и в первый день в теннисном центре Дэвида Ллойда, когда Холли не дала противнице выиграть ни одного гейма, остальные девчонки обозвали ее лесбиянкой и недоразвитой сукой и не предупредили ее, что к обеду тут полагается переодеваться, так что она сидела в столовой, как дура, одна в белом теннисном платье.
Холли изо всех сил бьет по мячу в технике “протирки”, нарочно направив его прямиком в сетку.
40:15. Она подает, и та другая девчонка спотыкается. Эйс, причем ненамеренный.
Холли бежит и касается сетки, после чего быстро возвращается на свое место на задней линии и готовится принимать подачу. Таким образом, сжигается по две калории за каждое очко, пробежек к сетке за матч набирается немало, особенно если некоторые очки нарочно проигрывать. Еще можно делать приседания. Три, если выиграл очко, и четыре, если проиграл. Тренер сегодня сказал им, что в любом матче проигранных очков больше, чем выигранных. Это типа факт. Одна из самых глубокомысленных вещей, которые Холли слышала в своей жизни.
Центр Дэвида Ллойда пахнет резиновым нутром теннисных мячей. Он наполнен гулкими скрипящими звуками – так звучат теннисные туфли, перемещаясь по акриловой поверхности корта, резина по резине. У Холли в школе кто-то из учителей прославился своим фирменным наказанием: он велел ученикам писать сочинение о нутре теннисного мяча (а может, это был мячик для пинг-понга, неважно), полагая, что подобное задание – скучнейшая вещь на свете. А между тем неделя, которую Холли уже провела здесь, и неделя, которую еще предстояло тут провести, – это вот именно оно и есть: дни, прожитые внутри теннисного мяча. Хотя тут, конечно, ужасно круто, и стоит обучение КУЧУ ДЕНЕГ, и это поистине щедрый жест со стороны дяди Чарли – сделать Холли такой подарок на день рождения. Тут в теннис играешь часов по восемь КАЖДЫЙ ДЕНЬ. И тренеры учат не только ударам, но еще и стратегии. Например, можно выдавить соперника за заднюю линию, а потом укоротить. То есть вот взять и намеренно так сыграть, а не потому, что само собой сложилось. И нужно ждать, пока соперник сыграет коротко, и только после этого выходить к сетке. И работать с процентами, хотя Холли до сих пор не вполне разобралась, что это значит. А еще можно подавать и сразу выходить к сетке, но, похоже, такая техника – для лесбиянок, слишком смелый и агрессивный стиль.
В перерывах между тренировками разрешается ходить в буфет и покупать там напитки и какую-нибудь еду. Чарли выдал Холли денег на еду из расчета по десять фунтов в день, и это очень много. Все здесь пьют колу, которая стоит J1.89 и в которой нет ничего, кроме сахара, кофеина и пустых калорий. А на обед съедают по огромному сэндвичу из французского багета, по пакету чипсов и шоколадному батончику. А Холли выпивает только стакан обезжиренного молока за 79 пенсов. И никогда не покупает чипсов: мало того, что они дорогие, так ведь еще это просто-напросто кусочки прошлогодней картошки, окунутые в кипящий гель для волос. Вместо этого она берет себе два яблока: одно – на перекус, а второе – на обед. Если она выигрывает в каждом матче, то участвует в маленьких чемпионатах, которые проводятся у них каждый день, и после этого позволяет себе съесть шоколадку “Фреддо” – жуткие 95 калорий, но в качестве награды можно. Иногда Холли проигрывает гейм нарочно, чтобы не нужно было есть “Фреддо”. Есть в этих шоколадках что-то такое, что, если уж тебе полагается ее съесть, устоять совершенно невозможно.
За первую неделю она скопила уже больше пятидесяти фунтов! А дядя Чарли пообещал удвоить сумму, которую ей удастся сэкономить из денег, выделенных на питание, и тогда она сможет купить себе что-нибудь замечательное в теннисном магазине Дэвида Ллойда, а это такое место, куда детей даже не очень-то пускают без взрослых и где тоже пахнет резиной, но по-другому – дорого и устрашающе. Холли понятия не имеет, что она там купит, но вы только представьте себе: получить почти двести фунтов, которые можно потратить на все, что угодно… Может быть, еще на одну новую ракетку. Если у тебя есть две ракетки, это означает, что, когда участвуешь в турнире и на ракетке рвется струна, ты не признаешь техническое поражение, а просто достаешь запасную. Но ни в коем случае нельзя, чтобы в запасе оказалась старая хреновая ракетка: все ракетки у тебя должны быть восхитительными. Возможно, второй новой ракеткой Холли станет “Баболат” – такой играет Ангел. Если бы Холли пришлось всю оставшуюся жизнь обходиться без еды и откладывать сэкономленные деньги на то, чтобы хоть на двадцать процентов приблизиться к уровню мастерства Ангела, она обходилась бы без еды и откладывала. Ради этого она готова на все.
Настоящее имя Ангела – Мелисса, но оно ей совсем не подходит. Она слишком идеальна для того, чтобы носить человеческое имя. Она уже немолода, ей примерно семнадцать, и Холли убеждена, что никто на свете не играет в теннис лучше, чем она. Ангел приходит на тренировки в очень коротких шортах, сшитых из необычной материи – похожей на шелк, из какого шьют трусы футболистам, – и в старой розовой кофте с длинным рукавом поверх белой обтягивающей майки, и сразу видно, что на ее теле нет ни грамма жира. Но не это главное. Главное – то, что она очень сильная, и, когда бьет по мячу, кажется, что она взлетает в воздух, прямо как воины в фильмах дяди Чарли про боевые искусства. Правда, Холли эти фильмы терпеть не может, они тупые, скучные и неправдоподобные. Но когда Мелисса взлетает в воздух, это совсем другое дело. Мелисса – капитан теннисной команды возрастной категории „17–18” графства Мидлсекс. В Мидлсексе находится теннисный центр Дэвида Ллойда, хотя формально он и расположен в Лондоне. Холли точно знает, что, если Мелисса когда-нибудь с ней заговорит, она грохнется в обморок. В следующем году Мелисса играет на Уимблдоне.
Когда Холли выигрывает у той девчонки, которую зовут все-таки Элис, а не Грейс, один из тренеров говорит что-то другому, смотрит на нее и едва заметно кивает. Сейчас идет одновременно три игры, а на дальнем корте в воздух взлетает Мелисса, и оттуда доносятся звуки, похожие на сердитое рычание, – ничего общего с завыванием, которым славится кое-кто из современных звезд тенниса. Сопение Мелиссы – словно вздохи ангела. Она разбивает в пух и прах тренера-мужчину, с которым играет, – буквально уничтожает его. Вы когда-нибудь видели, чтобы худенькая девушка, совсем девочка, со сказочными волосами – светлыми и длинными, с такой силой била по мячу? И чтобы побеждала мужчину? Это верх совершенства. Холли обожает выигрывать у дяди Чарли, но и побеждать мальчишек ей тут тоже очень нравится, хотя для нее это раз плюнуть. А вот девчонки здесь такие…
– Эй, посторонись! – говорит жирная Стефани, налетев на Холли и пихнув ее в бок.
Сзади в Холли летит мяч, брошенный кем-то “в корзину”, которая стоит метрах в трех отсюда, и больно бьет ее в подколенную ямку. Вчера Холли не просто нарочно проиграла Стефани один гейм, она отдала ей весь матч целиком. Это было такое странное чувство – как будто ты Бог или вроде этого (только в нормальном смысле, а не как у всяких там чокнутых), Холли каждый раз точно знала, куда Стефани будет сейчас бить. В основном Холли просто отбивала мяч обратно, но это была рискованная стратегия, поскольку Стефани в большинстве случаев ошибалась и выходила к сетке, когда на самом деле ей следовало оставаться на хавкорте или у задней линии. Впрочем, на длительных розыгрышах можно сжечь больше калорий. И если давать сопернице возможность погонять тебя по корту, то… но Стефани не в состоянии гонять людей по корту. И сама она бегать не больно-то любит. У нее нет ни одного маневра, ни одного удара, на которые Холли не сумела бы ответить. Если Холли нужно проиграть очко, ее излюбленный метод – бить в сетку, тут, по крайней мере, результат гарантирован. Порой она делает то, что дядя Чарли называет глумлением: сначала ведет со счетом 40:0 на своей подаче, потому что просто играет нормально, а потом делает две двойные ошибки и для ровного счета бьет в сетку.
Правда, иногда, когда Холли пытается подать криво, на самом деле у нее выходит эйс, и это очень-очень странно, но, возможно, это имеет какое-то отношение к “Внутреннему теннису” – так называется книга, которую ей подарила на день рождения Флёр. Там говорится о том, что не нужно отдавать команды своему телу, а надо позволить ему делать то, что оно считает нужным, ведь тело само знает, какой удар в данный момент уместнее, а если все время им командовать, только все испортишь, понапрасну вмешиваясь в отлаженный процесс.
Теперь непонятно, как вести себя на следующем матче со Стефани. Холли хотелось бы на этот раз ее сделать, тем более что обнаружилось, что, проиграв Стефани, положение дел она никак не исправила: Стефани по-прежнему всюду в нее врезается, толкается и говорит ей ужасные вещи за обедом и в перерывах на перекус. Вчера Холли слышала, как они с девчонками долго о чем-то разговаривали, то и дело употребляя слово “дезодорант”, – она не все разобрала, но ей показалось, что речь в разговоре шла о ней. Однако было бы неплохо, если бы сегодня ей не пришлось есть “Фреддо”. Ей непросто думать сейчас о “Фреддо”. Хорошая Холли, которая живет в сознании у Холли, хмурит брови, качает головой, разворачивается и уходит обедать – садится за стол вместе со своей семьей и съедает целый обед, запеченный в духовке; семью видно не очень отчетливо, поэтому непонятно, настоящая это семья Холли или какая-то другая. Так или иначе, настоящая Холли, та, что существует в реальном мире, совсем не такая примерная. Что, если она съест две шоколадки “Фреддо”? Это полнейшая глупость, ведь ей не хочется есть даже одну. А если