А потом порешаю с ним вопросы и залезу в бассейн. Отмахивать дежурный утренний километр.
Без этого — уже никак.
Когда мужику исполняется сорок лет, он почему-то всегда резко задумывается о своей спортивной форме. Видимо, потому, что если уж и в этом возрасте не вспомнить о собственном организме — самое время начать заботиться о душе.
Хотя о ней, родимой, всегда, конечно, помнить надо.
Но не всегда, увы, получается.
Вот такая вот поганая диалектика…
Мне еще повезло, что я в свой сороковник от силы на тридцать с небольшим хвостиком выгляжу.
Конституция такая.
И — сила воли, если честно.
Не то что у некоторых.
Когда сила есть, воля — тоже в наличии, а вот с силой воли — проблемы просто-таки самые что ни на есть вопиющие…
Потому как без этой проклятой силы воли ни одна конституция не поможет.
Даже если она самая, что ни на есть, правильная…
Кое на кого из своих ровесников я просто уже без слез, честно говоря, и взглянуть-то не могу.
Иногда даже кажется, что они специально так выглядят, чтобы постоянно напоминать, сколько мне, несчастному, вроде как совсем недавно годочков исполнилось.
Кошмар.
Дожевал яичницу с черным хлебом, выхлебал еще одну чашку кофе, проверил почту в компьютере, глянул курс валют, убедился на новостной ленте, что ничего особо выдающегося за время моего сна в мире не произошло.
И слава Богу.
Последнее время почему-то новости и в интернете предпочитают появляться исключительно со знаком «минус».
Все-таки старею, наверное.
Оделся, закинул на плечо сумку со спортивными прибамбасами и пошел вниз, к машине.
Жена продолжала спокойно спать.
Везет ей…
Проснется — позвонит.
Спросит сонным и требовательным голосом:
— Ну, и где тебя черти носят?!
Или сам позвоню.
Часикам эдак к двенадцати.
К тому времени уже точно проснется…
Когда я подъехал, Игорь уже ждал меня на стоянке перед фитнес-клубом. Сидел в машине, разумеется.
В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выгонит.
Но мы все-таки пошли прогуляться.
Не собаки, чай.
Люди.
Существа куда более терпеливые и приспособленные.
Иначе б не собаки, а люди сидели по конурам, а они нам чесали когтями за ухом.
Иногда мне даже кажется, что мир в этом случае был бы гораздо симпатичнее…
А так…
Некоторые наши разговоры даже привыкшим ко всему на свете водителям лучше не слышать, просто по определению.
Спится, знаете ли, спокойнее.
И им, и нам, что самое характерное.
Ага.
Особенно, когда они, эти самые разговоры, касаются совершенно ненужного, с нашей точки зрения, внимания акционеров нашего предприятия к некоторым сугубо приватным финансовым операциям…
Тут-то она нам навстречу и попалась.
Высокая, длинноногая, разгоряченная быстрым, размашистым бегом.
В высоких белых кроссовках, стильном, идеально сидящем на ладной фигурке итальянском спортивном костюме, с кокетливо выбившейся из-под черной шапочки светлой прядкой волос.
— Привет, — говорит, тяжело дыша, — Глеб. Заниматься приехал?!
— Угу, — отвечаю, пытаясь согреть дыханием замерзшие пальцы.
Опять, блин, перчатки в машине забыл.
— И тебе здорово. А ты все бегаешь?
— Ага, — улыбается. — Позвони мне как-нибудь, хорошо? Потреплемся обо всем на свете помаленьку. Тут ведь много чего происходит, правда? А то я пока еще свою норму не выполнила, некогда болтать особо…
И дальше понеслась сквозь ветер и мокрый снег.
Я только кивнуть успел.
Пока приходил в себя, пока прикуривал — Игорь так и стоял с отвисшей челюстью.
Он вообще-то — здоровый мужик.
Высокий, широкоплечий.
Худощавый, чуть лысоватый.
Я-то сам в мужской красоте, к счастью, ни фига не понимаю, но девки на него — пачками вешаются…
— Рот-то, — говорю, — закрой. Простудишься.
Он только рукой в ответ махнул.
— Это, — спрашивает, — кто такая?
— Так, — жму плечами, — знакомая…
Он тоже дышит на замерзшие пальцы, лезет в карман за сигаретами.
— А чья, — интересуется, — знакомая? Твоя или Ленкина?
— А тебе-то, — удивляюсь, — какая разница?
Прикуривает, мотает башкой, пристально глядит мне в глаза.
— Ты что, — говорит, — правда не догоняешь?! Твоя Ленка с моей Татьяной уж раз в неделю-то точно общаются…
Я одной глубокой затяжкой докуриваю внезапно ставшую горькой сигарету, отщелкиваю в сторону окурок.
Сгребаю его за воротник стильного серого пальто от дорогого лондонского дизайнера.
— Слышь, — говорю, — Игорек. Забудь об этой девчонке. Даже о том, что ее видел, забудь. Навсегда. Пожалуйста…
— Это еще почему?! — удивляется.
Закусываю губу.
Долго и пристально смотрю ему прямо в глаза.
— Мне, — спрашиваю, — веришь?!
Он молчит.
Долго молчит.
Наверное, почти минуту.
Потом все-таки отводит взгляд в сторону.
— Тебе, — отвечает, — верю…
И я наконец-то выдыхаю.
— Тогда, — киваю, — забудь…
Жмем друг другу руки и не спеша идем к машинам.
Ему надо ехать в офис, там у финансового директора всегда полно дел.
Мне — наматывать бесконечные круги по упругой глади бассейна.
А потом тоже мчаться в контору, подписывать какие-то на хрен никому не нужные бумаги, встречаться с одинаковыми, как вышедшими из инкубатора, представителями клиентов.
Орать на потерявших всяческий нюх менеджеров и абсолютно зажравшихся начальников отделов и управлений.
Словом — бессмысленно и беспощадно растрачивать на бестолковую суету бизнеса свою пусть и не самую образцовую, но, увы, единственную жизнь.
И вспоминать, как она бежит — сильно и легко, отталкиваясь кроссовками от земли.
От той самой земли, в которую нас всех — рано или поздно, но все равно — по очереди закопают.
А могут — и без очереди, это уж кому как повезет.
И нет из этого правила, к сожалению, ни одного, даже самого пустяшного, самого завалящего исключения…
Я встряхиваюсь, забираю из машины сумку со спортивной амуницией и решительным шагом направляюсь к стеклянным дверям клуба.
Раскисать — нельзя.
Надо двигаться.
Действовать.
Терпеть.
Слишком, увы, мало времени нам всем отпущено…
Мы с ней, кстати, очень смешно познакомились…
Каждого в фитнес приводит свое.
Кто-то хочет «сделать» себе красивую фигуру, чтобы потом нравиться девочкам на пляже.
Кто-то самоутвердиться.
Кто-то просто следит за здоровьем.
Кто-то не хочет отставать от моды, а это значит, что он должен уметь поддержать светскую беседу, где проблемы выбора фитнес-клуба и фитнес-инструктора обсуждают почти так же часто, как проблемы выбора шмоток, марки автомобиля, часов и прочей бижутерии.
Я — элементарно хотел похудеть.
Согласитесь, сто семнадцать с половиной килограммов живого веса при росте всего метр семьдесят шесть — несколько многовато. И лестницу уже преодолеваешь с трудом, и в жару потеешь, как загнанная дневным переходом лошадь, и одышка мучает.
И тут уже надо либо что-то в себе менять, либо — на все наплевать и воспринимать этот мир и свое место в нем такими, какие они есть.
Первый вариант, разумеется, предпочтительнее.
Хотя я, скорее всего, наплевал бы и склонился ко второму.
Если бы не Ленка.
Жена, в смысле…
Мы тогда поехали с ней в Португалию, на чемпионат Европы по футболу.
Ну, точнее — на чемпионат поехал я.
А она прилетела поддержать компанию.
Ей вообще футбол настолько до фонаря, что она там — на чемпионате Европы! — и на стадион-то не ходила.
При заранее, кстати, купленных билетах.
Которые в результате так и пропали.
Жаль…
Просто у нее совсем другие задачи тогда были.
Слишком уж редко мы в ту пору друг друга видели.
Так получилось.
Но сейчас — не об этом…
Потому как это — ну са-а-авсем другая история…
Так вот.
Мы тогда сидели на пляже, и я пошел окунуться.
Плюхнулся в воду с грацией немолодого тюленя, поплавал, пофыркивая. Вода в Атлантике — холодная, чистая.
Что в такую жару — особенно приятно…
Выхожу.
Гляжу — а жена на меня смотрит.
Не книжку читает, не плеер слушает, а на меня смотрит.
Со странной смесью эмоций во взгляде.
Очень странной.
Потому как в этой адской смеси, конечно, присутствуют и любовь, и уважение, и жалость.
Но преобладает — презрение…
— Слушай, Ларин, — тянет. — Какой же ты все-таки красивый мужик…
Пауза.
— Был бы…
Еще пауза.
— Если б не был таким жирным…
Вот тут-то меня — и скрутило.
Так, думаю.
Если такое приходится выслушивать от любимой женщины, то что же обо мне остальные-то думают?!
Хоть и не говорят.
Ну, повздыхал.
Перевел разговор сначала в шутку, потом на другие темы.
А сам, как только вернулись на виллу, первым делом заперся в ванной комнате, снял всю одежду и подошел к зеркалу.
Посмотреть на себя, так сказать, чужими глазами.
Надо сказать, что так стыдно мне уже очень и очень давно не было.
С той самой золотой препубертатной поры, когда лет приблизительно в тринадцать меня застукал завуч — подглядывающим в девчоночью раздевалку прямо перед уроком физкультуры.
То есть — можете себе представить…
Кошмар, да и только…
На следующий день Ленка очень удивилась, когда я за обедом заказал не привычный кровавый бифштекс с жареной картошкой и пивом, а отварные королевские креветки и бокал белого вина.
Еще больше она забеспокоилась, когда — сразу же по возвращении из Португалии — я купил годовой абонемент в один из самых престижных фитнес-клубов столицы.
Меня он, кстати, тем и устроил, что был очень дорогим.
И располагался на самой окраине города.
И вовсе не потому, что хотелось пафоса и повсюду разрекламированного качества.