…И ушел, переваливаясь.
Клоун малолетний.
…Ух, как мы ржали.
До слез.
До тихих, шёпотом, причитаний и всхлипываний.
Над собственной романтической придурью.
Над всеми этими «весенними токами», над всеми вместе взятыми «силами земли и воды».
А потом позвонили женам и сообщили, что заказали столик на четверых в отличном итальянском ресторане.
Возражения насчет «неготовности», неожиданно и спонтанно возникшей мигрени и Великого поста отметались с порога.
Напрочь.
А что?!
Можем себе позволить.
Хотя и на скамейке в парке — тоже, наверное, хорошо.
Это — исключительно вопрос времени, мне почему-то так кажется.
Времени года или времени жизни.
Какая, в принципе, разница.
Где-то так…
Превышение полномочий
…Мене, мене, текел, упарсин…
Мы только-только меню раскрыли и начали неторопливо изучать, когда он позвонил.
— Привет, — говорит, — Димка. Чем занимаешься?
Я, как всегда, растерялся.
— Да вот, — отвечаю. — Поужинать зашли. С женой. Есть тут на Пресне один симпатичный японский ресторанчик…
— О, — радуется, — клево. Я его знаю, он на перекрестке с Грузинской вроде. Сейчас подъеду, а то давно не виделись.
И вешает трубку, скотина.
Машка, глядя, с каким отвращением я откладываю ни в чем не повинную трубку мобильника, вздыхает.
— Пашка звонил, да?
— Угу, — морщусь. — Сейчас приедет, скотина жизнерадостная…
Жена откладывает меню и достает из пачки сигарету. Долго и старательно прикуривает.
— Пропал вечер, — констатирует. — А так хорошо начинался. Отболтаться никак нельзя было?
— А то, — жму плечами, — ты его не знаешь.
Она опять вздыхает.
Глубоко, по-мужски, затягивается и старательно смотрит в окно, на проезжающие там под светлым летним дождем чистенькие, умытые машинки.
А что тут еще говорить-то?!
И не то, чтобы мы его не любили.
Мы его, как раз, очень даже любим.
Просто — достал…
А вот, кстати, и он.
Стоит у двери, переминается, обегает зал большими близорукими глазами…
Нас ищет.
И почему он только очки не носит?
Не идут, что ли?
Так можно оправу подобрать соответствующую.
Или линзы в конце-концов купить.
Контактные.
— Да ты не переживай, — говорю жене. — Сейчас поужинаем по-быстрому и свалим отсюда впереди собственного визга…
— Я, — вздыхает, — в принципе, не для этого сюда шла, конечно. По-быстрому перекусить и дома можно. А мне хотелось в кои-то веки с любимым мужчиной в хорошем ресторане поужинать. Бокал вина выпить, поговорить о чем-то приятном. Поужинали, ага. Да и оторваться от него так просто не получится. Так что сваливать будем по отработанному сценарию, по одному. Только, чур, я первая…
Жму плечами.
Я мужик, мне и отдуваться, чего уж там.
В этот момент он нас как раз и замечает.
Наконец-то, думаю.
Раньше сядешь, раньше выйдешь, что называется…
А он радостно машет руками, радостно улыбаясь, целует Машку в подставленную щечку, дарит приличных размеров букетик ненавистных ей красных гвоздик, жмет мне руку большой потной ладонью.
— Привет, — улыбается, — мои дорогие. Давно вас не видел, даже не узнал ни фига. Выглядите просто отлично, прям, как мальчик с девочкой, лет на двадцать — двадцать пять каждый. И не скажешь, что людям уже давненько по сороковнику…
Машка стремительно скучнеет.
А мне очень хочется дать хороший хук правой прямо по этой тупой жизнерадостной физиономии.
Он что, не понимает, что самый верный способ испортить настроение красивой зрелой бабе — это сказать ей о ее, скажем так, отнюдь не пятнадцатилетнем возрасте?!
Ну, можно еще — о целлюлите.
Хотя тут с моей женой не пройдет, ей, с ее образом жизни, эта фигня вообще ни разу не угрожает.
Скорее — не дай Бог, конечно, — в психушку куда загремит, со своими непрерывными путешествиями, стрессами и автомобилями.
Ага.
Да и нет Машке сорока еще, слава Богу.
Это я рубеж перевалил, она помоложе будет…
Еле сдерживаюсь, короче.
Это Паша, говорю себе.
Этого кретина бить нельзя.
Он хороший.
А то, что странный, — так кто из нас без странностей-то?!
Аккуратно отхлебываю пиво, глажу жену под столом по ладони.
Она ее чуть сжимает.
Чтобы, похоже, не расплакаться.
Паша тем временем внимательно изучает положенное Машкой на стол и немедленно приватизированное этим жизнерадостным придурком меню, подзывает официантку, делает заказ.
— И побыстрее! — командует, — А то жрать хочется, просто сил никаких нет! Лучше — бегом, а то я тут вам такое устрою…
Официантка убегает, мы с женой смотрим на него в непритворном изумлении.
— Паш, — говорю, — а тебе, чисто так, случайно, не приходило в голову, что ты не один за столом сидишь?! И остальные еще тоже не ужинали?!
— А вы что, — изумляется, — еще не заказывали, что ли?
Смеется, поправляет ладонью пышную гриву роскошных темно-пепельных волос:
— А я тут, — улыбается, — машинку новую купил. Сейчас перекусим, покажу. «Порш Кайен», совершенно обалденная тачка…
— И не «Порш», и не джип, — ворчу я. — Ни Богу свечка, ни черту кочерга. Ты его с какой целью приобретал, прости? Чтобы все видели, насколько ты крут стал в последнее время?!
И успеваю перехватить пробегающую мимо официантку.
— Девушка, — прошу, — позовите, пожалуйста, свою коллегу, которая наш столик обслуживает. Мы, в принципе, уже готовы заказ сделать…
Он обижается.
— Ну вот, — говорит, — вам не угодишь. Уже и «Кайен» в говно записали…
— Почему, — усмехаюсь, прикуривая сигарету, — в говно?! Нормальная машина. Просто непонятна цель покупки. Городская машина у тебя уже есть, и отличная. Девочки у клубов визжат, насколько я понимаю. А если тебе джип нужен, чтобы по буеракам или грязи за городом лазить, так и брал бы что-нибудь более подходящее. Тот же «Крузер», к примеру. Или, если он для тебя недостаточно пафосен, — то «Рейнджровер». А это чудо только для того и предназначено, чтобы все знали, что ты можешь его себе позволить. И не более того, ты уж меня извини, приятель…
Он еще больше обижается.
— Опять, — говорит, — ты меня моими деньгами укоряешь. Я их, между прочим, честно заработал.
— Угу, — хмыкаю, — конечно, честно. Кто б спорил. Откуда у честного чиновника нечестные деньги? Сколько раз, интересно, я тебе еще говорить должен, что мне все твои «баблосы» и «лавандосы», а также способы их добычи и растрачивания абсолютно параллельны и фиолетовы?! Взрослый уже мальчик, вроде, а таких элементарных вещей понять не можешь…
Он уже — откровенно багровеет.
Положение спасает только вовремя появившаяся официантка.
Мы с Машкой диктуем ей заказ, я прошу повторить кружку светлого пива, она кивает и уходит.
А он за это время немного подуспокаивается.
— Ну, — спрашивает, — и какие дальнейшие планы на сегодняшний вечер, господа присяжные заседатели?!
— У меня дела, — быстро говорит Машка, я даже рта не успеваю раскрыть. — Съемки, сам понимаешь. Сейчас быстренько перекушу и вас оставлю. Димка в курсе…
Мне остается только головой покивать, увы.
Предательница…
— А у тебя как?! — с надеждой смотрит Паша в мою сторону.
Угу.
Разбежался.
— У меня тоже встреча, — вздыхаю почти натурально. — Только немного попозже. Так что успеем с тобой поболтать маленько…
Он расстраивается.
— Ну вот, — говорит, — так давно не виделись…
И машет рукой с такой безнадежностью, что еще немного, и я почувствую себя по-настоящему виноватым.
Надо держать себя в руках, думаю.
Он же на это и рассчитывает…
— Ну, извини, — развожу руками. — Ты так стремительно появился, что планы на вечер просто невозможно поменять было…
— А, — смотрит вопросительно, — может, все-таки попробуете?! Ну, в смысле, дела все отменить к такой-то матери. Завалимся куда-нибудь в клубешник, потанцуем, потрындим, музычку послушаем?!
Мы, не сговариваясь, отрицательно мотаем головами.
— Извини, старичок. Никак не получается…
А тут и официантка с ужином.
И опять вовремя, думаю…
Сосредотачиваемся на еде, увлеченно двигаем челюстями.
Хоть пожрать нормально, если вечер все равно безнадежно испорчен.
Потом Машка залпом проглатывает чашку зеленого чая и чмокает меня в щеку.
— Ну, ладно, я побежала. Пока, мальчики…
Я заказываю стакан белого сливового вина со льдом, зеленое мороженое, кофе и прошу принести счет.
— Ну, ладно Машка, — опять вздыхает Паша. — У нее, наверняка, и вправду съемки хрен отменишь. Куча людей задействовано, то да се. Но ты-то куда рвешься?! От бизнеса ты вроде как отошел. Какие встречи могут быть поздним вечером в преддверии уикенда?
Жму плечами, закуриваю.
— Встречи, — вру и не краснею, — разные, Паш, бывают. Да и от бизнеса я, как ты понимаешь, пока что не совсем отошел. Хоть и рад бы. Но не получается.
Он чешет переносицу, кривит полные, породистые губы, приглаживает ладонью непокорные волосы.
— Я вообще тебя, — говорит задумчиво, — честно говоря, понять не могу в последнее время. Успешный бизнесмен, не последний на рынке человек. И на хрен тебе все это нужно?!
— Ты, — спрашиваю осторожно, — что имеешь в виду-то, а, Паш?
— Да ладно, — машет рукой. — Тоже мне, секрет Полишинеля. Все, кому надо, знают, что ты книжки писать пытаешься. Говорят, даже про фанатов что-то такое уже издал, муть какую-то. Решил вспомнить, что ли, что Литинститут заканчивал?! Так когда это было-то, а, старый? Миллион лет уже прошло. И не западло тебе, спрашивается, человеку «в уровень», как салаге сопливому по редакциям ошиваться? Или тебе лавры городского сумасшедшего покоя не дают? Типа, подайте копеечку юродивому, нельзя молиться за царя-ирода… Так, что ли?!