Юлиус Эвола
Ориентации
1
Хватит тешить себя оптимистическими иллюзиями. Сегодня мы находимся в конце цикла. Веками, поначалу незаметно, затем подобно лавине разрушительные процессы уничтожали на Западе всякий нормальный, законный порядок; фальсифицировали высшую концепцию жизни, действия, знания и борьбы. Скорость этого падения, его головокружительность была названа "прогрессом". Ему воспевали гимны, пытаясь обмануть самих себя тем, что эта цивилизация – материалистическая и механизированная – является цивилизацией в высшем смысле, естественным итогом всей мировой истории. Это продолжалось до тех пор, пока последние завоевания "прогресса" не заставили кое-кого очнуться.
Известно где и под какими знаменами была предпринята попытка организовать сопротивление этому безудержному скатыванию в пропасть. Первой восстала нация, которая – со времен своего объединения – задыхалась в затхлой атмосфере либерализма, демократии и конституционной монархии, но осмелилась вернуться к римскому символу, ставшему основой новой политической концепции и нового идеала мужества и достоинства. Те же силы пробуждались в нации, которая в Средние Века также сделала своим римский символ Imperium во имя возрождения принципа авторитета и возвращения к ценностям, рожденным кровью, расой, сокровенными силами своего племени. По мере того, как подобные движения появлялись и в других европейских странах, на азиатском континенте возникла третья сила – нация самураев, которая, приняв внешние формы современного мира, не отреклась от верности воинской традиции, воплотившейся в символе солнечной Империи божественного происхождения.
Мы не склонны утверждать, что упомянутые движения были безукоризненны. В них чувствовалось неумение четко отличить главное от второстепенного; их вожди далеко не всегда оказывались на высоте исповедуемых идей; они не сумели преодолеть влияния отдельных негативных тенденций. Однако, учитывая наличие неотложных, первостепенных политических задач, процесс идеологического очищения отошел на второй план. Несмотря на несовершенство, было очевидно, что возникло объединение сил, бросивших открытый вызов "современной" цивилизации: как демократическим наследникам Французской Революции, так и коллективистскому обществу Четвертого Сословия, коммунистическому обществу безличного человека-массы, представляющего собой крайнюю форму вырождения западного человека. Ритмы убыстрялись, напряжение росло, дело дошло до вооруженного столкновения. Победила массированная мощь коалиции, которая не проявила особой брезгливости в выборе союзников и прибегла к лицемерной, идеологической мобилизации, чтобы раздавить мир, поднимающийся с колен и желающий утвердить свое собственное право. Оставим в стороне вопрос о том, были ли наши люди на высоте поставленной задачи, об их ошибках и недостатках, так как это не имеет никакого отношения к внутреннему смыслу разыгравшегося сражения. Равным образом нас не интересует и то, как история насмеялась над победителями: демократические силы, объединившиеся с красными, дойдя до безумного требования безоговорочной капитуляции и тотального уничтожения, сегодня обрели в лице своего вчерашнего союзника гораздо более серьезного врага.
Имеет значение лишь то, что сегодня мы находимся в мире руин. Проблема, стоящая перед нами, заключается в следующем: остались ли еще люди, выстоявшие среди руин? И что они должны, что еще могут сделать сегодня?
2
Данная проблема выходит за рамки коалиций прошлого, учитывая, что сегодня победители и побежденные находятся в равном положении и единственным результатом второй мировой войны стало то, что Европа является объектом внешнеевропейских интересов. К тому же окружающее нас опустошение носит прежде всего моральный характер. Вокруг царит атмосфера всеобщей моральной анестезии, глубочайшей дезориентации. Несмотря на избитые лозунги, в обществе потребления и демократии основной характеристикой человека послевоенного поколения стало исчезновение характера и подлинного достоинства, идеологический маразм, господство нижайших интересов, желание жить одним днем.
В связи с этим становится понятно, что основная проблема имеет внутренний характер: подняться с колен, внутренне возродиться и распрямиться, дать себе форму, установить порядок в самом себе. Ничего не извлек из уроков истории тот, кто сегодня тешит себя иллюзиями возможности чисто политической борьбы силой каких-либо лозунгов или системы, если им не соответствует новое человеческое качество. Сегодня это очевидно как никогда. Если Государство обладает теоретически совершенной политической или социальной системой, но при этом человеческая субстанция неполноценна, то это Государство рано или поздно скатится на самое дно. Если же народ, раса способны родить настоящих людей, обладающих способностью правильного понимания и верным инстинктом, то даже если политическое устройство этого Государства далеко от совершенства, оно достигнет высочайшего уровня и устоит перед лицом тяжелейших испытаний. Таким образом, наша позиция прямо противоположна фальшивому "политическому реализму", способному мыслить исключительно категориями программ, практических организаторских вопросов, социальных и экономических рецептов, т.е. второстепенным, а не фундаментальными понятиями. То, что можно еще спасти зависит лишь от существования людей, не проповедующих новые рецепты, но являющих собой пример; не склоняющихся перед демагогией и материализмом масс, но пробуждающих иное восприятие и иные интересы. Проблема на самом деле заключается в том, чтобы опираясь на то, что еще сохранилось среди руин, постепенно реконструировать нового человека, возродить его, дав ему особое состояние духа и мировоззрение и связав его крепкими узами с определенными принципами.
3
Каково же то духовное состояние, которое может послужить примером для сил сопротивления? Это – дух легионера. Это люди, которые предпочитают суровую и опасную жизнь, умеют сражаться, даже зная, что сражение уже проиграно (в материальном смысле); которые способны оценить слова древней саги: "Верность сильнее огня". Своим существованием они утверждают традиционную идею, состоящую в том, что именно чувства чести и позора (а не избитые истины мелкой морали) определяет существенное, экзистенциальное различие между людьми, так же как и между расами.
С другой стороны, это путь тех людей, для которых отныне цель стала средством; иллюзорность мифов не затрагивает в них того, что они способны достигнуть сами по себе, на границе между жизнью и смертью, по ту сторону мира возможностей.
Основой нового единства может стать именно подобное духовное состояние. Важно суметь достичь его, взять на себя, сохранять не только в период войны, но и (и даже в первую очередь) в мирное время, которое на самом деле является лишь кратким перемирием в сражении с плохо сдерживаемым хаосом. Единство, возникающее на подобной основе должно стать чем-то более существенным, чем просто "партия" (которая может служить лишь временным орудием в конкретной политической борьбе) или "движение" (если под ним подразумевают лишь объединение масс, что является скорее количественным, чем качественным явлением, основанным на эмоциях, а не твердой, ясной приверженности идее). Это должна быть бесшумная революция, свершающаяся в глубине. В первую очередь в себе, в нескольких людях необходимо создать предпосылки порядка, который затем будет установлен вовне, в благоприятный момент молниеносно устранив разрушительные силы современного мира. Должен возобладать "стиль", основанный на верности самому себе и идее, сосредоточенной мощи, неприятии компромиссов, тотальном усердии, проявляющемся не только в политической борьбе, но и в повседневной жизни. Необходимо достигнуть такого состояния, чтобы описываемый нами тип человека был сразу заметен, чтобы его невозможно было спутать с другими, чтобы с первого взгляда можно было сказать: "Это наш человек".
Именно о подобном человеке мечтали создатели нового европейского порядка. Однако реализации этой мечты воспрепятствовали определенные факторы. Сегодня мы находимся в лучших условиях, так как позиции уже определились и мы прекрасно знаем, чем не должны быть. Бесформенному миру, живущему по принципу: "Да кто тебя заставляет" или: "Сначала желудок, шкура, а потом мораль", или же: "Сейчас не те времена, когда можно позволить себе роскошь иметь характер" и, наконец: "У меня семья" мы можем твердо и прямо сказать "Мы не можем по другому, это наш путь, таковы мы". Наша победа зависит не от ловких агитаторов и политиканов, но лишь от естественного признания превосходства и престижа людей как прошлого, так и (и даже в большой степени) нового поколения, способных жить и действовать на указанных принципах, что лишь одно дает гарантию их идее.
4
Таким образом, мы делаем ставку на нового человека, который постепенно должен занять главенствующие позиции, не взирая на вчерашние заслуги, чины и социальное положение. Этот человек станет мерилом нашей мощи, собственного призвания. Необходимо четко понять, что новый человек не имеет ничего общего с классами как экономическими категориями и сопутствующими им противоречиями. Он может быть бедным или богатым, рабочим или аристократом, служащим или предпринимателем, теологом, инженером, крестьянином и даже политиком. Но этот человек должен понимать необходимость внутренней дифференциации, которая станет совершенной, когда вновь исчезнут сомнения в призвании и умении приказывать и подчиняться, когда возродившийся символ незыблемого авторитете воцариться в центре новых иерархических структур. Избранное нами направление является как антибуржуазным, так и антипролетарским, чистым от демократической заразы и "социальных" капризов. Оно ведет нас к ясному, мужественному, упорядоченному миру, созданному и управляемому людьми. Тип настоящего человека, абсолютной личности характеризуется презрением во