— Посмотри, какая ты милашка, — Тобиас прислоняется спиной к стене, вода стекает у него с губ и стекает по плоской груди и прессу. — Может быть, Спенсер не единственный, кто оценил Микропенис Чака? — он постукивает пальцами по стене рядом с собой, пока я стою под струёй, намачивая трусики и приоткрывая лишь намёк на то, что скрывается под ними.
Я почти отказываюсь от этого — только от части с имитатором пениса, — потому что беспокоюсь, что Спенсер может приревновать. Но потом я вспоминаю, как расстроились близнецы в Диснейленде, когда я отказалась поцеловать их из-за тех же опасений. Они заслуживают — Тобиас заслуживает — того, чтобы их иногда ставили на первое место. В любом случае, Спенсер действительно чёртов натурал. Я на самом деле думаю, что из всех парней у Тобиаса и Мики, скорее всего, были бы бисексуальные наклонности.
Кроме того, эти чёртовы близнецы одержимы этим пенисом, и я вполне могу им потакать.
— Как я выгляжу? — спрашиваю я, сжимая мокрые волосы двумя руками и пытаясь принять сексуальную позу.
Тобиас прикрывает рот рукой, чтобы подавить смех.
— Как девчонка, — бормочет он, опуская руку и пожимая плечами. — Но мы всё ещё можем поиграть в ролевые игры.
— Ха, — я замираю, когда Тобиас достаёт «секс-камень» (он выглядит как круглый кусок мыла), намыливает руки, а затем растирает его по всей длине своего пениса. Я не могу отвести взгляд, я заворожена.
Чёрт, я действительно извращенка, да?
Хотя, без шуток, эта извращённость пригодится, когда имеешь дело с пятью любовниками.
— Давай притворимся, что я не близнец, а ты какой-нибудь случайный парень в кампусе, которого я считаю симпатичным. Мы в душе общежития, и я только что подкрался к тебе.
Это очень похоже на сюжет яоя, и я живу ради этого. Есть так много девушек, которые мечтают быть нижними в отношениях между мужчинами и всё же… всё ещё хотят быть девочками. Это трудно объяснить. Я думаю, что это настолько близко к осуществлению моей фантазии, насколько я когда-либо смогу получить.
— О, это такая игра, — поддразниваю я в ответ, но я действительно чертовски взволнована этим. Я прочищаю горло и говорю своим самым грубым, самым мужским голосом. — Привет, братан. Какого хрена тебе нужно?
Тобиас роняет мыло, он так удивлён, и его смех громко раздаётся в огромном душе, когда он сгибается пополам и воет от смеха.
— О, Боже мой. Это ужасно. Никогда, никогда больше так не делай. Ты больше похожа на мальчика, когда не пытаешься им быть.
Я бью его кулаком в плечо, и он выпрямляется, сверкая глазами, в то время как я вся краснею и скрещиваю руки на груди в упрямом вызове.
— Как же тогда я должна разыгрывать своего персонажа?
— Может быть, тебе просто не стоит вообще разговаривать? — Тобиас разворачивает меня и кладёт мои руки на стенку душа. Он обнимает меня, обхватывает и сжимает мой фальшивый член, целуя в шею сбоку. — Не называй мне своего имени. На самом деле, вообще ничего не рассказывай мне о себе. Я просто хочу чего-нибудь горячего, грязного и быстрого.
Я хнычу от этого, но держу рот на замке (впечатляющий подвиг для кого-то вроде меня).
Тобиас стягивает мокрые трусы с моей задницы, но оставляет переднюю часть более или менее нетронутой, удерживая мой искусственный пенис на месте. Он проводит большим пальцем по моему, э-э-э, заднему входу, и я полностью напрягаюсь.
— Расслабься. Я сделаю так, чтобы тебе было приятно, — он продолжает целовать меня, избегая груди в пользу поглаживания живота, обхватывая мою попку. Он играет со мной в том месте, где со мной раньше никто не играл, используя немного этой скользкой смазки от секс-камня, чтобы сделать её приятной и скользкой. Когда он вводит один палец, я на несколько секунд теряю способность дышать. — Так нормально?
Я киваю, и он продолжает, не торопясь превращать меня в трясущееся месиво. Другой рукой Тобиас потирает мой пенис, заставляя его основание двигать мой клитор. Между этим и его медленным, осторожным пальцем я почти теряю сознание.
— Пока нет. Не раньше, чем я закончу, — он берёт свою правую руку и обхватывает её вокруг моей талии, чтобы удержать меня в вертикальном положении, а другой дразнит мою задницу кончиком своего члена. Добавляется больше смазки, скользкой, горячей и блаженно водостойкой. Мои глаза закрываются, и я полностью погружаюсь в происходящее, желая передать это Тобиасу, мне любопытно посмотреть, на что это может быть похоже. — Ты готова к этому?
Ещё один мой кивок.
Тобиас не торопится, входя в меня с такой мучительной медлительностью, что я чуть не плачу. Я хочу большего, и всё же я знаю, что это правильный способ добиться этого. Легко и медленно, нежно, мягко. Вот как мы это делаем, пока он полностью не погружается в меня, и я снова чувствую, как слёзы щиплют мои глаза.
Я хочу большего. Я хочу этого так чертовски сильно, что трусь об него задницей, и он стонет.
— Чёрт, чувак, ты действительно хочешь этого?
Я снова киваю, двигая задницей, чтобы ему не приходилось входить и выходить, трение между нами растёт более безопасным и нежным способом для моего первого раза, подобного этому. Это совершенно невероятное ощущение, затягивающее меня в фантазию момента, заставляющее чувствовать себя незаконной любовницей Тобиаса.
Он снова начинает тереть имитатор рукой, с удовольствием поглаживая мой клитор при каждом движении. Я продолжаю крутящие движения, прижимаясь к нему задницей, потирая нас друг о друга, заставляя его тяжело дышать. Мы так долго занимаемся этим, стонем, колотимся и растираем друг друга, что появляется Мика, чтобы проведать нас.
— Поторопитесь, — говорит он, заглядывая в ванную, не потрудившись проверить душ. — Мы начинаем фильм в десять.
Мы игнорируем его, продолжая наше занятие.
Так или иначе, становится лучше от осознания того, что Мика вошёл, но понятия не имеет, что мы делаем.
Всё верно: Тобиас сейчас не близнец. Он какой-то случайный чувак, и я какой-то случайный чувак, и эти душевые в общежитии не такие уж приватные.
Я поворачиваю голову в сторону, и Тобиасу удаётся завладеть моими губами, целуя меня и любя каждым движением своего языка. Именно тогда фантазия немного угасает, потому что я чувствую его привязанность, нашу фамильярность, нашу давнюю потребность друг в друге.
Возможно, мы разыгрываем сценарий гей-перепихона, но это я и мой жених.
Это оно.
Я раскачиваюсь сильнее, а он трёт быстрее, и тогда я испытываю самый странный, самый неповторимый оргазм в моей жизни. Звуки, которые я издаю, то, как я извиваюсь, вызывают у Тобиаса оргазм прямо из него. Он кончает туда, где ещё никто не кончал в меня, даря нам обоим первый раз, который я сомневаюсь, что когда-нибудь смогу забыть.
— Чёрт возьми, — выдыхает он, наклоняясь надо мной и опираясь предплечьем о стену. — Это моя новая любимая игра, — он целует меня в щёку и очень нежно отстраняется, помогая вымыться специальным мылом, которое прилагается к секс камню. По-видимому, оно помогает растворить смазку.
Когда я выхожу, парень заворачивает меня в огромное пушистое полотенце, берёт мою пижаму и, как джентльмен, провожает наверх.
Фильм закончился — я понятия не имела, что мы пробыли там так долго, — но Росс, Эндрю и Моника всё ещё не спят, мои парни всё ещё здесь, и по всему кофейному столику разбросаны настольные игры.
— Будь в моей команде сегодня вечером, — шепчет Тобиас, когда мы присоединяемся к остальным.
— Всегда, — соглашаюсь я.
Но это ложь: я надираю ему задницу в трёх играх подряд, и я даже не сожалею об этом.
В конце концов, он кое-что сделал с моей задницей ранее, так что это справедливо, не так ли?
Глава 9
Марни Рид — выпускница Академии Бёрберри
Я сижу в кафетерии, одной рукой ковыряюсь в завтраке, другой подпираю голову. Я плохо спала прошлой ночью. Не то чтобы вчерашний день был ужасным или что-то в этом роде. На самом деле, мне очень понравилась наша поездка в город, выбор платьев для подружек невесты… покупка вибратора.
Я фыркаю и сажусь.
Лицо Тристана, его широко раскрытые глаза, то, как он повернулся и умчался по тротуару, не сказав ни слова.
Я беспокоюсь о нём.
— Привет, — Зак толкает меня в руку, садясь рядом в свежевыстиранной куртке. Любезно предоставленную — барабанная дробь, пожалуйста — вашей покорной слугой. Я ещё не обучила остальных, как пользоваться здешней прачечной, и в любом случае, такую шерстяную куртку нельзя стирать в машинке. Я вывела пятно вручную. — Ты в порядке?
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и изо всех сил стараюсь не заснуть лицом в каше. Головой вперёд, шлепок, прямо в тающий кусочек сливочного масла, который лежит сверху. Вздохнув, я ставлю тарелку перед Заком; он съест вместо меня.
Он отодвигает свою уже пустую тарелку в сторону и придвигает мою поближе, наблюдая за мной краем глаза.
— Это из-за Тристана? — осторожно спрашивает он. Ему не нужно утруждать себя рассказом о том, что он думает о парне Вандербильте; я и так знаю. На этой планете не так много людей, которые не ненавидят Тристана. То есть, если только они не хотят трахнуть его. Они также могут попадать в обе категории одновременно.
Я поднимаю другую руку к голове, опершись локтями о стол, и киваю. Мои губы плотно сжаты, лицо мрачное. Мне не нужно смотреть на себя в зеркало, чтобы понять, что я слегка мрачна. Те чувства, которые я испытала в первый день, когда мы переехали, те, что были связаны с отцом… они снова пробуждаются.
Я внезапно сажусь, вспышка страха пронзает меня, как падающая звезда. Внезапно последствия того, что произойдёт если я не смогу взять себя в руки, обрушивается на меня. Таблетки. Кровь. Люди из Бёрберри швыряют в меня первым, а второе рисуют у себя на запястьях. Я смотрю на Зака, моего бывшего обидчика…
— Что бы ему ни сказал Черч, это вывело его из себя. Он не хочет говорить со мной об этом, — я снова опускаю взгляд на маффин со вкусом банан с цуккини на подносе. Его я тоже передаю Заку. Он тут же возвращает его обратно.