Деспот не ответил сразу, вглядываясь словно вглубь меня. Надеюсь, он увидел там, насколько я серьезна. Но, похоже, либо я оказалась не настолько читаема, либо Грегордиану не было дела до увиденного.
— Не страшно, женщина! — и отпустил, почти оттолкнул мое лицо, отворачиваясь. — Я смогу жить с твоей ненавистью и рано или поздно заставлю о ней забыть!
— Такое не забывают! — отрезала я, уверенная как никогда.
— Вот и проверим!
Бессмысленный спор с тем, кто принял решение давным-давно, и я больше не собиралась тратить на него силы.
— Я хочу уйти в свои покои, — отвернувшись, пробормотала я.
— Алево! — рявкнул Грегордиан, и двери открылись мгновенно, являя асраи с маской вечной невозмутимости на лице. Наверняка этот мерзавец слышал каждое слово.
Я не смотрела на него и почти вышла из зала, но притормозила на секунду.
— Архонт Грегордиан, нижайше прошу не посещать мою спальню в связи с моим недомоганием, — монотонно произнесла, не поворачиваясь и опустив голову.
В ту же секунду ощутила его прямо за спиной.
— Как долго? — гневно прошептал деспот у моего уха.
Вечность, черт возьми!
— Ближайшие дни.
— Отказано! — прорычал архонт Грегордиан так, что я, кажется, оглохла на одну сторону.
Вот сволочь.
— Я не буду с тобой разговаривать, — грубо предупредила я Алево, едва мы оказались в коридоре.
— И совершенно напрасно, Эдна, — невозмутимо ответил он, шагая сзади, как чертов конвоир. — Но кто я такой, чтобы настаивать? Просто подожду, пока твое здравомыслие пробьется сквозь пелену гнева.
В таком случае тебе придется ждать о-о-очень долго, асраи.
Глава 23
Когда я оказалась на «своей» территории асраи не вошел со мной, но и не уходил, так и стоял, привалившись мощным плечом к дверному косяку. Его пристальный взгляд слишком уж отчетливо ощущался между моих лопаток, чтобы просто его игнорировать. Тем более оказавшись в покоях я в буквальном смысле не знала куда себя деть. Ведь, если подумать, передо мной беспросветный тупик. Буквально окончательный. И бегство это лишь условно мое пространство не решает проблемы, не дает убежища, не обещает никакой надежды. Глубоко вздохнув я оглянулась через плечо.
— Что? — спросила уставившегося на меня Алево.
— Эдна, надеюсь у тебя хватит ума и чувства самосохранения не устраивать глупые и самоубийственные фокусы с отлучением Грегордиана от своего тела? — со своим вечно невозмутимо-угрожающим видом спросил он, — Было бы так разочаровывающе узнать, что ты ничем не отличаешься от любой вздорной представительницы своего пола в предсказуемых и недальновидных реакциях на сложившиеся обстоятельства.
Как будто меня хоть сколько-то занимает разочарование и прочие эмоции этого засранца, если он вообще на них способен! А пугаться сейчас его едва закамуфлированных угроз почти смешно.
— А если ума у меня не хватит, то ты опять посулишь мне неприятности со скорой смертью вкупе и это по-твоему заставит меня резко стать разумной и послушной? — презрительно фыркнула я.
Ага, становись в очередь, асраи, прямо за архонтом, желающим отхватить кусок меня для своей помороженной невесты.
— Хмм — поднял светлые брови асраи, — Мне кажется или мои прежние весомые доводы, в свете вновь обретенных тобой знаний, больше не актуальны?
— Ну учитывая, что ты конечно сволочь и мерзавец, но далеко не идиот тебе не кажется. Если умирать хоть так, хоть эдак, то чем ты можешь меня испугать? Мучениями? Очень сильно сомневаюсь, что деспот это позволит тебе. Оставит это удовольствие только для себя. Так что могу хоть напоследок делать что захочу. А как ты понимаешь делить постель с мужчиной единолично ответственным за мой смертный приговор не входит в список моих приоритетов на оставшееся для жизни время.
Пока я говорила Алево пренебрежительно кривился все больше, будто я вынуждала его жевать лимон, чрезвычайно этим досаждая.
— Знаешь в чем твоя проблема, Эдна? — едва дождавшись пока я закончу резко спросил он.
— Давай просвети меня, всезнающий асраи!
— Ты словно глупая птица попугай из мира Младших вцепилась в слово «смерть» и повторяешь его без конца и накручиваешь себя этим! — произнес так, будто ожидал что это станет отрезвляющим подзатыльником для меня. Как как же!
— Предлагаешь отнестись к факту того что в скором времени я перестану существовать физически или морально философски? — ощетинилась я, скалясь в агрессивной имитации улыбки, — Или как буддисты начать готовиться к следующему перерождению души? О! Минуточку! У меня эту самую душу заберут, так что перерождаться будет нечему! Опять конфуз выходит!
— Прекрати, женщина! — потеряв терпение асраи шагнул ко мне, но потом будто опомнившись вернулся на место, — Перестань ныть и жалеть себя тогда, когда для этого еще даже нет причины!
— То есть надо начинать рыдать только уже по факту? Как начнут заживо потрошить тогда уже можно? А сейчас заткнуться и не досаждать никому стенаниями и приступать к ублажению драгоценного архонта Грегордиана? Да пошел ты, Алево вместе со своим деспотом в придачу! Выметайся из моих покоев, терпеть твое присутствие и словесные измывательства приказа свыше не поступало!
Развернувшись я пошла в сторону балконы, предоставляя Алево делать что вздумается.
— Уйду, терпеть и пытаться наставлять истеричную женщину мало удовольствия, — крикнул он мне в спину. Это я-то истеричка? И в гробу я таких наставников видала! — Но думаю тебе стоит знать, что Грегордиан сказал тебе чистую правду. Обряд не состоится, пока архонт не будет убежден в том, что твоей дражайшей персоне не будет нанесен никакой вред в его процессе. И чтобы быть в этом уверенным он готов откладывать свадьбу и рождение наследника сколь угодно долго. И это учитывая, что именно продолжение рода, дарующее ему освобождение от служения, было его главным желанием последние несколько десятков лет. Если тебе интересно мое мнение, то он поступает абсолютно бессмысленно, отдавая предпочтение безопасности такой как ты, вместо того чтобы просто следовать своим собственным интересам. Что во имя Богини тебе еще нужно?
Вообще-то именно то, что Грегордиан не готов мне дать никогда.
— Он не готов просто выбрать меня, — очень тихо пробормотала я, останавливаясь и асраи издал страдальческий вопль.
— Вот же дура-баба! — грохнув кулаком по двери заорал он, — Да почему же твои мозги не могут работать как у этих наших монн? Что же за дурь эта «или мое или гори оно все!». Почему ты в упор не видишь, как безумно много имеешь, что значишь для Грегордиана? В твоих силах влиять на него так, как никому и никогда не удавалось и не удастся, а ты на это сквозь пальцы смотришь! Это для тебя ничто, неблагодарное ты судьбе создание!
— Что мне толку от этого мифического влияния, если я с помощью него не могу свою судьбу поменять? — огрызнулась я, разворачиваясь.
— А ты и правда пробовала? Хоть раз? — желчно скривился асраи, — Только и делаешь что ноешь, жалеешь о потерянном существовании в мире Младших и упорно отвергаешь все вокруг! Думаешь, у тебя постоянно на лице не написано, что ты только и мечтаешь о том, что вдруг подвернется возможность сбежать обратно?
— Считаешь меня можно осудить за это?
— Учитывая, что одновременно ты умудряешься залезть под кожу Грегордиану и подсаживаешь его на себя — да! Ты можешь сколько угодно считать меня бессердечной сволочью, но не его, Эдна! Ты как кислота разъедаешь его защиту и если это только для того, чтобы нанести предательский в сердце удар и покинуть его, то я стану твоим самым страшным врагом.
Какое это будет, черт возьми, разнообразие по сравнению с его обычным ко мне отношением!
— Это не честно, Алево! — ткнула я в асраи пальцем, — Я могу хотеть вырваться из этого замкнутого круга, но совсем не путем нанесения какого-либо вреда Грегордиану. Только не ему, не смотря на то что было и еще может быть между нами. Но, если бы и планировала что-то подобное разве это не самое естественное желание любого живого существа защитить себя любыми доступными средствами? У меня нет силы противостоять всем вам, то логично пользоваться тем чем располагаю. Разве это не соответствует вашим жизненным принципам?
Алево просто наклонился вперед, но с таким видом, что я ощутила себя пришпиленной к несуществующей стене, совершенно без путей к отступлению.
— Эдна, когда дело касается Грегордиана мне плевать на принципы и проклятые устои, — пристально и тяжело глядя на меня процедил он, — Причинишь ему боль — я верну в сто крат тебе.
— Прекрасно! — огрызнулась я, — Вот и договорились! Но вообще-то это он тот, кто собирается причинить мне боль и возможно даже убить!
Асраи снова закатил глаза с видом «как же ты меня достала!»
— Ладно, упрямая ты женщина, если я скажу тебе что тоже положу все силы и сделаю все что угодно, чтобы ты не только жила и осталась сама собой, целехонька как раньше, но для этого ты должна наконец оставить любые мысли о том, чтобы покинуть Грегордиана?
— То я тебе, во-первых, напомню наш давний разговор, в котором ты сам предупреждал меня никогда не верить асраи и тебе в первую очередь.
— Так и есть. Но однако же, — кивнул Алево и уставился, ожидая продолжения.
— Во-вторых, не ты тот, за кем в этом вопросе решающее слово. Так что с моей стороны глупо торговаться с тобой на эту тему, даже если бы я и хотела. А я не хочу.
— И почему же? — с неподдельным любопытством спросил он.
— Не думаю, что ты поймешь, — отмахнулась я и была в этом почти уверена.
— Ой, я тебя умоляю, женщина! — возвел очи к потолку мужчина, — Что такого ты можешь мне сказать, в чем я не разобрался бы?
— В чувствах, например, асраи. В понятие остаться с кем-то мы с тобой вкладывает очевидно разный смысл. Для меня это не просто делить постель, жить под защитой в роскоши и иметь возможность попросить все что угодно. Остаться с Грегордианом для меня означает полностью раствориться в нем, разделить жизнь без остатка, полюбить его уже без оглядки на потом и на возможные последствия. Это означает преданность окончательную и бесповоротную, а это никак не м