— А что, разве тебе это кто-то запрещал? — отвечает Алево, но зверь опережает его, поднявшись, и, бесшумно ступая, идет в купальню. Оглядывается на меня выжидательно, явно предлагая следовать за ним.
Внутри он снова вытягивается на полу, будто оставляя на мое усмотрение — лезть ли под «живой» душ или нырнуть в бассейн, но при этом не сводит с меня глаз. Изучает пристально каждый мой изгиб, как будто проверяет, насколько хорошо справился с моим излечением. Его внимание, несмотря на всю свою концентрированность, не напрягает. Мне нравится, что он рядом, а я ведь уже почти забыла, когда мне что-то действительно нравилось.
— Спасибо тебе за помощь! — говорю я, проводя пальцами по бедру, где была смертельная рана. Мне так хочется его как-то называть, но просто не представляю как. Не давать же ему в самом деле милую кличку вроде «Пушка» или «Барсика»! Я невольно широко улыбаюсь своим мыслям, и зверь секунду всматривается в мое лицо, словно силясь прочитать мысли, и вдруг тоже обнажает клыки. Сначала замираю, но потом вдруг осознаю, что это не угроза, а его аналог веселья. Боже, я реально схожу с ума. Здоровенный зубастый монстр улыбается мне, и я совершенно естественно отвечаю ему тем же.
Алево появляется в дверном проеме, тут же разрушая тайную интимность нашего безмолвного общения, но зверь бросает на него краткий угрожающий взгляд, и он уходит.
Я быстро моюсь и, дав местной магии высушить меня, натягиваю мягкую ткань. Скрываю нервный вздох, когда выхожу вслед за Алево из покоев архонта, и зверь тут же притирается боком к моему бедру, будто успокаивая. Вместо лестницы мы движемся в противоположную сторону. Пройдя буквально с пару десятков метров, Алево останавливается и распахивает такие же темные массивные двери, вроде тех, что ведут в покои Грегордиана.
— Добро пожаловать, Эдна, — делает он широкий приглашающий жест. — Теперь ты живешь здесь.
Я вхожу внутрь. Здесь явно женское пространство. Вокруг царят мягкие золистые и оливковые оттенки. Мебель изящная, словно соткана из кружева цвета слоновой кости. Общее ощущение легкости, обилия воздуха и солнечного света. Пробежавшись быстро по обстановке, оглядываюсь на зверя. Он замирает на пороге и опять смотрит на меня тоскливо, словно прощаясь или извиняясь, а потом уходит.
— Ну и как тебе твое новое жилище? — спрашивает меня Алево дурашливым тоном легкомысленной подружки. — Правда круто?
— Что это значит? — даже не стремясь дальше осмотреться, спрашиваю я. — Мой переезд. К чему это?
— Наш архонт решил, что ты нуждаешься в личном убежище, в котором будешь ощущать себя в безопасности от всего, — неожиданно становясь серьезным, объясняет Алево.
— От него я тоже в безопасности? — недоверчиво усмехаюсь я.
— Грегордиан не войдет сюда, пока ты не позовешь его, Эдна. Или можешь сама приходить к нему. Дорогу, думаю, запомнила. Так что располагайся.
Алево идет к дверям, а я все стою, в недоумении глядя на него.
— Эдна! — оборачивается он в дверях. — Надеюсь, тебе хватит ума не затягивать с приглашением Грегордиана в свою новую спальню или с визитом в его. Его терпение и способность идти на уступки… мххмм… весьма ограничены.
Алево удалился с видом небрежного торжества, а я зависла, переваривая инфу. Но она черта с два была готова перевариться. Ладно, дело было не в фактах, а в моем их личностном восприятии. По большому счету девяносто процентов происходящего с нами в этой жизни так или иначе инициировано нами же. А если так рассуждать, то мне следовало воспринимать это переселение как свою некую победу? Вот только радоваться, даже немного, не получалось. Наоборот, было ощущение, что меня, вместо якобы безопасной территории, проводили прямиком в ловушку. И я собиралась себе и дальше позволять так думать, до получения неоспоримых доказательств противоположного. А пока я намеревалась изучать размеры и крепость стен предполагаемой западни.
Пройдясь по условно своим покоям, я не могла не отметить, насколько они отличались от апартаментов деспота. Конечно, размеры, расположение комнат и величина окон идентичны. Но если главным лейтмотивом интерьера пространства Грегордиана было отсутствие всего лишнего и откровенно мрачная лаконичность, то тут все было оснащено по принципу — получи все, чего бы ни захотела. Но при этом роскошь не выглядела ни вульгарной, ни чрезмерно выпяченной. Особенно мне понравился цвет камня, которым была облицована вся купальня. Мягкий оранжево-коричневатый, с крошечными звездочками поблескивающих вкраплений, он ласкал взгляд и создавал ощущение теплого сияния. Огромное зеркало в одной из стен тоже имело легкий золотистый оттенок. Прямо перед ним — широкая и длинная резная скамья, а рядом изящный столик с многочисленными серебряными и золотыми, инкрустированными камнями флаконами и баночками, вызывающими вполне естественное желание изучить их содержимое. В конце концов, какими бы ни были обстоятельства, того факта, что я женщина никто не отменял.
— Могу я войти, монна Эдна? — голос Лугуса заставил меня вздрогнуть и оторваться от разглядывания.
Брауни приоткрыл дверь и замер со склоненной головой. Никакого тебе прежнего заносчивого взгляда и брезгливо поджатых губ.
— Заходи, конечно, — я всмотрелась в остроскулое лицо внимательней, отмечая, что Лугус выглядел не просто смиренным, а буквально раздавленным и несчастным. Это на него так изменение моего статуса действует? Ладно, нехорошо злорадствовать, Аня.
— Я пришел узнать все твои потребности, монна Эдна, и позаботиться о них, — тихим голосом сообщил брауни.
— Почему ты? — я искала признаки скрываемого неудовольствия в его чертах, но, как ни странно, его там не было.
— Нашему архонту показалось, что мне удалось в какой-то мере угодить тебе, когда ты пребывала в Фир Болге. — Перекреститься бы вашему архонту, кажется ему…
— В какой-то мере, — не сдержавшись, фыркнула я, вспоминая те платья, которые он раздобыл по моему заказу.
— Ты желаешь получить другого брауни в услужение? — Лугус резко согнулся совсем уж подобострастно, реагируя на мое фырканье, и мне стало безумно неприятно от этого его унизительного положения.
— Нет, мне без разницы, — ответила, поморщившись. — Но что случилось, Лугус? Разве у тебя мало дел в Фир Болге? И ради бога, перестань гнутся! Я не ваш архонт, на людей зверем не бросаюсь за прямой взгляд.
— Я не человек, — зачем-то счел нужным напомнить мне Лугус, однако, разгибая спину.
— Поровну, — пожала я плечами. — Так что произошло?
— В Фир Болге пока нет для меня работы, — после паузы грустно ответил мужчина, глядя себе под ноги. — И, возможно, уже не будет.
— То есть?
— После нападения драконов он разрушен почти до основания. А архонт еще не отдал приказ отстроить его заново! — лицо брауни вдруг скривилось, а тонкие губы задрожали, будто он собирался разрыдаться. — Мне кажется, он вообще не собирается его восстанавливать!
— Оу, это досадно… наверное, — только и смогла произнести я. Надеюсь, никто не ждет от меня сочувствия и печали по поводу того, что этот вертеп не возродится? Постойте-ка! Нападение драконов?
— Э-э-эм, Лугус, ты имеешь в виду, что самые настоящие драконы напали на этот… Тахейн Глифф? — Он горестно кивнул. — Ух ты! — Я всегда далека была от всякой мистики и ей подобного, но мне нравились некоторые элементы китайской культуры, и изображения драконов входили в их число. — То есть… Когда? И, собственно, зачем?
Естественно, с моей стороны уже глупо удивляться наличию в этом мире драконов. Уж не после того, каких существ пришлось тут повидать. У меня перед глазами так и встали громадные рептилии в разноцветной сверкающей чешуе и с гигантскими кожистыми крыльями.
— Пока архонт совершал карательный поход в поселение анхен. Они пытались отбить своего принца.
Что? Ах, да, Лугус ответил мне на вопросы в том порядке, что они были заданы. Но от этого они только размножились.
— Пытались отбить принца… — повторила я, укладывая в голове. — Пытались… значит, не смогли?
— Нет. Воины во главе с великолепным асраи Алево при помощи Стражей дороги смогли отбить их атаку. Но драконы в бессильной ярости разнесли все, до чего смогли добраться. В Тахейн Глиффе не осталось ни одной целой крыши, мелких строений, в гавани были сожжены все корабли, — голос Лугуса опять дрогнул, а острый подбородок затрясся. — А все роскошные галереи и верхние этажи Фир Болга оказались уничтожены, пока мерзкие захватчики не были перебиты.
— Убили всех? — Мне стало немного жаль драконов. В конце концов, в моих глазах они были слегка герои, раздолбавшие этот похотливый курятник. Да и раз уж на то пошло — увидеть живого дракона тоже любопытно.
— Да, убили и сбросили трупы в море на съедение радужным змеям! — Лугус гневно сжал кулаки, прижав их к бокам.
Надо же, еще и радужные змеи.
— А как же их принц? Он тоже убит?
— Нет. Наш архонт использует его как заложника.
— То есть, сейчас в Тахейн Глиффе есть один живой дракон? — Интересно, где же можно содержать его здесь?
— Есть, конечно. Хотя сейчас он скорее полуживой, — с явной неприятной ноткой злорадства произнес Лугус.
— Ранен?
— Наказан в назидание своему отцу и прочим.
— Даже боюсь спросить, в чем состоит наказание, зная душевную доброту архонта, — пробормотала себе под нос.
— Ему отрубили руки, содрали кожу и отправили все это его отцу в качестве послания! В следующий раз он десять раз подумает, прежде чем напасть на Тахейн Глифф!
Да кто же тебя за язык-то тянул, гадкий ты брауни!
— Боже! — желчь подступила к горлу, я часто задышала, прогоняя тошноту и жуткую картинку из разума. — Но это же просто чудовищно! Каким монстром нужно быть, чтобы сделать такое с беззащитным пленником?
— Беззащитным, монна Эдна? — удивленно распахнул шоколадные глазищи брауни. — Не-е-е-т! Наш архонт сразился с принцем в честном поединке на глазах у всех, на главной площади Тахейн Глиффа. Победил его и после покарал за всех погибших и раненых во время атаки его соплеменников. И это после того как архонт едва восстановился после тяжелейших ранений, нанесенных ногглами! Мы все, каждый, кто это видел, восхищены и устрашены его силой и боевым мастерством. Никто больше не сомневается в его способности защищать нас и дальше!