— Потому что я не говорю на драконьем? Так найдите переводчика, нет нерешаемых проблем! — огрызнулась я.
— Он не посмотрит на тебя, потому что ты женщина… — Хоук осекся, словно подбирая правильное слово.
— Для дракона ты просто шлюха архонта и сказать тебе хоть слово будет ниже его достоинства. А принять твое приглашение и, не приведи Богиня, пищу из твоих рук — прямое оскорбление! — не стал деликатничать Сандалф.
— И Хакон, конечно же, это знал, — пробормотала я.
— Далеко не всем в государстве известно об обычаях и моральных нормах драконов, но Хакон родился и вырос здесь, в непосредственной близости к границе и, конечно, не может не знать, — подтвердил мою догадку рыжий.
— Вот же изворотливый урод! — от досады я больно прикусила губу. — Ну неужели самому принцу так уж нравится сидеть в подземелье? Он же обладает хоть крупицей здравого смысла и должен пойти на переговоры?
— Эдна, — Сандалф посмотрел на меня с неожиданной от него жалостью. — Даже если он и договорится с тобой, то тут же обманет. Кто ты для него такая, чтобы держать слово? Хакон велел освободить его от ошейника и оков. Едва это случиться — только мы его и видели. И это — в лучшем случае, если не угробит тебя и всех кого сможет. Я вообще не вижу выхода. Как ни посмотри — все оборачивается фиаско. Даже если все выйдет с драконом и Хаконом, что в принципе невозможно, то нас абсолютно точно убьет архонт за подобное самовольство без его ведома.
— Ну, если нас угробит дракон, то об этом не стоит волноваться, — невесело усмехнулась я, вынужденная согласиться, что мы и правда в полном тупике.
Не дракон нам задницы поджарит, так Хакон использует повод, чтобы спустить всех собак, да и Грегордиан явно не будет в восторге, когда вернется и узнает обо всем. Ну, вот и что мне делать?
— Возможно, мне стоит попытать счастья договориться с принцем драконов? — лишенный всякого выражения голос Илвы застал врасплох нас всех. Асраи, увлеченные спором со мной, пропустили ее появление, и теперь мы все уставились на невесту архонта как на призрака. Худощавая и бледная, в сером платье, совершенно неподвижная, с окаменевшим лицом, она в принципе весьма была похожа на приведение. Похоже, асраи вообще были поражены тем, что она внятно заговорила, в отличие от уже более осведомленной об истинной личности Илвы меня.
— Монна Илва, что ты… — забормотал Сандалф, рыская теперь глазами по коридору и выясняя, нет ли тут еще кого.
— И почему бы тебе хотеть это сделать? — я перебила рыжего и, возможно, слишком уж требовательно уставилась на свою почти копию. В конце концов, она помощь предлагает, а я напрягаюсь.
— Тахейн Глифф и мой теперь единственный дом, монна Эдна, — ровно сказала Илва, и как я не прислушивалась, насмешки в ее тоне не засекла. — А архонт Грегордиан — мой единственный защитник, без него никто не будет заинтересован в моем выживании здесь. Разве не логично желать сохранить все как есть?
Я кивнула, соглашаясь, хоть у меня и переворачивалось нутро от самого имени деспота и слова «мой» в одном предложении из ее уст. Но тут, как говорится, не до жиру. Какая разница, как и кем будет решена проблема. Конечно, это, наверняка, повысит шансы Илвы в глазах деспота, если все закончиться благополучно, но подходящее ли время сейчас думать об этом?
— Нет-нет-нет! — почти в унисон стали протестовать мужчины. — Вы сошли с ума? Подставить под дракона не только первую фаворитку, но и невесту архонта?
— Простите, благородные асраи, но ваше мнение тут не учитывается, — сухо ответила Илва и выжидающе посмотрела на меня.
— Ну, тогда попробуйте учесть то, что Хакон именно Эдне велел договориться с принцем! — раздраженно ткнул нам рыжий.
— Не вижу особого препятствия, — невозмутимо вмешалась Илва. — Она — голем, созданный с моей кровью, так что практически мы одна сущность. Приказывая ей, посланник, можно сказать, приказал и мне. Разве он упоминал, что общаться с драконом может лишь часть сущности?
Я не могла не посмотреть на эту девушку с восхищением. Вот что значит расти среди фейри и думать как они.
— Нет, — рыжий переглянулся с Хоугом и хитро, хоть еще и напряженно, ухмыльнулся. — Но как быть с безопасностью?
— Если принц станет все же со мной говорить, то я заставлю его поклясться следовать каждому слову договора и в первую очередь потребую клятву не нападать. Я девственница и избранница судьбы, так что обманывать меня будет ниже его достоинства.
Мне эти тонкости были непонятны и некоторым образом уязвляли гордость, но наплевать пока на это.
— Он не идиот. Откажется, — вздохнул Хоуг.
— Ну, если откажется, придумаем что-то еще! — подвела я черту. — У нас достаточно еще времени до заката!
Боже, могла ли я подумать еще недавно, что не только шевельну хоть пальцем ради мужчины, пленившего меня и исковеркавшего мне жизнь, но еще и вступлю в союз с женщиной, которая была моей главной соперницей?
Глава 27
В итоге мы все же пришли к общему знаменателю, решив, что я сделаю первую попытку вывести драконьего принца на диалог, дабы максимально соблюсти условия Хакона, и только если потерплю неудачу, в игру вступит Илва. На нее же возлагалась обязанность потребовать с Рафисса клятву вести себя пристойно.
По пути к темнице, который в основном состоял из спуска по изрядно осточертевшим мне и моим бедным икрам лестницам, я решила особо не углубляться в размышления о стремительных метаморфозах собственного положения тут, в Тахейн Глиффе. Можно посчитать по пальцам, сколько дней назад я еще была никем, даже еще вчера вечером, несмотря на озвученный статус, мне открыто демонстрировали неприязнь и заперли. Сейчас же на мою голову совершенно неожиданно свалилась необходимость предпринимать некие действия и принимать решения, на которые у всех тех, кто открыто бахвалился своим превосходством совсем недавно, не хватило то ли смелости, то ли полномочий. И усматривать никаких особых знаков в том, что именно Илва единственная решилась поддержать меня, не взирая на ее мотивы, мне не хотелось. Еще при первой нашей беседе я разглядела в ней что-то за этим «нужно смириться и позволить судьбе поиметь нас на свой вкус» фасадом. И вот в данный момент я уже почти пребывала в уверенности, что Илва абсолютно внутренне не принимает то, что говорит вслух. И от этого она мне нравилась с каждой минутой все больше, хотя я и пыталась ткнуть свое сознание в тот факт, что эта скрытая часть ее натуры может привлечь Грегордиана.
Споткнувшись очередной раз и оказавшись поймана Хоуком, я огрызнулась на ревность, что так и норовила просочиться в щель под дверью, которую я решила захлопнуть у меня в разуме до тех пор, пока не разберемся в ситуации с Хаконом. Она, словно противный туманящий разум газ, упорно лезла и мешала сохранять невозмутимость и ясность мыслей, окутывая их красочной пеленой возможных последствий.
— Да черт! — зашипела я, опять споткнувшись и матеря про себя строителей Тахейн Глиффа, которые, видимо, считали, что чем ниже ярус, тем меньше можно беспокоиться о качестве каменного пола.
Хоук опять меня подстраховал, а Сандалф попытался сделать то же самое для Илвы, но она посмотрела на него холодно и строго, и он отдернул руки, пробормотав: «Да, точно, плохая идея».
Когда мы подошли к первой толстенной решетке, полностью перегораживающей все пространство коридора с довольно низким для остальных здешних помещений потолком, меня начали мучать сомнения в том, что здесь можно было протащить кого-то огромного вроде дракона. Разве что он гораздо меньше, чем я себе представляла, или совсем уж садисткая версия — по частям. Светильники тут излучали мертвенно-голубоватый свет в отличие от повсеместного мягкого золотистого, и от этого все присутствующие, а не только Илва, начали напоминать каких-то потусторонних существ. Особенно рогатые и серокожие хийсы, что без вопросов стали отпирать перед нами решетку, хоть и не скрывали, мягко скажем, любопытных взглядов. Когда мы прошли дальше, от лязгания запираемых за нашими спинами замков я невольно вздрогнула, как от озноба. Как-то неприятно ощущать себя запертой в подобном месте, и даже успокоительные доводы разума о том, что я могу выйти отсюда в любой момент, не очень срабатывали, когда воображение услужливо рисовало всю ту толщу камня, что сейчас нависала над нами. Понятно, что на то оно и подземелье и темница, чтобы производить угнетающее действие на психику тех, кто здесь оказывается, и не вызывать желание побывать тут снова. Это вам не уютненькие тюрьмы европейских стран, где в тепличных условиях с тренажерным залом и интернетом содержат какого-нибудь Брейвика. В общем, однозначно диггерство никогда не смогло бы стать моим хобби.
Мы миновали еще две монументальные решетки, все больше углубляясь и вынуждая нервничать все сильнее. Хийсы, отпирающие и запирающие их, уже стали мне казаться некими адскими привратниками, ухмыляющимися все более зловеще. Да уж, нервишки тут у меня стали ни к черту, да и фантазия разрослась пышным цветом. Наконец мы оказались в совершенно темном коридоре, только первые метры которого были освещены, а дальше тьма кромешная. И до этого не сказать, что здесь приятно пахло, но в этом коридоре жуткий запах, что называется, сбивал с ног. Если раньше это была больше сырость и еще букет ароматов, присущих плохо проветриваемым помещениям, то теперь амбрэ явно было смесью вони немытых тел, экскрементов и даже разложения. Плюс еще звуки, от которых моя спина резко взмокла. Сиплое дыхание, шорохи, позвякивание. Казалось, сам окружающий мрак пришел в движение с нашим появлением, обдавая смрадным дыханием и хищно изготавливаясь для нападения. Асраи уверенно двинулись вперед, а вот Илва замешкалась рядом со мной. Может, мне и показалось, что она прекрасно ориентируется в темноте и нисколько не впечатлена жуткой обстановкой, но, видимо, у всего были свои границы.
— Благородные асраи, — произнесла девушка вслед уже исчезнувшим для моих глаз Хоуку и Сандалфу, и после минутной тишины в десятках метрах впереди зажглись светильники того же неживого голубоватого цвета.