Но при этом глаз с нас он не спускал, и Алево без резких движений отполз подальше в сторону теперь свободного дверного проема, скользя по разлитой повсюду воде. Причем теперь вся жидкость и на полу, и в ванне была буро-красного цвета.
— Я так и думал, что запирать зверя паршивая мысль, — досадливо тихо сказал Алево. — И оказался прав.
— А можно и мне узнать, в чем же ты прав? — нахмурилась я, подтягивая ноги, чтобы хоть немного прикрыться и разглядывая кроваво-водянистые потеки на недавно чистом теле. Помылась, блин!
— Грегордиан носил в последнее время некий артефакт, запирающий его зверя, не позволяя ему появляться никоим образом, — асраи сместился еще дальше, когда Бархат издал некий звук неудовольствия.
— Зачем?
— А то ты не догадываешься, Эдна! Он, очевидно, не желал, чтобы тот вмешивался в ваши разборки, как принято говорить в мире Младших. Можно подумать, ты не заметила, что зверь выскакивал каждый раз, стило тебе взбесить архонта.
Ну, допустим, не только заметила, но и почти точно знаю, почему так случалось. Но эту информацию пока разглашать не собираюсь.
— Заметила. Грегордиан лучше бы на курсы управления гневом походил, чем Бархата запирать! — зверь одобрительно фыркнул, кажется, уже совсем приходя в себя.
— Считаешь, сейчас уместна минутка юмора? — проворчал Алево.
— Нет. Прости. И что же дальше?
— А дальше результат перед тобой. Ерин свалился нам на голову с новостью, что Хакон явился в Тахейн Глифф в качестве королевского посланника и приказал выпустить принца драконов. А ты на это согласилась, даже не подумав связаться с архонтом или дождаться его.
То есть о том, что принц уже на свободе и что признал в Илве свою возлюбленную, они еще не в курсе? Неужто никто не успел донести, когда явились домой? Или желающих выступить в роли приносящих такие новости не нашлось? Вот же, как говорится, сюрприз будет. А этот мелкий крылато-голубой засранец еще услышит от меня пару ласковых. Если, конечно, сначала меня деспот не прибьет.
— А твой сын не упомянул, что Хакон дал нам времени до вечера, а я понятия не имела, где вы и насколько быстро сможете вернуться? Никто же здесь не считает нужным нормально общаться со мной или отвечать внятно на вопросы! — Бархат, услышав раздражение в моем голосе, оттолкнулся от дна и вывалился, наконец, из ванны, вставая на еще чуть подрагивающие лапы и глядя недобро на Алево, а я резко сменила тон на более спокойный. — Я считала, что вас не будет несколько дней, и это во-первых! А во-вторых, я вообще не имела представления, что мне придется иметь дело с чем-то подобным и все вокруг резко возложат на меня почетную обязанность взаимодействовать с королевским посланником и принимать столь серьезные решения!
— А ты думала, быть первой фавориткой архонта это одно веселье? — я поняла, что асраи борется с желанием язвить, вынужденный делать милое лицо, дабы не провоцировать агрессию быстро возвращающего силы Бархата. — Но не важно. Главное, что Грегордиан пришел в дикую ярость, еще и не успев толком остыть от боя, и помчался во всем разобраться. Ясное дело, зверь счел его гнев опасным для тебя и поэтому выхватил контроль. И как я понимаю, возвращать его не намерен. Не раньше, чем архонт успокоится.
Вот оно почему водичка бурая. Интересно, сколько на Бархате чужой крови, а сколько его собственной? Я, вскочив, торопливо обшарила черную, как уголь, шкуру пальцами и глазами в поисках повреждений. Ран не нашлось, но в некоторых местах под толстой кожей были какие-то вздутия, болезненные, судя по изменению дыхания моего зверя, когда я на них натыкалась.
— Эдна, отойди! — предупредил меня Алево. — Все может повториться в любой момент, пока архонт не вернет себе контроль.
— Не могу сказать, что я расстроена тем, что его пока нет, — я кривила душой, но совсем немного. — Общаться с бешеным Грегордианом и оправдываться у меня нет особого желания. Особенно учитывая, что вы не все знаете.
Асраи покачал головой, как бы говоря «не вываливай пока на меня еще что-то».
— Эдна, ты в своем уме? Хакону очень скоро донесут, если уже это не сделали, что деспот вернулся! И при этом он не поспешил встретиться с самим королевским посланником, а в зверином облике сидит тут с тобой и готов наброситься на каждого, кто приблизиться, считая угрозой не только всех и каждого, но и собственную человеческую половину! Что будет, если Хакон с претензиями заявится сюда? А он не преминет это сделать, уж поверь мне!
Будет море крови и кишки наружу, скорее всего.
— И что нам делать?
— Нам? Тебе, женщина! — на повышение голоса Алево Бархат тут же отреагировал угрожающим рыком, но я провела по его спине, и он тут же успокоился и боднул меня в бедро, требуя еще ласки.
— Вот! — тут же ткнул асраи. — Как ни прискорбно для меня, но ты единственная, кого он сейчас будет слушать. Постарайся договориться со зверем и заставить его уступить место архонту.
— Вытащить на свет божий взбешенного мужика, который прибить меня готов? Считаешь, у меня совсем инстинкт самосохранения совсем отсутствует?
Алево открыл рот что-то ответить, но в этот момент Бархата опять затрясло, и я уже без посторонней помощи и подсказок отскочила от него подальше. Несколько минут мы с асраи молча и беспомощно взирали, как колбасит моего зверюгу, и в этот раз мне даже на мгновенье показалось, что я увидела сведенное судорогой обнаженное тело Грегордиана. Но потом Бархат, очевидно, все же взял верх, и припадок стих, оставляя его почти бессильно лежать на полу. На самом деле наблюдать его таким было невыносимо больно для меня, и слезливый ком стиснул горло, и кулаки сжимались от потребности сделать хоть что-то, чтобы такое не повторилось больше. Смотреть, как страдает кто-то дорогой тебе в сотни раз тяжелее, чем самому переживать любую боль.
— Нет, с инстинктами у тебя все нормально, женщина! Да и какими-никакими мозгами ты не обделена! — Алево начал с того же места, как и закончил.
Интересно, он в курсе, как способна бесить эта его способность не терять нить разговора ни при каких обстоятельствах, тогда как у тебя уже столько всего промчалось в голове? Даже если и да, то арсаи наверняка плевать.
— В твоих же интересах найти слова, чтобы унять его гнев и сделать так, чтобы обе ипостаси перестали бороться между собой, — продолжил как ни в чем ни бывало гнуть он свое. — Сломанные кости после битвы, яд десятков биргали, бродящий в его крови, и еще и это сражение за контроль! Даже силы и способности к исцелению дини-ши не хватает на все это. А если вас застанут в такой момент? Думаешь, Хакон не воспользуется уязвимостью Грегордиана?
Однозначно воспользуется, тут Алево прав на все сто.
— Ну и что я должна сказать или сделать, чтобы унять злость деспота и этим убедить Бархата, что он мне не опасен?
— А вот тут я не советчик, Эдна. Попробуй вспомнить, чем тебе удавалось его взбесить, и действуй от обратного!
Проще сказать, чем сделать.
— А ты собираешься просто уйти и бросить меня тут?
— Эдна, зверь для тебя не опасен, деспот тоже, если все сделаешь правильно. Начнется припадок — держись подальше. Если я не буду мельтешить тут, будет только лучше.
Алево попятился и совсем исчез из виду. Прекрасно, у меня не день прямо, а американские горки! Надеюсь, в итоге все не закончится, как в дурацком триллере «Пункт назначения». Типа, как ни крутись, а конец все один.
— Женщина! — окликнул меня асраи, вызывая новую волну недовольства Бархата. — Помни, что, как бы архонт ни злился, он не готов навредить тебе серьезно на самом деле.
Прекрасно. Меня, если что, убьют не совсем, а понарошку. Так оптимистично.
Глава 29
Вздохнув, я осмотрелась вокруг. Да уж, картинка. Вода, как тут магически заведено, почти мгновенно высохла, но кровь-то никуда не девалась, и теперь все светлые стены и пол моей купальни, уделанные во время конвульсий Бархата, выглядели, как логово маньяка.
— Ну, теперь я понимаю, почему у тебя все черное, — сказала резко поднявшему на звук моего голоса голову Бархату. — Так хоть, если что, крови не видно.
Вот и как приступить к процессу заклинания гнева архонта Грегордиана? Где взять такую волшебную флейту, мелодия которой уймет психи деспота?
Решив начать все же с чистоты, которая понадобится в ближайшее время, я поманила Бархата под «живой» душ. Хоть вода в бассейне и стала снова кристально чистой, но перспектива оказаться в одной с ним емкости в момент очередного припадка что-то не прельщала. Очень аккуратно, стараясь не задевать опухших мест болезненных укусов, я смыла с гладкой шкуры остатки крови, настороженно все время приглядываясь и прислушиваясь, не начнется ли опять трясучка. Но все обошлось. Бархат вел себя, как самый идеальный милаха в мире, покорно сидя под потом воды и позволяя мне делать все что угодно, жмурясь от явного удовольствия и изредка фыркая и чуть встряхивая мокрой башкой.
— Послушай, Бархат, мне тут надо с Грегордианом поговорить, — начала, завершая его туалет.
— У-у-у-р-р-р? — зверь глянул на меня почти осуждающе, с упреком, и решительно тряхнул головой, словно говоря: «И не проси!»
— Не-е-е-т, ты не понял! — погладила я его ребром ладони по широкой переносице, и он потянулся за моей ладонью, как примагниченный. — Я не прошу тебя его выпускать. Еще нет. Но мне нужно быть точно уверенной, что он меня слышит. Сделаешь это для меня?
Черные, как нефть, глаза уставились на меня, будто спрашивая, правда ли мне это нужно, и, заканчивая смывать с себя последствия припадков, и я кивнула.
— Поверь, я страшно соскучилась по тебе и при других обстоятельствах не стала бы просить об этом, но сейчас нам действительно нужно пообщаться. И, думаю, мне стоит одеться, а то еще нагрянет кто.
Вздохнув шумно и мощно, будто у него в груди спрятаны кузнечные меха, Бархат медленно побрел из купальни. У меня сердце защемило от того, что весь язык его тела говорил о глубокой обиде.