сно. Никто не знает, что случится в будущем. Пользуйся тем, что у тебя есть сейчас, — Грегордиан захватив горстью мои волосы, заставил поднять к нему лицо и снова лишь потерся своим ртом об мой, и быстро отстранился.
— Я вернусь. Очень скоро. Советую поесть и набраться сил, Эдна. Сегодня они тебе пригодятся. Я собираюсь сполна воздать тебе за дерзость этой ночью, — коварно усмехнулся он, пройдясь по мне похотливым взглядом с головы до ног.
Деспот направился к выходу, и только тогда я опомнилась.
— Вообще-то я шла к тебе поговорить, и это очень важно, — побежала я следом.
— Подождет, Эдна! — отмахнулся он. — У нас еще сколько угодно времени, чтобы развеять все заблуждения относительно друг друга.
— Грегордиан, это и правда важно и касается всех этих событий, что творятся вокруг, и, скорее всего, я могу помочь тебе…
— Нет! — рявкнул деспот, неожиданно, в одно мгновение перейдя от состояния почти легкомысленного поддразнивания до откровенной ярости и пугая меня. — Запрещаю тебе вмешиваться в мои дела и даже думать, что можешь как-то повлиять или помочь! Тебя это больше не касается!
— Но…
— Женщина! — Грегордиан снова смотрел на меня «немедленно заткнись!» взглядом. — Я стерплю от тебя многое, когда это касается того, что между нами! Но твое вмешательство в мои дела больше не приемлемо! Не нарывайся, Эдна!
Он ушел, грохнув дверью, а я осталась в недоумении от его стремительных метаморфоз. Хотя пора бы уже и привыкнуть к тому, как быстро Грегордиан может перейти от состояния мужчины, завораживающего меня каждым словом и движением до злобного тирана, не терпящего абсолютно ничего. Ладно, по крайней мере, теперь понятно, что Грегордиан — не тот, с кем я должна поговорить о визитах Эбхи. Определенно.
Глава 35
Не утруждая себя стуком, в роскошные гостевые покои проскользнула великолепная Сайв, и, покачивая бедрами, грациозно и дразняще подошла прямо к Хакону, и, прижавшись своим гибким телом, потянулась к его губам. Но королевский посланник отвернулся, презрительно скривив свой красивый рот, и поспешно отстранился. Очень давно эта женщина перестала быть для него по-настоящему желанной. Ее бесспорная внешняя привлекательность, выделяющаяся даже среди их народа, стала для него будто прозрачной. Слишком часто Хакон наблюдал, как Сайв использовала ее просто как некий инструмент манипулирования. Да и сам занимался тем же, подкладывая любовницу в чужие постели ради информации и в любых других целях. Поэтому перестал видеть в этих изгибах и совершенных линиях что-то кроме рычага воздействия в определенные моменты. Если что и способно было его по-прежнему заводить в этой зеленоглазой стерве, так это циничность, коварство и подлость, почти приближающиеся к его собственным. Но и это в ней уже не заставляло кровь Хакона вскипеть, лишь приносило некое злорадное удовлетворение. Чего не скажешь об этой Эдне. Стоило ему увидеть эту женщину… даже не человека — голема, игрушку своего брата — как Хакона накрыла потребность вцепиться в ее кожу зубами, подмять, причиняя боль. В ней не было и сотой доли роскошного совершенства женщин фейри, их утонченности, явной сексуальности, но зато в избытке присутствовало нечто совсем иное. У Хакона даже не нашлось точного определения этому внутреннему сиянию, оно было абсолютно чуждо, не знакомо ему и вызывало невыносимое желание смять, осквернить, испачкать, насильно переломать, обращая в привычное ему. А когда он осознал, что Эдна еще и является чем-то совершенно особенным для его ублюдка-брата… Грегордиан не просто хотел эту женщину в своей постели, он явно буквально нуждался в ней постоянно. Это сквозило в каждом вроде сдержанном, властном, но при этом бережном жесте, в том, как деспот непрерывно краем глаза отслеживал ее движения, в его оберегающей позе, но больше всего в том, как тело мужчины отзывалось на незаметные или открытые прикосновения своей женщины. Хакон прямо-таки видел волны странной лучистой энергии, что начинала струиться по коже ненавистного брата от каждого контакта, обращаясь некой аурой чистого ласкающего света. Того самого, что исходил от Эдны и отдавался Грегордиану щедро и явно добровольно, подпитывая непрерывно этот так бесящий королевского посланника ореол. У Хакона аж зубы стало сводить от желания отобрать и изгадить это связующее их сияние, унизить проклятого дини-ши еще и через эту женщину. Терпение. У него еще будет возможность ощутить все желаемое в полной мере. Он обещал. И если к моменту падения Грегордиан еще будет жив, то Хакон заберет себе эту девку-голема и станет трахать и терзать ее у него на глазах. От фантазии, через какую череду сексуальных пыток и насилия он сможет ее провести, заставляя страдать и брата, член мужчины напрягся до тянущей боли. Пока облегчения для него не предвиделось, и это понимание поднимало его ненависть на новый уровень.
Сайв развалилась на его постели в призывно-расслабленной позе, разметав сияющие золотом волосы вокруг себя, но Хакон точно засек огонек неуверенности в ее зеленых глазах, которые она сейчас щурила нарочито сексуально.
— Ты выглядишь хорошо оттраханной, дорогая. И пахнешь именно так, — сказал он, презрительно морщась от мысли, что эта мерзкая вонь останется на его простынях. Надо будет вызвать брауни, как только он выпроводит Сайв.
Женщина промолчала, пристально посмотрела на его член, отчетливо выпирающий сквозь ткань, и выгнулась, обхватив свои груди сквозь платье, очевидно пытаясь его привлечь, а точнее отвлечь. Без вариантов! В его мыслях — скрученная и рыдающая фаворитка его брата, а совсем не Сайв, предлагающая себя добровольно.
— Я так понимаю, тебе нечем меня порадовать, монна Сайв, — сухо констатировал он, отворачиваясь от эротического шоу на постели.
— То, чего ты просишь, не так уж и просто, любовь моя! — огрызнулась женщина, вскакивая, и маска притворного возбуждения мгновенно слетела с ее лживого прекрасного лица.
— Что может быть сложного в том, чтобы подставиться под член этого похотливого полуживотного? — стремительно развернулся к ней Хакон. — Раньше у тебя с этим проблем не случалось!
— Раньше — это не сейчас! Проклятый Грегордиан несколько часов смотрел, как Алево трахает меня и доводит почти до безумия, не давая кончить и допрашивая при этом, но даже не возбудился!
— Не похоже, что ты осталась недовольна самим процессом! — насмешливо фыркнул мужчина.
— Я терпела наглого асраи только ради тебя, любовь моя, — цинично ухмыльнулась Сайв и снова попыталась к нему прилипнуть, нахально обхватив при этом его твердую плоть.
— Да неужели? Разве я тебя просил поиметь всех асраи деспота, а не его самого? — рявкнул мужчина, грубо отталкивая ее.
— Я делала все, что могла! — огрызнулась женщина в гневе. — Он не пожелал коснуться меня даже пальцем!
— Ты утверждала, что он сам позвал тебя разделить удовольствие с ним и Алево! Мы оба прекрасно понимали, что это лишь повод, чтобы выпытать из тебя информацию о моих намерениях, но подразумевалось, что секс с деспотом будет обязательной составляющей процесса!
— Я тоже была уверена в этом!
— Ну так почему тогда ты не справилась?! — заорал на монну Хакон.
— Асраи несколько часов сводил меня с ума, требуя при этом ответов, а потом архонт заявил, что я стараюсь недостаточно и желания присоединиться у него нет! Ненавижу его, как же я его ненавижу! — лицо Сайв исказилось, становясь почти уродливым, и она сжала кулаки.
— Ну, тогда выходит, что ты совершенно бесполезна для меня, Сайв! — безжалостно констатировал Хакон. — Ты всегда была виртуозной шлюхой и безотказно действующей подстилкой, но, видимо, утратила свои навыки, раз не сумела соблазнить Грегордиана хоть разок сунуть в тебя свой член! Наверное, ощущаешь себя полным ничтожеством, если даже оголодавший по изысканной красоте приграничный дикарь не повелся на тебя?
Да, ему понравилось это краткое выражение боли и унижения на лице уже бывшей любовницы. На самом деле королевский посланник так и предполагал уже, что Грегордиан не купится на прелести Сайв. Проклятые дини-ши разительно отличались от асраи. Имели мерзкую привычку удовлетворять сексуальный голод с одной и той же женщиной годами, когда находили что-то особенное. А Эдна — именно такая для его брата. Что же, очевидно, придется прибегать к более действенным методам, чем обычное добровольное соблазнение.
— Не стоит со мной так говорить, любовь моя! — по-змеиному зашипела в ответ Сайв, и ее прекрасные глаза обратились в щелки от гнева. — Я ведь всегда могу повысить свою самооценку и заодно полюбоваться на твои страдания, если схожу снова к Грегордиану и расскажу, почему сначала Брит, а потом и я так настойчиво хотели оказаться в его постели!
— Смеешь угрожать мне, дорогая? — лучезарно и устрашающе при этом улыбнулся Хакон.
— Безусловно! — нагло ухмыльнулась великолепная стерва, заносчиво выпрямляясь, заставляя грызущую его похоть временно переключиться на себя. Да, когда Сайв демонстрировала в открытую, какой беспринципной, предающей всех и все дрянью была, она его и возбуждала.
Хакон медленно оттеснил Сайв к постели и толкнул ее в грудь, опрокидывая на спину. Пусть истинный источник терзающего его вожделения не в этой женщине, но с ней он может получить облегчение. Хоть и в последний раз. Рывком задрав подол ее платья, мужчина рыкнул:
— Ноги врозь! — и его любовница моментально послушалась, гостеприимно раскрываясь для него и ухмыляясь торжествующе. Идиотка!
— И что же удалось узнать нашему архонту Приграничья и его ближайшему прихвостню от тебя, монна Сайв, в результате ужасно неприятных и утомительных эротических пыток? — спросил он, вгоняя себя в ее податливое тело так жестко, что женщина взвизгнула и заерзала под ним.
— Только то, что ты велел мне им сказать, — сквозь рваное дыхание пробормотала она, когда Хакон без промедления стал вколачиваться в нее.
— Точно? — крутанув бедрами, он толкнулся максимально глубоко, не собираясь заботиться о ее дискомфорте.