еред. Ее мать в элегантном платье. И ее отец, и Чука, чья борода стала еще длиннее, ее очертания четко виднеются на фоне яркой, светлой кожи. Отец и сын тоже улыбаются, на обоих костюмы. И теперь он смотрит на себя с восторгом: на нем такой же костюм, как и на них! На всех троих. И такой же на Элочукве. Но вот еще один человек: кто это, с жирными щеками, круглой головой, стрижкой в виде острова – вокруг голая кожа, а волосы над ней торчат конусом? Джамике, это же Джамике, человек, который помог ему. На нем тоже такой же синий костюм и черный галстук. Он танцует, замыкая процессию, идет за моим хозяином, потея под ритм свадебной песни.
Мою жену даровал мне Бог,
Моего мужа даровал мне Бог,
То, что дал мне Бог,
Продлится до конца времен.
Он проснулся, увидел, что автобус едет по шоссе, которое сейчас проходит через лес. Кроме света фар их автобуса и легковушек, грузовиков, фур, проносящихся мимо, другого освещения не было. Он выпрямился на сиденье и подумал о предыдущем вечере, вечере, который нелегко дался Ндали, тьма которого постепенного сгущалась, как дождевая вода, медленно капающая в бутылку. Он видел, как она переживала весь день, изо всех сил пыталась держать в себе свою печаль, а он ей все время говорил, чтобы она не плакала. Но когда наступила ночь, она, хотя и заболела, и начала потеть, как при малярии, попросила его сделать это, потому что больше такой возможности у них не будет. И тогда он медленно стащил с нее трусики, слыша барабанный бой собственного сердца. И вот она снова лежала голая, готовая принять его, с закрытыми глазами, с улыбкой предчувствия и с капельками слез на веках. Он расстегнул свои шорты. А потом он медленно – нежно держа ее руку, ощущая ее руки на своей шее – любил ее, и она крепко держала его все это время, так крепко, что фонтан его семени ушел в нее, а потом вытек наружу, окропил его ноги.
Когда он снова уснул, я выплыл из него, как делал всегда во время его сна. Но я увидел, что автобус переполнен духами-хранителями и всякими скитающимися существами, и гул стоит невыносимый. Один из них, призрак, акалиоголи, который явился в таком прозрачном тумане, что походил на малое пятно на материи ночи, остановился рядом с молодой женщиной, она спала на переднем сиденье, положив голову на плечо человека рядом с ней. Призрак встал перед ней и сказал, рыдая: «Не выходи за Околи, пожалуйста, не выходи за него. Он злой, он меня убил. Он лжет. Не выходи, не выходи, Нгози, или мой призрак никогда не найдет себе покоя. Нгози, пожалуйста, не выходи». Произнеся эти слова, он возопил во всю мочь душераздирающим похоронным голосом. Потом он стал повторять свою мольбу снова и снова. Некоторое время я наблюдал за этим существом, и мне подумалось, что он делает это уже довольно давно, возможно, много лун. Мне стало грустно за него – оньеува, оставленный своим телом и духом-хранителем, он не в состоянии подняться в Аландиичие, не в состоянии реинкарнироваться. Это ужасно!
Остальную часть пути мой хозяин проспал, а проснулся оттого, что автобус ехал по парку Оджота и жуткие, огромные выбоины на дороге внезапно стали кошмаром среди белого дня. Шел небольшой дождь, и уличные торговцы – продававшие хлеб, апельсины, наручные часы, воду – укрылись под навесом из цинковых листов на металлических опорах, на щите красной краской было написано название парка. Некоторые женщины надели на головы черные полиэтиленовые пакеты. Продавец бутилированной воды бросил вызов дождю и, прищурившись, подбежал к остановившемуся автобусу. Мой хозяин быстро вышел – он давно не полоскал рот, и его это беспокоило. Он не забыл: Ндали сказала ему, чтобы он прополоскал рот в аэропорту перед рейсом. А иначе он прилетит на Кипр с дурным запахом во рту.
Он не успел вытащить две большие дорожные сумки из автобуса, как двое мужчин, таксисты, бросились забирать их у него. Он позволил это сделать первому, невысокому костлявому человеку с глазами навыкате. Мужчина извлек сумку с потрясшей моего хозяина быстротой и уже был на выходе с автобусной стоянки, а мой хозяин еще даже толком понять не успел, что тот делает. Он поспешил за таксистом, прижимая к животу обеими руками свою вторую сумку. Накрапывал дождь, а он следовал за мужчиной в плотном потоке машин, протискивался между гудящими малолитражками и автобусами в наполненном шумами воздухе. Вдалеке высился мост, а за ним лежало водное пространство. Повсюду, казалось, были птицы, много птиц. Мужчина подошел к недостроенному зданию из дырявых кирпичей, на крыльце которого сидели несколько человек. Мужчина остановился перед одним из двух сильно потрепанных такси. Сзади у машины была большая вмятина, одно из боковых зеркал отсутствовало, от него осталась только половина пластмассового держателя. Таксист швырнул сумку моего хозяина в пыльный багажник, взял вторую сумку у него из рук, сунул туда же поверх запаски. Потом, захлопнув крышку багажника, движением руки пригласил моего хозяина садиться. «Аэропорт!» – услышал он голос водителя, обращенный к одному из людей на крыльце. После чего и сам водитель сел в машину.
ВтораяВторое заклинание
Дикенагха, Эквуеме —
Пожалуйста, прими мое второе заклинание на языке Элуигве как подношение…
Прими его как равное нгоборугу-оджи, четырехдольчатому орешку колы…
Я должен воздать тебе хвалу за ту привилегию, которую ты даешь нам, духам-хранителям человечества, стоять в сиятельном суде Бечукву и свидетельствовать в защиту наших хозяев…
Отцы говорят, что ребенок, который чисто моет руки, ест со старшими…
Эгбуну, руки моего хозяина чисты, разреши ему есть со старшими…
Эзеува, позволь орлу сесть на ветку, позволь ястребу сесть на ветку, а кто говорит, что другой не должен садиться, и да сломаются его крылья!..
И вот, когда мой хозяин покидает землю предков, его история изменяется, так как то, что случается на берегу реки, никогда не подобно тому, что происходит в комнате…
Горящее полено, переданное в руки ребенка матерью, никогда не обожжет его…
Если дерево вдруг захочет жениться на женщине, оно должно сначала отрастить мошонку…
Змея должна родить что-нибудь такое же длинное, как она сама…
Пусть твои уши остаются на земле и слышат мое свидетельство в защиту моего хозяина, мою просьбу к тебе не допустить, чтобы Ала наказывала его…
Гаганаогву, если и в самом деле верно то, что, как говорят мне мои опасения, случилось, то путь оно считается преступлением ошибки, заслуживающим снисхождения…
Пусть мой отчет убедит вас в том, что у моего хозяина не было злого умысла по отношению к той женщине, которой он причинил вред…
Эгбуну, сейчас ночь на земле людей, и мой хозяин спит, лишний раз тем самым доказывая, что это – если оно и в самом деле случилось – есть преступление невиновности…
Потому что никто не ловит рыбу в пересохшем озере и не купается в огне…
И теперь, Агуджиегбе, я бесстрашно приступаю к моему отчету!
10. Ощипанная птица
Окааоме, до меня доходят голоса давно умерших и пребывающих в Аландиичие отцов, которые не могут понять, почему их дети отказались от их образа жизни. Я видел, как они скорбят о нынешнем состоянии вещей. Я слышал ндиичие-нне, великих матерей, которые сетуют по поводу того, что их дочери не носят более свои тела так, как это делали их матери. Великие, царственные матери спрашивают, почему ули – а матери носили их на своих телах с гордостью – теперь не носит почти никто из их дочерей. Почему нзу, этого чистого мела земли, больше не увидеть на них? Почему каури[60] расцветают и хоронят себя в водах Осимири нетронутыми? Почему, плачут они, сыновья отцов больше не хранят икенга?[61] Из своего мира, далеко за пределами земли, преданные отцы обводят взглядом вдоль и поперек те края, в которых когда-то они обитали, от Мбози и Нкпа, от Нкану до Игберре, и считают святилища, построенные людьми для своих духов-хранителей и своих икенга, – такие святилища можно перечесть по пальцам одной руки. Почему алтари чи, святилища эзи, теперь забыты? Почему дети переняли образ жизни тех, кто сам не знает своего образа жизни? Почему они отравили кровь своего потомства и поместили богов своих отцов во внешней темноте? Почему Алу лишили ее богатых перьев молодой океокпа[62], а Озала – Сухое-Мясо-Которое-Наполняет-Рот – остался без своей черепахи? Почему, спрашивают терпеливые отцы в своем скорбном негодовании, алтари Амандиохи сухи, как горла скелетов, а овцы пасутся сами по себе? Почему, никак не могут понять они, Белый Человек очаровал их детей изделиями колдовских наук? Но почтенные отцы и матери забывают, что все это началось еще при их жизни.
Я обитал в одном хозяине более трех сотен лет назад, когда Белый Человек принес зеркала в Нноби, землю людей столь же храбрых и мудрых, как божества в других местах. Но они были настолько очарованы зеркалами, а их женщины так благодарны за них, что этот предмет принес им немалые страдания. Но я должен сказать, что даже тогда на протяжении более чем ста лет люди не отказывались от образа жизни предков. Они взяли эти вещи – зеркала, ружья, табак, – но не уничтожили святилища своих чи. Но их дети решили, что магия Белого Человека куда как сильнее. И они стали искать его силы и мудрости. Они стали хотеть того, что имел он, например летающую машину, в которую вошел мой хозяин вечером того дня, когда он приехал в Лагос. Дети старых отцов нередко разевают рты, когда видят его. Они спрашивают: что это такое сотворил человек? Почему Белый Человек настолько могуч? Как могут люди летать в небесах, в тверди небесной, даже выше птиц? Я таких вещей не понимаю. Много циклов назад я обитал в великом человеке, которого связали, как жертвенное животное, и отвезли в землю Белого Человека. Он, его пленители и другие пленники уплыли по великой Осимири, мы видим, как она течет бесконечно по всему миру даже отсюда, из Бечукву. Путешествие через океан длилось несколько недель, так долго, что я устал смотреть на воду. Но даже тогда я сильно удивлялся, как это целый корабль плывет и не тонет, тогда как один человек не может стоять в воде.