– Мы ходили туда поесть, – объяснил Ти Ти, показывая на дверь с вывеской на языке Белого Человека, гласившей: РЕСТОРАННЫЙ ДВОРИК. – Дозвонился до твоего друга?
Мой хозяин отрицательно покачал головой:
– Я старался и старался, но не проходит. Совсем не проходит.
– Почему? Покажи мне номер. У тебя правильно записано? Я про код спрашиваю. Там должно быть одиннадцать.
Мой хозяин показал номер, и Ти Ти сосредоточенно уставился на листок бумаги.
– Это его номер?
– Да, братишка.
Ти Ти отрицательно покачал головой:
– Но это не кипрский номер. – Он помахал бумажкой: – Это вовсе не кипрский номер, вовсе не кипрский, уж ты мне поверь.
– Не понимаю.
Ти Ти придвинулся к нему поближе, показывая пальцем на цифры на бумажке:
– На Кипре турецкие номера. ТРСК. Это будет плюс девять ноль. А тут плюс три четыре. Совсем не кипрский номер.
Мой хозяин стоял неподвижно, как птица, захваченная восходящим потоком.
– Но он мне звонил несколько раз, – сказал он.
– С этого телефона? Поверь мне, это не кипрский номер, – сказал Ти Ти. – Он тебе дал адрес, где его искать?
Мой хозяин отрицательно покачал головой.
– Не оставил адреса. Так, хорошо. Письмо он тебе какое-нибудь дал? Как ты получил визу?
– Он прислал уведомление о зачислении, – ответил мой хозяин. – Я его носил в посольство.
Он открыл маленькую сумочку и в спешке достал оттуда бумагу, передал Ти Ти, и тот вместе с Линусом принялся ее разглядывать.
– Это да, он обращался в университет. Это настоящее письмо зачисления. – Мой хозяин начал было что-то говорить, но Ти Ти продолжил: – Он заплатил за обучение, потому что это безусловное подтверждение зачисления. Я спрашиваю, потому что знаю много случаев, когда парни просто морочили людям головы. Делают вид, будто они университетские агенты, и берут деньги. Но ничего не платят. А деньги просто проедают.
Иджанго-иджанго, мой хозяин был ошеломлен. Он пытался сказать что-то, расплести клубок мыслей, запутавшихся в его голове, но клубок не желал распутываться. Он, не говоря ни слова, взял у Ти Ти бумагу.
– И все же я думаю, что этот Джамике мошенник, – сказал Ти Ти, покачивая головой. – Братишка, я подозреваю, он тебя обманул.
– Как? – спросил мой хозяин.
– Ты напрямую связывался с университетом?
Мой хозяин хотел ответить, что не связывался, но язык не слушался его, и он только отрицательно покачал головой. В ответ на лице Ти Ти появилась едва заметная улыбка:
– Значит, не связывался?
– Так оно, – сказал он. – У меня уведомление о зачислении со штампом и все такое. Я даже видел его студенческий билет. Мы в интернет-кафе вместе по интернету нашли университет. Джамике там студент.
Ти Ти в ответ промолчал, а рядом с ним стоял Линус, смотрел, приоткрыв рот. Мой хозяин, чуть ли не дрожа, переводил взгляд с одного на другого.
– Ммм, – сказал Ти Ти.
– Он заплатил за обучение, потому что университет принимает только чеки турецких банков или международный банковский перевод. Они не принимают переводы из нигерийского банка, – сказал мой хозяин. Он увидел женщину, которую раньше видел спящей, она прошла мимо них, волоча за собой сумку. – Поскольку он возвращался туда, я поменял мои найра и все деньги отдал ему.
Он продолжал, но увидел, что рот Ти Ти широко раскрылся от удивления, и даже его приятель покачал головой и сказал:
– Ты за так отдать он все деньга.
Ти Ти показал на стойку регистрации вдалеке, где начали выстраиваться в очередь многие из тех, кто летел в самолете из Нигерии, и сказал:
– Нам пора на посадку.
Ти Ти поднял свой рюкзак, повесил его на спину. Мой хозяин смотрел, как Линус взял свои вещи. И непонятно почему он вспомнил своего гусенка, как тот – в те времена, когда он, казалось, помнил свою маму и место появления на свет, – поднимался и бежал к окну, двери, к любому выходу, который попадался ему на глаза. Как один раз, пытаясь бежать, он решил, что дерево, которое он видел в окно, означает, что он может выйти наружу. И тогда он, набрав бешеную скорость, ударился в окно. И свалился, словно мертвый.
– Так ты идешь? – спросил Ти Ти.
Мой хозяин поднял взгляд и увидел лежащего у стены гусенка с вывернутой шеей и распластанными по полу крыльями.
Он моргнул, закрыл глаза, а когда открыл, увидел Ти Ти, окруженного мириадами огней и мониторов.
– Я иду, – сказал он, кивнув, и пошел за ними.
– Может, ты увидишь Джамике в Эркане. В аэропорту, – сказал Ти Ти. – Не боись, харе? Не боись.
Его приятель тоже кивнул:
– Тебя не дрожи, ничего плохой нет случилось. Не боись, не боись давай!
Он еще раз кивнул и сказал, словно верил в то, что говорит:
– Я вот не боись.
Аквааквуру, великие отцы часто говорят, что, если у жабы полон рот воды, она и муравья не проглотит. Я знаю, что они имели в виду: они говорили о человеческом разуме, который впадает в ступор перед лицом опасности. Так оно и произошло с моим хозяином. Потому что на протяжении всего полета его разум был занят словами двух людей, которые теперь сидели в хвосте самолета. Он сидел ближе к носовой части в окружении большего числа белых людей, чем было в предыдущем, более вместительном самолете. В основном это были молодые парни и девушки, которые, как он предположил, тоже студенты. Даже сидевшая рядом с ним женщина с длинными каштановыми волосами тоже вроде бы была студенткой. И она на протяжении всего полета избегала встречаться с ним глазами, то смотрела в телефон, то листала глянцевый журнал. Но пока он сидел там, страх в его мозгу перевоплотился в крысу, которая рыскала в его голове, многократно пережевывала все случившееся. И когда самолет уже подлетал к стране и мой хозяин посмотрел в круглое окно – увиденное, казалось, подтвердило мрачные слова земляков, с которыми он познакомился в аэропорту. Потому что он увидел не высокие здания и длинные мосты над морем, какие предстали его взгляду, когда они приземлялись в Стамбуле, – теперь внизу лежали высохшие клочки заброшенной земли, горы и море. Когда он вместе с другими пассажирами спускался по трапу с самолета в тусклый мир заходящего солнца, подробности, открывшиеся его глазам, расцвели откровенным ужасом.
Аэропорт показался ему слишком маленьким. Во многом он походил на нигерийский аэропорт, правда, здесь было больше порядка и чище. Но он не увидел здесь ни красоты, ни изысканности Стамбула. Аэропорт выглядел дешевым, не излучал ни света, ни приветливости, целиком и полностью отвечая тому описанию, которое дал ему Ти Ти. Увидев тех, чьи слова мучили его во время полета, мой хозяин подошел к ним. С ними теперь был и еще один, назвавшийся Джеем, он рассказывал о времени, проведенном в Германии. Они стояли там, где собралось большинство пассажиров, и смотрели, как из черной дыры выползают их сумки. Две сумки моего хозяина появились с нетронутыми замками. Кто-то говорил ему, что грузчики в аэропорту Нигерии иногда залезают в сумки пассажиров и воруют оттуда вещи во время погрузки в самолет. С ним этого не случилось. Он снял свои сумки, поволок ту, что на колесиках, по полу, другую понес за ручки и присоединился к тем двоим. Они все еще продолжали говорить, теперь об отношении женщин к африканцам в обеих странах – в этой, которую Ти Ти постоянно называл ТРСК или «этот остров», и в Германии Джея. Мой хозяин слушал, а его мысли постоянно возвращались к телефонной будке в аэропорту Стамбула.
Когда они вышли из аэропорта, на город с гибкой грациозностью опустилась темнота, и в воздухе повис необычный запах. Их встречали автомобили, стоящие перед аэропортом. Его подзывали мужчины, говорившие по-турецки, приглашали во всевозможные черные «Мерседес-Бенцы» или мини-автобусы.
– Это таксисты, – сказал Ти Ти.
Он надел шапочку на голову, а на лицо – радостное выражение человека, вернувшегося домой. Ничто в нем не говорило о бедственном положении здесь, о котором он рассказывал с такими мучительными подробностями. Все с той же забавной улыбкой на лице Ти Ти заговорил с одним из этих людей, белым мужчиной необычного вида, ничуть не похожим ни на кого из тех, что мой хозяин видел раньше хотя бы по телевизору. Лицо у этого человека было обильно испещрено морщинами, цвет его кожи, хотя и белой, казалось, имел темный оттенок. Половина волос на его голове была черного цвета, но на висках у корней волосы были седые.
– Вот наш автобус! – сказал Ти Ти, отходя от таксиста и показывая на большой автобус, ярко освещенный внутри. Автобус медленно направлялся к ним с другого конца парковки. На его боку было написано: БЛИЖНЕВОСТОЧНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ, а ниже – то же самое по-турецки.
– Мы ехать уже, – сказал Ти Ти. – Это наш автобус.
Мой хозяин кивнул, посмотрев на автобус.
– Не боись, братишка. Жди здесь своего друга. Он точно-точно придет.
– Оно так. Придет. Спасибо, Ти Ти. Благословит тебя Господь.
– Нет проблем. Ты жди здесь. А если он нет приходить, садись на следующий автобус КМУ. Твой университетский автобус. Он здесь приходить, позже потом. Кипрский международный университет. Сядешь, письмо покажи – где оно?
Ум моего хозяина заработал четко и быстро, он достал бумаги из маленькой сумочки, но, когда доставал, выпал лист, на котором Джамике записал расходы и все, что это будет ему стоить, а еще и номер своего телефона.
– Бывай, – сказал Ти Ти, подняв этот лист. – Всего лучшего. Может, еще увидимся. Запиши мой телефон.
Мой хозяин вытащил свой телефон из кармана, чтобы ввести номер, но тот не включился.
– Батарейка села, – сказал он.
– Нет проблем. Ну, мы ехай-ехай. Пока.
Гаганаогву, к этому времени мой хозяин начал верить, что Ти Ти говорил ему правду. Он остался ждать, но появление Джамике считал маловероятным. Хотя чи и видит мозг хозяина изнутри, иногда все же трудно определить, откуда берутся те или иные идеи. Так оно случилось и с этой идеей. Наверно, она появилась как следствие всего того, что он увидел: качество здешнего аэропорта, поведение водителей, заброшенность земли и проблемы со связью. Все это подтверждало его озабоченность. Я подал ему мысль: пока