И вот в один из таких моментов, в тот самый день, когда я напомнил ему об этом фильме, я по воле счастливого случая открыл нечто такое, о чем ни он, ни я серьезно и не задумывались все эти годы. Я признаю, что раз или два он просчитывал такую вероятность у себя в голове, но ни разу всерьез не задумывался о том, что такая судьба может ждать и его. Они как-то раз начали заниматься любовью во дворе на виду у птиц, когда она неожиданно отстранилась от него и сказала, что птицы не должны это видеть. Тогда он понес ее в дом, она ногами обвивала его тело, руками обхватив его за шею. Они занимались любовью с буйной страстью, и когда он начал выходить из нее, она сжала его с такой силой, что он поежился.
– Ты любишь меня, Соломон?
Хотя все это – ее захват, явное безразличие к тому, что он на грани эякуляции, то, что она назвала его христианским именем Соломон, тогда как делала это довольно редко, – потрясло его, он ответил:
– Да…
– Ты меня любишь? – повторила она вопрос, теперь с большей яростью, словно и не услышала ответа.
– Так оно, мамочка, я тебя люблю. Я сейчас кончу.
– Мне все равно. Отвечай на мой вопрос! Ты меня любишь?
– Да, я тебя люблю.
Семя уже начало извергаться из него, и его сотрясало вместе с его словами, а когда из него вышло все без остатка, он рухнул на нее.
– Ты знаешь, Нонсо, что мы теперь одна плоть?
– Так оно, мамочка, – сказал он, переводя дыхание. – Я… я знаю.
– Нет, посмотри на меня, – сказала она, прикасаясь к его лицу. – Посмотри на меня.
Он скатился с нее на бок, лег рядом, повернул к ней лицо.
– Ты знаешь, что мы теперь одна плоть?
– Да, мамочка.
– Ты знаешь, что мы теперь одно? Нет больше тебя, нет больше меня? – Она замолчала, потому что голос у нее сорвался, в глазах появились слезы. Решив, что она закончила, он хотел заговорить, но она продолжила: – Ты знаешь, что мы теперь одно? Мы?
– Да, мамочка. Так оно.
Она открыла глаза и улыбнулась сквозь слезы.
Это сладостное воспоминание было для моего хозяина как бальзам на душу, он словно получил неожиданный дар от божественного посланника, пришедшего ему на помощь. Это событие было одним из самых драгоценных в его жизни, она тогда совершила поступок вселенской важности. Она позволила ему пролиться в нее. Но сделала она это так походя, словно нечто обыденное. Тогда он был слишком потрясен, чтобы высказаться на этот счет. Но когда они занимались любовью позднее в тот день и она опять удержала его, заставив снова пролиться в нее, он спросил, почему она делает это. Она ответила: чтобы показать ему, что любит его и готова выйти за него, чего бы это ни стоило.
– Но если ты забеременеешь? – спросил он. Она в ответ наклонила голову, подумала, вероятно, взвешивая, как к этому отнесутся ее родители, и сказала:
– И что? Разве они мой бог? Ты хочешь, чтобы я принимала «постинор»?
– Что это? – спросил он.
– Боже мой! Деревенщина! – ответила она со смехом. – Ты что – не знаешь? Это на утро после. Таблетки, которые принимают женщины после секса, если не хотят забеременеть.
– Ах, мамочка, – сказал он. – Я не знал.
И когда эти яркие воспоминания вернулись к нему, его погасшие надежды открыли свои слабые глаза. В следующие дни ему в голову приходили всевозможные идеи, разные варианты. Если она все еще верила в слова, сказанные ею в тот день – что они теперь одно, – то она и в самом деле должна ждать его. Она не могла сдаться по прошествии всего лишь четырех лет. Он начал продумывать свои дальнейшие шаги. Каждый день, как только у него выдавалась свободная минута в магазине, когда не было покупателей, требовавших просо, бурый лен или комки глины, он забирался в нору своих идей и шарил в ее трещинах. И на четвертый день после вернувшего ему надежду воспоминания он наконец откопал кое-что настолько для него веское, что даже стал прикидывать: а не вернуться ли ему еще раз к ее дому и не попытаться ли разговорить привратника. Может быть, парню мало платят, и тогда удастся подкупить его и получить какую-нибудь информацию. Может быть, ему удастся всучить привратнику письмо для нее, которое мой хозяин написал в первый день в тюрьме. Да, даже этого будет достаточно. В письме есть все, все, что он хотел сообщить ей о своем исчезновении и невозможности сдержать обещание никогда не покидать ее.
Обасидинелу, великие отцы в своей изотерической мудрости говорят, что если человек желает увидеть что-то во вселенной, то он это непременно увидит. Как это верно, Эгбуну! Человек, который ненавидит другого, будет видеть зло во всем, что тот делает, какими бы благими намерениями тот ни руководствовался. Еще отцы говорят, что если человек чего-то хочет и не перестает преследовать свою цель, то в конечном счете найдет то, что ищет. Я видел это много раз.
Моему хозяину и в голову не приходило, что вселенная в тот день надумала подарить ему предмет его многолетних поисков; просто в его голове прочно укрепилась идея еще раз поговорить с привратником, отчего он оставил свое занятие – перетирание арбузных семян в ручной мельнице, прикрепленной к другому концу маленькой скамьи. Он снял фартук, запер магазин и отправился в дом, где жила семья Ндали. Когда он вытащил каменный клинышек, не позволявший двери закрыться, его посетила мысль о финансовых потерях, которые его ждут, если он на сегодня оставит свой бизнес. Через час придет покупательница, сельскохозяйственный профессор, купить мешок корма для своих бройлеров. Он упустит возможность за одну продажу получить столько, сколько не зарабатывал за всю неделю. Но даже это не остановило его.
Он сел на мотоцикл и помчался к развязке. У дороги на участке длиной в несколько десятков метров велось строительство; это место огородили оцинкованным кровельным листом, закрепленным с помощью кирпичей. Дорогу, подвергая себя опасности, переходил мужчина, несший деревянную плиту, машины вынуждены были останавливаться, ждать, когда он перейдет на другую сторону, где повсюду строились сараи. Над ними возвышался выкрашенный в тускло-красную краску дом с выгоревшей от солнца крышей, на его фасаде красовались белые цифры «0802». Отсюда он выехал на Данфодио-роуд, протиснувшись между водовозкой и белой легковой машиной. Груз в багажнике машины не позволял крышке захлопнуться, а фиксировал ее лежащий на ней мешок с зерном, удерживаемый на месте только прочной веревкой, привязывавшей его к крышке. На обочине дороги под высоким билбордом полукругом стояли люди с библиями, гитарами и брошюрками в руках, слушали вещавшего в мегафон человека.
Мой хозяин остановился, потому что фура перед ним сворачивала и ненадолго перекрыла движение. Он бы поехал дальше, но эта остановка – в нескольких десятках метров от билборда – позволила ему услышать отчетливый голос, доносившийся из мегафона. Хотя и прошло много лет, голос он узнал сразу же. Он съехал на обочину, и, как только смог разглядеть этого человека, ему и мне стало ясно, что во вселенной произошло нечто экстраординарное. Я почувствовал, что в царстве духов был улажен некий великий спор, в котором не участвовал даже я, его чи. И теперь, когда мой хозяин оставил все надежды, когда решил просто проглотить то, что жизнь, как сошедшая с ума мать, сунула в его младенческий рот, вселенная услышала его мольбы и пришла ему на помощь.
Он целыми ночами молился тому, кто мог его слышать, чтобы ему предоставили всего-навсего единственный шанс снова увидеть обладателя этого голоса. Чтобы он заставил этого парня заплатить за все, что тот сделал с ним. Он обращал свои молитвы к божествам большим и малым, иногда к «Богу», иногда к «Иисусу», а раз даже к «Але», а еще раз – неожиданно – ко мне, его чи. Когда молитвы остались неуслышанными или когда он думал, что дело сделано и уже ничего не исправишь, он уходил в себя и целыми днями представлял себе встречи с этим человеком, одну кровавее другой. Один вариант, наиболее яркий, начинался так: мой хозяин сидит в том самом ресторане, где впервые встречался с ним в 2007 году, и вдруг появляется этот человек, разбогатевший теперь на деньгах, украденных у моего хозяина и других, и с ним привлекательная женщина. Мужчина входит величественной походкой, он сама благожелательность, его встречают хвалебные голоса посетителей ресторана. Он заказывает им всем выпивку и оплачивает чек, довольный тем, что сумел произвести впечатление на женщину, с которой пришел. Этот человек, вероятно, приехал ненадолго в Нигерию, уверенный в том, что его жертва все еще сидит в тюрьме. А потому был абсолютно уверен в себе. Он не догадывался, что судьба приготовила ему заслуженное наказание в лице моего хозяина, искалеченного человека, только ждущего его появления.
Мой хозяин тогда наклонил бы голову к столу, чтобы спрятать лицо, пока этот человек устраивается за выбранным столиком, а потом резко встал бы, отбил донышко у принесенной ему бутылки пива и бросился в атаку. И в этой своей атаке он проявил бы такие качества, о которых не подозревал даже сам. Он бы выпестовал в себе сердце палача – безжалостного, быстрого, скрытного, жестокого. Тот человек и глазом не успел бы моргнуть, как мой хозяин вонзил бы разбитую бутылку со всей силы в живот врага. Но на этом дело не кончилось бы. Он бы вытащил бутылку и вонзил ее теперь в грудь. Его бы не остановил фонтан крови, обильно растекающийся по залу. Он бы продолжал ударять по шее, рукам, груди этого человека, пока другие люди не оттащили бы его от тела. Но к тому времени он бы уже сделал свое дело. Это была бы расплата, какая существует между людьми тысячи лет. Тот, кто решил жить по-плохому, и кончит по-плохому. Эгбуну, эта сцена долгое время стояла перед глазами моего хозяина, как самый желанный портрет этого дня, в который его привел счастливый случай.
Мой хозяин подвел мотоцикл к собравшимся людям и не успел с него соскочить, как виновный узнал его. Оратор прервал свою речь и поспешно передал мегафон другому, стоявшему рядом и одетому так же, как он, на манер Белого Человека: рубашка, галстук, простые брюки. Мужчина бросился навстречу моему хозяину с криком: «Чинонсо-Соломон!»