Город показался Севке светлым и чистым. Мостовые были выложены разноцветным булыжником, а каменные дома богатеев, хоть большей частью и одноэтажные, напоминали солидные особняки обитателей Рублевки. И даже домишки победнее выглядели ухоженными и аккуратными.
Мясоедов никогда не был сторонником просвещенного феодализма. Как рок-музыкант он скорее имел склонность к анархии, но бабулино специфическое воспитание и гены орского владыки привили ему некоторую терпимость к ненавязчивым формам власти. Идеальным Севка считал государство, которое оставляет людям максимум свободы. Он уважал властителей, умеющих избежать искушения вседозволенности и с толком распорядиться властью, давая жить другим. А выборный руянский князь, похоже, неплохо делал свое дело и не слишком зарывался. Хотя Севка и мог кое-что ему припомнить: он машинально потер затылок, куда вчера угодила раскаленная кочерга Глеба. Без сомнения князь собирался объяснить вчерашнее недоразумение высшими государственными интересами. И Севка даже мог его понять – руянский властитель защищал свой город.
Однако Любомир был далеко не самоотверженным аскетом. Трехэтажный особнячок князя – младший брат московского кремля, мечта российского олигарха – был окружен роскошным садом. В глубине сада виднелась дорожка, выложенная деревянными досками и обсаженная вечнозеленым кустарником, которая вела в уютный каменный сортир. Позади дома теснились хозяйственные постройки, в том числе, и «конюшня», куда наблюдатели сами отвели своих спурсов – свирепые зверюги вряд ли дались бы в руки незнакомцу, ну разве что только эльфу.
У черного входа суетилась обслуга, откуда-то доносились аппетитные запахи. Заметив заинтересованные взгляды гостей, князь приосанился и пригласил всех пройти в переговорную залу. Похоже, Севка не ошибся – сначала предстояла разборка, потом – попойка.
В зале уже дожидались знакомые советники, богатые горожане, неизменная стража – Севке даже показалось, что он узнал Хоря, – несколько эльфов, высоких, темноволосых, в просторных зеленых одеждах, – по-видимому, пресловутые темные эльфы Светлолесья, – и даже двое гномов. Гномы скромно держались в сторонке, беседуя о чем-то своем. Эльфы вели себя высокомерно, как хозяева, поглядывая на руянскую знать сверху вниз. Один из эльфов выделялся среди сородичей броской внешностью и надменным видом – их компанию тоже, по-видимому, возглавлял какой-то темноэльфийский князек. Присутствовала в зале и княжна Святослава в неизменном сарафане, скромно державшаяся у стеночки неподалеку от группы эльфов. Вид у девушки был не слишком счастливый.
Князь подошел к советникам, взял у седобородого желтоватый лист потертого пергамента и продемонстрировал Севке.
-Вот оно! – громогласно заявил он, привлекая внимание присутствующих. Разговоры смолкли, и гости уставились на Любомира, ожидая дальнейших объяснений.
-Подметное письмо. Это и есть причина вчерашней обиды. Все случилось от злого навета, – князь не стал томить гостей ожиданием. – Третьего дня в стражу поступил донос о том, что орки, по наущению врагов наших, собираются напасть на Руян и истребить горожан в отместку за прежние обиды. Понятно, что мы обеспокоились, и, – тут князь запнулся, подыскивая походящее слово. Нашел: – И решили доискаться правды! По воле случая, в сети попался ты, орчий владыка, а не по умыслу злому!
-А что, просто прийти и спросить было нельзя? – негромко сказал Севка, но в тишине зала все его хорошо услышали.
-Спросить? Орков? – искренне удивился Любомир. Потом слегка смешался, поняв всю недипломатичность своей реплики. – Ну, мы же не ведали, что орков ведет новый владыка. А кроме того, – он потряс бумагой перед Севкиным лицом, как будто приводил неопровержимое доказательство. – Донос был писан эльфийским письмом! – он протянул вещественную улику полуорку.
Мясоедов уставился на бумажку тупым взглядом. Буквы, выведенные удлиненной изящной вязью, разительно отличались от утреннего письма, но были всё так же непонятны.
-Ну и что?
-А то, что бумаге, эльфийским письмом эльфом писаной, всегда можно верить. Потому как правда это, – объяснил князь. – Да только вот теперь мои советники утверждают, что писал донос и вовсе не эльф. Согласились с ними и союзники наши эльфийские. Ведь правда же, Гвалх? – в голосе Любомира прозвучали искательные нотки.
-Так, – согласился эльфийский красавчик. – Этот донос писал не эльф. Очень похожее подражание, но не эльф. Доносчика выдает написание высоких букв. Можно точно сказать, что писал мужчина, образованный, хорошо знающий язык, но, безусловно, не эльф.
-А не мог эльф специально сделать ошибку, – заинтересовался Севка. – Ну, чтобы ввести руян в заблуждение? Гвалх бросил на него пренебрежительный взгляд:
-Ни один эльф так никогда не поступит. Это нарушение законов чести.
-Понятно, – причины вчерашнего нападения стали понятны, но почему неизвестным «эльфам – неэльфам» вдруг вздумалось натравить руянского князя на орков, по-прежнему оставалось неясным. – Что ж, князь, я принимаю твое объяснение и извинение, – и Севка, пересилив себя, без особой охоты протянул Любомиру руку. – Надеюсь, что орки и руянцы впредь будут друзьями.
Князь потряс протянутую руку, и в зале одобрительно зашумели. Однако, как оказалось, это было еще не все. Гвоздь программы ожидал Мясоедова впереди.
-Согласен. Пусть этот светлый день станет началом руянской дружбы с орочьим племенем, – удовлетворенно заявил князь. – И в ознаменование этой дружбы я предлагаю тебе, Всеволод, владыка орков, взять в жены мою единственную и горячо любимую дочь Святославу! – видно было, что это решение далось князю нелегко, и он гордился своей жертвой. – Непросто поначалу ей будет привыкнуть к новой жизни, однако во все времена руянские девы смирялись с тяжкой долей женской в чужих племенах.
В зале вновь поднялся шум, княжна уставилась на полуорка с ужасом и отвращением, а Севка растерянно оглянулся на друзей. Не то, чтобы ему была как-то особо неприятна руянская княжна, но он вообще пока не собирался жениться. Ни на ком.
-А что, давай, женись! – ехидно шепнул сзади Мэн. – И будет у нас группа «Матрешки интернэшнел»!
Как ни странно, реплика полуэльфа помогла Севке собраться и подыскать нужный ответ.
-Благодарю тебя за честь, княже, – громко, перекрикивая шум, ответил Любомиру оркский вожак. – И тебя, и прекрасную Святославу. Однако я никак не могу взять в жены твою дочь!
-Это почему же? – выражение лица князя изменилось, в нем появилось что-то хищное, враждебное. – Чем тебе не угодила руянская княжна? Али моя дочь недостойна владыки орков? – в голосе князя прозвучала издевка, а напряженный взгляд обратился в сторону стражи.
-Все дело в том…., – начал Севка, еще не зная, чем сможет объяснить свой отказ.
-Что я импотент, – тихо подсказал Мэн.
-Все дело в том, – повторил Севка, незаметно показывая насмешнику кулак и лихорадочно подыскивая убойный аргумент. Ага, вот оно! – Что у меня уже есть невеста!
-И кто же та девица, которую ты предпочел моей дочери? – голос князя звучал уже не так холодно, но чувствовалось, что стоит гостю замешкаться с ответом, и ему несдобровать.
-Моя невеста – Дориана, дочь владыки зиртанских гномов, – выпалил Севка имя единственной знакомой девушки.
-Что-о? – листок пергамента выпал из рук князя. Чувствовалось, что новость произвела на него должное впечатление. – Твоя невеста – дочь владыки Норра? – Любомир перевел недоверчивый взгляд на наблюдателей. Севка тоже оглянулся. Огр с равнодушным видом смотрел в окно, Блор глядел на полуорка с откровенной ненавистью, а на лице Лориэны появилось выражение понимания и полного одобрения:
-Так вот почему Норр снабдил орков припасами бесплатно! А я-то гадала, чего старик так расщедрился! – понимающе сказала она. – Что ж, поздравляю!
Слова эльфийки сочли достаточным подтверждением. Шум в зале, притихший было, вновь возобновился, но теперь он звучал совсем иначе. На Севку посматривали с нескрываемой завистью и одобрением, многие по-дружески кивали, да и Любомир сразу утратил драчливость:
-Что ж, – неохотно признал он. – Ты сделал хороший выбор. Я принимаю твой отказ, хоть и не скажу, что ему рад. А теперь, дорогие гости, приглашаю всех в зеленый зал, на княжеский пир!
Зал подавлял роскошью. Стены были отделаны зеленым камнем, как в Эрмитаже – Севка уже забыл, как назывался тот зал, в который его особенно любила водить бабуля, когда они вместе ездили в Питер, – и обиты штофом с растительным орнаментом. Светильники покрывала позолота. Огромные столы с разнообразной снедью стояли в три ряда: по центру и вдоль стен. Впечатление дополняла драгоценная фарфоровая посуда с сине-белой росписью.
В доме князя не было пожилых и степенных слуг, которых ожидал увидеть Севка. Молодые румяные парни и девахи с деревянными подносами в руках шустро сновали в проходах между столами, подавая все новые блюда с едой и разливая по кубкам горячительные напитки.
Одна из подавальщиц, пухленькая и смешливая, заметив пристальный взгляд полуорка, игриво подмигнула Мясоедову и завлекательно повела полуобнаженным аппетитным плечиком. Потом, вновь пробегая мимо важного гостя, как бы ненамеренно задела его пышным бедром. Что же, Севка готов был ответить девчонке взаимностью, но позже, позже! Сейчас ему хотелось только есть.
Отлично приготовленные «дары природы» одуряюще благоухали, вызывая у Севки голодные спазмы, и он, махнув рукой на правила вежливости, набросился на еду. Больше всего понравились полуорку не жареный кабанчик, не печеный гусь и какие-то мелкие птички, которых тут выдавали за рябчиков. Его внимание привлекла огромная, запеченная с пряностями рыба, похожая на сома.
Рыба была почти без костей, и отделялась плотными волокнами такого восхитительного вкуса, что Севка не заметил, как в одиночку сожрал почти половину. От салатов пришлось отказаться – овощи отличались незнакомым пряным запахом и резким непривычным вкусом. Из деликатесов Мясоедов одобрил только мясо зеленой змеи. Жирное и терпкое, на вкус оно напоминало копченого угря, которого ему довелось однажды попробовать в детстве, а на ярко-зеленый цвет можно было не обращать внимания.