— Это было спрятано в чемодане, который Тревор собрал для побега, — сказала она. — Свиток был под подкладкой. Я хотела отдать чемодан со всем содержимым на благотворительность, когда обнаружила на подкладке странный шов, нитки которого отличались от остальных, я распорола его и нашла свиток. Не помогли Тревору его портновские навыки.
Я подумала, что это не самая удачная шутка, хотя раз уж она может спокойно пить пиво под названием «Череподробитель», значит, уже меньше горюет об убиенном Треворе.
— Я не знала, что я нашла, мне это напомнило карту, но по билету Тревора для кругосветного путешествия, за который, как я уже, наверное, говорила, заплатила я, первая пересадка должна была состояться на Оркнейских островах. Конечно, это лишь мое предположение, но готова поспорить, что он нашел этот сверток в секретере, который вы так хотите найти. Вы говорили мне, что считаете, что этот секретер был прислан или из Глазго, или из Оркни, так? И я решила, что раз денег нет, значит, где-то должны быть спрятаны сокровища, и Тревор собирался отправиться на их поиски. Или, быть может, он уже нашел его, но тогда, где оно? Я вылетела в Эдинбург, затем доехала на автобусе до Скрабстера и села на паром, надеясь, что найду вас здесь. К счастью, на пароме я познакомилась с Кенни. Он о таких вещах все знает, так ведь, Кенни?
— Немного, — ответил он. — Я изучаю историю Шотландии в Эдинбурге. Тема моей работы охватывает викингов Шотландии и особенно Оркнейских островов. Поэтому я умею читать местные руны. Быть может, вы в курсе, но Оркнейские острова были важной частью мира викингов, куда входили норвежцы, или, другими словами, скандинавы, возможно, где-то в девятом веке. Ярлы викингов или «эрлы» были весьма могущественными персонами, земли некоторых из них занимали территории Северной Шотландии, Кейтнесса, Сатерленда и даже за пределами этих территорий. Мы знакомы с этим периодом по археологическим находкам, а также по так называемой Оркнейской саге, которая является историей оркнейских эрлов. Возможно, этот свиток — часть истории, часть мифа, но как бы то ни было, эта находка может оказаться полезной. Думаю, мы на пути к чему-то важному, на пути к настоящим сокровищам викингов. Не знаю, Лара, посетили ли вы уже Мейсхау, и если да, то должны знать, что там обнаружено много рун викингов, которые мы можем прочесть. Рунический алфавит называется «футарк» по названию первых шести букв.
— Милое словечко «футарк», — сказала Уиллоу. — В смысле, то, что ты изучаешь.
— Некоторые из рун, обнаруженных в Мейсхау, упоминают о спрятанных в гробнице сокровищах, — сказал Кенни. Благодаря Перси я уже знала об этом. — Для викингов сокровища — это всегда золото и серебро. Но в Мейсхау сокровища найдены не были. Быть может, они спрятаны где-то в другом месте. Думаю, что эти завитки внизу в действительности — карта береговой линии, где спрятаны сокровища.
Мне вдруг стало так грустно. Карта, сокровища, подумать только, карта, где указаны спрятанные викингами сокровища или что-то в этом роде! Как скучно! Нужно ли им доказывать очевидное? Я решила, что постараюсь, даже если у меня не останется на это сил.
— Что делал верблюд в Оркни во времена викингов? — спросила я. — Или в любое другое время.
Если в Оркни когда-то и был зоопарк, то я его не заметила.
— Мы тоже об этом задумывались, — сказала Уиллоу. — Только я не думаю, что это верблюд. Художник не был Рембрандтом или кем-то вроде того. К сожалению, плохое отображение перспективы Мало чем нам поможет. Возможно, это лошадь. У них же были лошади, да, Кенни?
— Да. Кое-кто утверждает, что острова были названы так в честь лошадей, Хросси[10], и на Южном Рональдсей каждое лето до сих пор проводится Праздник лошади. Так что это больше всего походит на лошадь.
— У этой лошади — горб, — сказала я. Было заметно, что я не согласна.
— Уверена, что это — просто ошибка, — ответила Уиллоу. — Это — лошадь.
Она была уверена, что речь идет о сокровищах, которые нужно найти. Ей не удалось найти деньги Тревора, в существование которых она так отчаянно верила. Теперь Уиллоу перенесла это желание на поиск сокровищ. Она видела, что хотела видеть, но я не страдала от подобных иллюзий, и было очевидно, что это — изображение верблюда.
Моя подруга Мойра говорит, что я люблю временами влить ложку дегтя в чужую бочку меда. Возможно, она права.
— Если эти завитки — береговая линия, разве она не могла измениться со временем за, скажем, тысячу лет? Вы говорили, что викинги пришли сюда в девятом веке, надолго?
— Эпоха эрлов-викингов закончилась в тринадцатом веке, — сказал Кенни. — Полагаю, береговая линия могла с тех пор немного измениться.
О, боже! Пришлось задать следующий неприятный вопрос.
— Как вы думаете, сколько лет этому свитку? — Лично я датировала бы его в лучшем случае девятнадцатым веком, в худшем — позавчерашним днем, и даже если бы я была экспертом по викингам, я все равно бы отправила подобную находку на экспертизу, но и на глаз я могла сказать, что свитку не было тысячи лет.
— Я знаю, о чем вы думаете. Вам кажется, что свиток не слишком старый, — сказала Уиллоу. Умная девочка.
— Свиток могли изготовить на основании чего-то более древнего, — сказал Кенни. — В этом что-то есть.
«Это „что-то“ называется принятие желаемого за действительное», — подумала я.
— Этот холм может быть усыпальницей как Мейсхау или «Орлиная гробница», возможно, эту усыпальницу еще не нашли. Это уже само по себе — сенсация. Но еще более сенсационным это окажется в том случае, если именно там викинги хранили свои сокровища.
«Орлиная гробница», — подумала я. Это название показалось мне каким-то странным, но почему? Да, так называлось место, где я побывала. Там было замечательно. Как бы то ни было, наверняка Кенни, который оказался не только обаяшкой, но судя по всему, еще и интеллектуалом, знал, почему так назвали ту гробницу, пусть даже если он верил, что этому свитку было несколько веков. И почему же этот разговор так расстраивал меня, помимо того, что он был абсолютно пустым? Мое сердце учащенно забилось, ладони вспотели, и я ощутила небольшую дрожь, почти как во время приступа паники или словно я только что выпила подряд четыре чашки эспрессо. Я не понимала, что происходит.
— Думаю, что это какая-то карта. Смотрите, вот это вода, а это берег, залив, с очень различимыми очертаниями. Думаю, нам нужно найти этот залив. Еще тут изображена башня, брох.[11] Так что перед нами вполне различимый отрезок береговой линии, где когда-то была башня, с холмом или скорее скрытой гробницей неподалеку. Здесь еще есть несколько весьма интересных символов, которые свидетельствуют о том, что свиток — старинный. Например, эта говорящая голова была очень важным образом в языческие времена, как и крепость или лабиринт. — Кенни указал на изображения по краям. Слово «лабиринт» напомнило мне об истекающем кровью Перси: Пустошь, лабиринт, раненный король…
— Кенни, расскажи ей про руны, — попросила Уиллоу.
— Да уж, не стоит держать меня в неведении, — произнесла я с деланным скепсисом. Я ощутила легкую пульсацию в висках, означающую, что головная боль на подходе, возможно, все это из-за напряжения, которое я испытывала, стараясь быть вежливой с ними.
— В рунах сказано, — ответил Кенни, указывая на фигурки из черточек, расположенные с одной из сторон, — «Прежде чем обезуметь, Бьярни Скиталец спрятал котелок в оркнейской гробнице».
При этих словах я бросилась в ванную. Меня стошнило.
Глава 8
Похоже, вы скептически относитесь к моему рассказу. Но я вас за это не виню. Вы задаетесь вопросом, какие шансы у оркнейского викинга благородного происхождения, но не являвшегося ни королем, ни ярлом, быть принятым при дворе калифа Испании? Даже если его примут, что весьма маловероятно, то, на каком языке с ним будут разговаривать? Калиф знал древнескандинавский язык? Или у них был переводчик? Или Гоисвинта из проживавших на севере Испании готов смогла перевести их разговор?
Конечно, в подобных сагах всегда возникают такие спорные моменты. Как отделить зерна от плевел, подлинную историческую подоплеку от искусного вымысла? Как найти крупицы правды в вымысле? Сейчас я говорю не только об истории Бьярни. Считалось, что такой серьезный документ, как Оркнейская сага, история оркнейских ярлов, всего лишь средневековая хроника, автор которой не был уроженцем Оркни, хотя вы, наверное, думали иначе. Скорей всего сага была написана неизвестным исландским поэтом, возможно, около 1200 года, но основывалась она на древних преданиях и сказаниях, историях, которые пересказывались длинными зимними вечерами. Их можно было рассказывать в любом порядке и таким образом передавать из поколения в поколение. Исландская поэзия невероятно сложна, с множеством строгих правил, согласно которым допускалось лишь определенное количество слогов в строке и использование четко обозначенных внутренних ассонансов, рифм и тому подобного. Но как ни странно, благодаря всем этим сложным правилам сага, которая передавалась из уст в уста, возможно, на протяжении сотен лет, дошла до нас совершенно без изменений.
Точно так же сага Бьярни была записана гораздо позже времени своего создания. Но моя семья до сих пор верит, что сага является рассказом очевидца, записанного поэтом Свейном, который на протяжении многих поколений передавали устно, прежде чем наконец сага обрела литературную форму. Возможно, так все и было. Возможно, нет.
Была ли сага приукрашена на протяжении веков? Конечно, была. Однако ложью она от этого не стала. Была ли история проживания Бьярни в Испании добавлена одним из моих предков, чтобы сделать фамильную родословную более весомой? Было ли это преувеличением или даже вымыслом, рассказанным самим Бьярни, желающим прихвастнуть, а кое-кто предположил, что так оно и было, а не простая попытка оправдать свое длительное отсутствие у родного очага. Или, хотя это и может показаться неправдоподобным, все случилось на самом деле? Вдруг Бьярни действительно был у халифа Испании? Я потратил полжизни, пытаясь понять, во что мне верить.