Ольга Максимовна, набросившая на плечи куртку внука, подошла ко мне и дотронулась до предплечья:
— Спасибо, Игнат Данилович: ваш звонок Уфимцеву вывел меня из-под удара очень неприятного человека. И прошу извинить за то, что допускала, что ваше описание предыстории конфликта может оказаться… хм… неполным. С меня причитается.
— Пожалуйста. Извинять, на мой взгляд, не за что. Мелочи… — ответил я сразу на все утверждения, пожелал обоим собеседникам добрых снов, пожал руку младшему, попросил передать привет Лизе и, подождав, пока дворяне сядут в машину, подхватил Олю под локоток.
Пока изображал галантного кавалера, девушка молчала. Зато после того, как сел за руль, завел движок и откинулся на спинку сидения, цапнула за руку и расстроенно вздохнула:
— Устал?
— Немного… — кивнул я и неожиданно для самого себя почувствовал потребность поделиться пережитым с кем-либо, кроме Дайны: — В основном из-за того, что не понимал и десятой доли завуалированных намеков, вторых-третьих смыслов самых обычных фраз, отсылок к каким-то «всем известным» событиям и тэдэ. А еще даже близко не представлял, с кем мы имеем дело, на что они способны и на что способны Веретенникова с Максаковой… Да, черт, легче перечислить, что я понимал…
— И-и-и?
— Будешь смеяться, но мне опять помог Ангел-Хранитель: Уфимцев, которого мы с тобой сегодня обаяли, не только принял звонок и подтвердил мои слова, но и оказался личностью, считающейся человеком слова!
— Классный он у нас… — мурлыкнула Кольцова, проводила взглядом отъезжающий «Конкорд» и, наконец, привалилась к моему плечу: — В смысле, Ангел-Хранитель, а не Уфимцев. Кстати, я почему-то не сомневалась в том, что у вас все получится. Поэтому успокаивала Лизу, пока она бодрствовала, лично убедилась в том, что они с братом не разлей вода, и, поболтав, с Павлом, пришла к выводу, что подкатов с его стороны, вероятнее всего, не будет — он считает меня женщиной если не друга, то хорошего товарища. А это для него табу.
— Здорово… — мягко улыбнулся я и закрыл глаза, так как шевелиться не хотелось.
— Ага… — поддакнула Кольцова. И неожиданно прыснула: — Да, чуть не забыла: пока вас не было, Павел дал почитать сестре компромат, нарытый на ее избранника. Влюбленность мгновенно прошла, и девочка возненавидела этого уродца лютой ненавистью. Так что стала называть его не красАвчиком, а крЫсавчиком, собралась удалять все его альбомы из избранного и при мне порвала крошечную фотографию, которую носила в специальном кармашке под сердцем!
— Деловая… — усмехнулся я.
— Не то слово. А еще упертая: для того, чтобы вот так вырвать из сердца чувства, надо быть о-о-очень волевой личностью!
— И верить брату… — добавил я.
— Она верит. Как бы не больше, чем себе. Ибо он ее не обманул ни разу в жизни. Что радует.
— Согласен. А то, что вы стояли на улице — не очень…
Тут в голосе Ольги зазвенела сталь:
— Я твоя и только твоя! Поэтому не дам окружающим никаких оснований подозревать меня в интересе к кому-либо другому.
— Красотка, че! — подала голос Дайна и ехидно добавила: — Носи на руках. А сейчас приди в себя и поцелуй. Или обними. Ибо такой за ход мысли надо поощрять!
Я послушался. И даже развил предложение, отодвинув сидение до упора назад, пересадив Кольцову к себе на колени и зарывшись носом в ее волосы. Как оказалось, зря:
— А этим вам стоило заняться в гостинице: грызня между главами родов, оставленными в «Гетмане», практически завершилась, и Кондырев, страшно недовольный принятым решением, уже встал из-за стола. К тебе цепляться, конечно же, не станет, но сама твоя задержка после отъезда союзниц может быть истолкована как-нибудь не так.
Замечание было дельным. И я совсем уж было собрался изложить его Кольцовой, но она додумалась до той же самой мысли сама:
— Игнат, я обожаю твои ласки, но наши уже уехали, а мы продолжаем стоять. Это не дело: водители ваших оппонентов наверняка доложат об этой задержке своим хозяевам, и отношение к тебе изменится в худшую сторону.
— Ты права. А я об этом почему-то не подумал… — вздохнул я, помог ей пересесть обратно, вернул на место сидение, потыкал в экран ИРЦ, в темпе нашел канал с забойной музыкой и выкрутил громкость так, чтобы «Буран» начал подпрыгивать от мощи басов. А потом сорвал машину с места в режиме гоночного болида и фактически передал управление БИУС-у — сообразив, что я изображаю, Дайна прошла трассу «парковочное место — выезд на улицу — сто сорок метров прямо — правый поворот» так, как будто мы опять гонялись с Михаилом Потаповым!
Оля тоже оценила этот поступок и злорадно захихикала:
— Похвастался невесте своими успехами, получил десяток-другой честно заслуженных поцелуев и рванул в гостиницу за продолжением! А оно будет: мало того, что я страшно соскучилась, так еще и начинаю терять голову от скорости: ты ведешь «Буран» в том же стиле, что и «Стихию», а адреналин, как оказалось, сводит меня с ума…
Кроссовер вел не я, но описанным перспективам обрадовался. Поэтому держался за руль всю дорогу до подземного гаража «Рассвета», а там вылетел из салона чуть ли не раньше, чем заглушил движок, оббежал машину, подал руку своей женщине и уволок в наше логово. Увы, в номере пришлось чуть-чуть затупить, то есть, изобразить поиски «жучков». Зато после того, как эта «обязательная программа» была закончена, я, раздеваясь на ходу, рванул в ванную, обнаружил Ольгу в душевой кабинке и… хм… составил компанию. Эдак на полчаса. А потом счел, что заниматься любовью на кровати будет в разы комфортнее, и унес свою женщину в спальню. Правда, оторваться так, как требовала душа, не получилось: в шестом часу утра, только-только начав приходить в себя после очередного безумного финиша, Кольцова ни с того ни с сего вспомнила о моем обещании заехать к Веретенниковой к одиннадцати и заявила, что нам уже надо тормозить. Чтобы прибыть к деловому партнеру во вменяемом состоянии, а не засыпающими на ходу.
Дайна была того же мнения, так что упираться я не стал — сходил вместе с напарницей ополоснуться, затем помог ей привести в порядок разоренную постель, рухнул на кровать, подождал, пока Ольга обхватит меня за талию, и ухнул в сон без сновидений. К сожалению, всего на два часа. А ровно в девять открыл глаза только благодаря настойчивости БИУС-а, обнаружил, что в этот раз обнимаю Кольцову сам, осторожно разомкнул объятия, лег на спину и серией жестов попросил верную подругу поделиться последними новостями.
— Для начала доброе утро! — сварливо начала она, сделала паузу до моего кивка, обозначающего то же самое, и перестала валять дурака: — Другое дело. И теперь я, так и быть, поделюсь с тобой интересной информацией о Янисе Кондыреве: оказывается, этот тип — экс-заместитель министра внутренних дел, сохранивший немалое влияние на своего преемника. Кроме того, славится редкой злопамятностью и, вроде как, одно время был на ножах с покойным супругом Ольги Максимовны. В результате, с одной стороны, она этого типа побаивается, а с другой ненавидит. У Ксении Станиславовны никакого страха нет. Вероятнее всего, из-за того, что она проводит регулярные сеансы восстановительного исцеления супругам как минимум четырех из пяти ваших вчерашних оппонентов и сохранила хорошие отношения с таким количеством благодарных пациентов, что ссориться с ней себе дороже. Ведь мало того, что любой слух, запущенный ею, мгновенно уронит репутацию всей этой пятерки, так еще и жены, которых она наверняка перестанет лечить, со свету сживут. Но больше всего ваших оппонентов, как ни странно, нервирует Уфимцев: его слово «весит» как бы не больше, чем их слова и слова твоих союзниц, вместе взятые, и… заткнуть Валерия Константиновича невозможно — он упрям, как стадо ослов, и заслуженно считается самым последовательным поборником справедливости в Империи. Вот старички-затейнички и пришли к выводу, что игра не стоит свеч. Потом прикинули, какие суммы, по логике, должны вашей троице, чуть не передрались и выставили Синицина-старшего главным виновником того, что остальные попали в безвыходную ситуацию. Ведь это он воспитал внука — лжеца, он не вытряс из мальчишки, которого знает всю жизнь, правду, он, описав проблему не такой, какой она была на самом деле, вынудил своих партнеров разозлить Веретенникову и Максакову, и он чуть не перессорил их с добытчиком, уже лет в двадцать с небольшим таскающим из Пятна Искры третьего ранга…
Как я понял из дальнейших объяснений, главы четырех «обиженных» родов были, как выразился бы Бехтеев, «чисто городскими». Поэтому Искры не добывали, а покупали. Порой за бешеные деньги. А еще — как, собственно, и абсолютное большинство Одаренных анклава — рано или поздно упирались в потолок возможностей, выстроенный спецслужбами, то есть, физически не могли приобретать ядра второго и первого ранга, из-за чего после перехода из Бояр в Богатыри были вынуждены рвать жилы для развития умений. Вот и искали любую возможность хоть как-нибудь, да урвать вожделенные кусочки плоти. А тут появился я, «талантливый мальчишка», еще не набравшийся жизненного опыта, соответственно, готовый рвануть в светлое будущее за правильно подвешенной морковкой, а Синицин-старший не только лишил их возможности подвешивать морковки, но и, фактически, рассорил с теми, кто уже смог наладить со мной отношения!
— В общем, виры вам выплатят по самой верхней планке… — хохотнула Дайна в конце монолога. — И постараются показаться тебе куда более ярыми поборниками справедливости, чем Валерий Константинович Уфимцев. А о том, что восемьдесят процентов общей суммы внесет Главный Виновник этого непотребства, скромненько умолчат. На всякий случай. Так что со спокойной душой настраивайся на обещанную беседу с родичем Веретенниковой — денег у нас пока предостаточно. А предельно точное описание маршрута к «веселой» заимке поможет с гарантией сбросить любой прицепившийся хвост, не портя отношения с подполковником Колывановым…
Глава 27
14 декабря 2512 по ЕГК.
…Из коттеджа выехали в три часа ночи и неспешно покатили к КПП. Как и следовало ожидать, в момент остановки «Порыва» перед воротами боец группы наблюдения, появившейся возле поселка в день нашего возвращения из Новомосковска, каким-то образом подвесил на задний бампер радиомаяк. Мы этого, естественно, «не заметили», но, вырулив на трассу, дали жару. Как оказалось, не зря: оценив скорость удаления сигнала, мужички задергались, в темпе сорвали с неприметного «Волка» артефактную накидку с