Сначала я испугалась – поэтому молю тебя, любимый: прости мне столь досадную слабость! Я взяла золото и пообещала сделать все именно так, как прикажет Неплюев. Но потом жестоко раскаялась в неправедном выборе, поэтому остается одно: жестокая смерть. В Стамбуле сейчас неистовствует чума. Мой дом она, к счастью, обошла стороной, однако я уже раздобыла рубашку только что умершего от беспощадной болезни и сегодня надену ее. Я все решила, мой возлюбленный, – ведь никак не могу простить себе, что поддалась на увещевания твоего кровного врага. Надеюсь лишь, что ты когда-нибудь простишь непутевую свою Лейлу.
Итак, не ищи меня в Мантане: я нарочно заманила тебя сюда. Ведь Неплюеву известно, что ты приплывешь в Стамбул по морю из Смирны. Хотя сам господин резидент покинул город, спасаясь от чумы, его люди караулят в порту, проверяя каждый корабль из Смирны. Но ведь не из Мантаня! Поэтому надеюсь, что ты без препятствий доплывешь сюда и сделаешь то, что тебе надлежит сделать и за что тебя, наверное, ненавидит смертельно Неплюев. Последние мои молитвы к Великому Аллаху будут не о том, чтобы он помиловал в вечности предательскую мою душу, а о любви моего измученного сердца. О тебе, мой безраздельно любимый, – чтобы ты добрался из Смирны в Мантань, а также чтобы доплыл живым и невредимым из Мантаня в Стамбул.
Только когда окажешься здесь, ни в коем случае не заходи, пожалуйста, в мой стамбульский дом: вероятно, здесь все будут мертвы. В мантаньском же тебя встретит Кемаль – ты знаешь этого мальчика, он по-собачьи предан своей хозяйке, значит, пусть в дальнейшем служит тебе. Остальные слуги, надеюсь, поумирают от чумы вместе со мной – так что никто не сможет выдать тебя Неплюеву или его коварным прислужникам.
Прощай же навеки, любовь моего измученного сердца! Не поминай злым словом изменщицу Лейлу – ведь на алтарь нашей недолгой, но пылкой любви я приношу достойную жертву: и себя саму, и вместе со мной – всех моих слуг, кроме юного Кемаля.
В комнате было тихо, точно в глубокой могиле…
Словно могильный холод непостижимым образом вполз сюда через ужасное письмо, принесенное подростком из умирающего от чумы дома.
Только факелы изредка потрескивали, напоминая, что на самом деле все присутствующие до сих пор живы.
– Так что произошло, месье Дариуш? – вновь поинтересовался обеспокоенный де Бруси. – Можете вы наконец сказать, или и дальше будем играть в молчанку?
Персиянин перевел на него глаза, полные слез.
Покачнулся, но на ногах устоял.
Согнул верхнюю часть листа, тщательно оторвал ее, подошел к одному из факелов и поджег.
Бумажную полоску мигом охватила огненная вспышка, она кометой упала на пол.
Дариуш сразу же затоптал пламя и растер ногой пепел, потом протянул письмо французу.
– Прочтите сами, будьте любезны.
– А что это вы сделали, если не секрет?
– Ничего особенного.
– И все же?
– Просто уничтожил ту часть, где было написано мое настоящее имя.
– О-о-о, так вы у нас не месье Дариуш?
– Конечно, нет. Этого господина зовут Мехметом[23].
Персиянин взглянул на подростка недоброжелательно и в который раз похвалил себя: в самом деле, молодец он, что ни разу не назвал настоящего своего имени в присутствии слуг его любимой.
Плохо лишь, что сама Лейла это имя знала…
В дальнейшем придется быть еще более осторожным.
– Ничего себе! Итак, месье Мехмет?..
– Да, – подтвердил Григорий и снова протянул письмо французу.
– Что ж, месье Мехмет, рад познакомиться! Очень рад, – де Бруси не скрывал сарказма. Затем он взял письмо и принялся читать.
И сразу же помрачнел.
– Оказалось, я таки прав: эта Лейла является российской шпионкой…
– Была… – поправил его персиянин.
– Она заманила вас в ловушку…
– Заманивала…
– Оставьте, месье Дариуш… То есть извините, месье Мехмет!
Француз поклонился с подчеркнутой почтительностью.
– Это вы оставьте ваш ядовитый тон, де Бруси! Ведь она умерла.
– И вы этому поверили?! Наивный!..
Неожиданно в комнате прозвучал глухой стон. Прежде чем француз понял, что к чему, Дариуш молниеносным движением выхватил из ножен свою кривую саблю, сделал выпад, приставил острие клинка к горлу подростка и проскрежетал:
– Ну-ка брось эту штуку!
Кемаль отвел правую руку далеко в сторону, но его пальцы продолжали крепко сжимать кинжал.
– Немедленно!
Кинжал выпал из руки и воткнулся острием в пол.
– Так он подосланный убийца!.. – растерянно промямлил де Бруси.
– Это он убийца!
Стараясь не пошевелить головой, чтобы сабля не порезала глотку, Кемаль медленно указал оттопыренным пальцем правой руки на Григория.
– Негодяй, как ты смеешь!
Де Бруси обошел Дариуша и встал так, чтобы одновременно видеть и его, и подростка. Он совершенно не понимал, почему его спутник не убьет этого коварного Кемаля.
– Моя госпожа Лейла умерла из-за господина Мехмета, за это я его ненавижу! – сказал между тем подросток.
– Так она все же умерла? – в голосе персиянина чувствовалась болезненная тоска.
– Да, господин Мехмет. Утром госпожа Лейла отослала меня с письмом и деньгами в порт, однако из-за чумы там уже ввели карантин. Я попробовал вернуться обратно: госпожа Лейла должна была знать, что ни один корабль или лодка не может отбыть в Мантань. Но когда подошел к нашему дому, то увидел, что на всех окнах вывешены черные платки[24].
Дариуш заскрежетал зубами. Кемаль продолжил свой печальный рассказ:
– Великий Аллах был милостив к нам, поскольку чума сначала обошла дом моей госпожи. Но я знаю – она помолилась, и Великий Аллах снял с дома свою святую защиту. И там все погибли! Все они – вместе с моей госпожой Лейлой…
– Откуда ты знаешь, о чем она молила Великого Аллаха?
– Ведь когда тот гяур осмелился грозить моей госпоже…
– Неплюев?
– Да, этот недостойный гяур.
– А чем он грозил?
– Гяур обещал истребить всю семью госпожи Лейлы – престарелых родителей, трех сестер и двух братьев, у каждого из которых есть своя семья. Всех до единого!
– Мер-рза-а-ав-ве-е-ец! – прохрипел Дариуш.
– Но он сказал, что если моя госпожа поможет ему, то никто из ее семьи не пострадает. А сама госпожа Лейла получит от гяура огромные деньги. Много денег. Настолько много, что до глубокой старости хватит. Тогда моя госпожа…
– Ты прав: твоя госпожа не захотела помогать Неплюеву и его приспешникам, но в то же время отвела угрозу от своих близких, пожертвовав собственной жизнью.
Персиянин сглотнул ком, застрявший в горле, и хрипло произнес:
– Прав также и в том, что она помолилась Великому Аллаху… и весь ваш дом поразила чума. Они умерли все до последнего – это в самом деле так…
– Но зачем ты хотел убить месье Дариуша… то есть месье Мехмета? – поправился француз и обратился к спутнику теперь уже без единой насмешливой нотки в голосе: – Простите, я все никак не привыкну…
– Ерунда, – грустно вздохнул Дариуш. – А за кинжал он схватился потому, что тоже был влюблен в Лейлу. Вот и решил отомстить мне, считая меня виновником ее смерти.
– Был влюблен?! – не поверил де Бруси.
– Да, я пылко любил мою госпожу! Пылко, очень пылко, и теперь…
– Любил?! – француз окинул Кемаля удивленным взглядом. – Но ведь тебе лишь лет…
– Это Восток, де Бруси, это Восток. Не забывайте, что под здешним знойным солнцем все плоды созревают значительно быстрее, чем в вашей Франции. В том числе плоды любви.
Сказав это, Григорий вдруг опустил саблю и спросил резким властным тоном:
– Понимаешь ли ты, мальчик, что твоя госпожа умерла, лишь бы не предавать меня и свою… то есть – нашу любовь?
Встревоженный де Бруси поднял над головой свою шпагу, но Григорий сделал успокоительный жест, затем кивнул подростку: дескать, отвечай, когда спрашивают.
– Да, понимаю, – неохотно подтвердил Кемаль.
– А понимаешь ли, что, поднимая на меня руку с кинжалом, ты действуешь вопреки воле твоей госпожи?
– Возможно…
– И, тем не менее, желаешь отомстить мне?
– Да.
– Между тем госпожа Лейла отрекомендовала тебя как надежного слугу. Более того, госпожа Лейла хотела, чтобы в дальнейшем ты служил мне. Это написано здесь…
Григорий подошел к французу, выхватил из его руки письмо и показал листок подростку.
– Я не умею читать, – честно сознался тот.
– А с чего бы мне лгать тебе?
– Поклянитесь Великим Аллахом, что так оно и есть!
Григорий холодно улыбнулся:
– Ты требуешь клятвы от меня, негодяй? При других обстоятельствах я просто заколол бы тебя без лишней болтовни. Но все же, поскольку речь идет о последней воле моей возлюбленной Лейлы…
И, выдержав небольшую паузу, он произнес:
– Клянусь Великим Аллахом и всеми его тайными именами, а также памятью моей возлюбленной Лейлы, что она завещала тебе служить мне верно и преданно. Теперь ты удовлетворен, Кемаль?
Подросток упал на колени и произнес с мольбой в голосе:
– Простите, мой господин, что осмелился поднять на вас руку вопреки…
– Хорошо, хорошо, – Григорий вернул саблю в ножны. – Расскажи лучше, как ты все-таки добрался до Мантаня, если в Стамбуле объявили карантин?
– Очень просто. Я пешком оставил город и направился по берегу моря, пока не вышел прямо на стоянку контрабандистов. Не попав в Стамбул, они собирались возвращаться назад и согласились прихватить меня с собой.
– Можешь разыскать этих людей?
– Зачем это вам, месье Мехмет? – в голосе де Бруси послышались нотки беспокойства.
– Я помогу контрабандистам отправить их товар в Стамбул. Там есть прекрасное место для разгрузки, о котором не знает никто, кроме меня.
– Но зачем вам в Стамбул?!