— На что-то нам хотят намекнуть. Стало быть, похищение Гульсары имеет иной подтекст — дело не в стихийных поступках самозваных беков.
Это предположение высказал старший лейтенант Дадабаев, и подполковник Костюков с ним согласился. Он для себя сразу же определил главную версию: похищение организовал Исмаил Исмаилович, чтобы подмять под себя Богусловского, но не решался пока говорить об этом вслух. Он надеялся, что до этого додумается сам Михаил, вспомнив разговор с Иосифом Лодочником. Одно было не ясно Костюкову: уведут Гульсару к Абдурашидбеку или на какое-то время спрячут поблизости и вернут, когда Богусловский сломается.
А в общем, нужно набраться терпения и ждать, как развернутся события.
Вертолет вернулся довольно скоро. Доклад хотя интересный, но далек от конкретики: на одной из горных троп обнаружена группа путников из трех человек. Женщина в парандже верхом на ишаке в сопровождении двух мужчин. Оружия у них не замечено. Большой поклажи тоже нет, мужчины даже без заплечных мешков. Один идет впереди, второй — чуть ли не за хвост держится.
Первым покачал головой Латып Дадабаев и рассказал анекдотец: едет по дороге здоровенный мужчина, каких в Узбекистане называют полванами, на ишаке, у которого даже спина прогнулась под тяжестью седока, а следом семенит женщина в парандже и с внушительным свертком на голове. Встречный спрашивает полвана, куда тот путь держит, полван в ответ:
— Вот, жену в роддом отвожу.
Невольно все заулыбались, представив столь нелепую картину, а Дадабаев вполне серьезно пояснил:
— Раз паранджа, значит — узбечка. Ни таджички, ни киргизки паранджи не носят. А раз узбечка, она не может ехать, когда мужчины идут пешком. Нелепица какая-то. Нужно засаду выставлять на их пути.
Вроде бы стоящее предложение, но выполнимо ли? В горах вертолет не посадишь. Если только десантироваться с парашютами. Но на какую тропу? Их очень много. Все не перекроешь. Десантироваться же непосредственно на путников очень рискованно: бойцы могут не долететь до земли живыми. А с вертолета поддержки им не окажешь, пуля может угодить в женщину. А если это в самом деле Гульсара, а не мужчина в парандже, тогда как?
— К Абдурашидбеку повезли Гульсару, — решился все же поделиться своей догадкой Михаил Богусловский, — или укроют ее в горах, а меня станут шантажировать.
— Пожалуй, реальная версия, — поддержал Богусловского Прохор Авксентьевич. — Но пока только версия. Не будем зацикливаться на ней. И давайте отпустим вертолет.
К счастью, сделать это они не успели. Позвонил подполковник Кириллов и сообщил: друг Исмаила Исмаиловича Лодочников звонил из Москвы и просил связаться с ним Михаила Ивановича. Оставил телефон и сказал, что будет терпеливо ждать звонка, понимая, как долго ехать с заставы в отряд.
Подполковник Костюков, оставив разведчика прояснять обстановку по своей линии, полетел в отряд с Михаилом Богусловским.
Разговор с Иосифом Сильвестровичем вполне ожидаем: сочувствие, почти искреннее, и совет — как поправить дело. Самый надежный ход — связаться с Исмаилом Исмаиловичем.
— Передаю тебе его телефон, по которому ты в любой момент сможешь связаться с ним.
Долго офицеры сидели молча. Не готовы они оказались к такой откровенности. Не знал разве Исмаил Исмаилович, что этот ход станет известен начальнику отряда? Стало быть, свою помощь он хочет обставить так, чтобы это выглядело заботой об офицере заставы, им опекаемой. Но это — для окружающих. С Михаилом Богусловским вполне может состояться совсем иной разговор.
— Не стану я звонить этому подонку. Не стану! Да ему и верить-то нельзя. Скажет одно, сделает совершенно другое.
— Ты вот что, Михаил, не горячись. Успокойся. Посиди, подумай, а потом позвонишь. Обязательно. Разговор запишем на пленку. На сладостные речи не поддавайся, но и не перечь. Как с Лодочниковым: ни да ни нет. Жизнь твоей невесты в его руках. Об этом нужно помнить.
Разве он может об этом забыть хоть на минутку, но он почти уверен, что пользы от Исмаила Исмаиловича никакой. Они же с Абдурашидбеком из одного рода, значит, он должен помогать своему родичу смыть позор. Поиграет с ним, Михаилом, как кошка с мышкой, и слопает с потрохами.
Костюков уловил направление мыслей Богусловского. Сказал свое слово: не только ради Гульсары — чтобы прояснились намерения похитителей, но и ради разоблачения оборотня необходим этот разговор.
— Долг пограничника и долг мужа… — заключил он.
— Хорошо, — неохотно согласился Михаил Богусловский. Но Прохор Авксентьевич не разрешил ему снять трубку, пока тот не прочувствует важность предстоящего разговора. Даже упрекнул привычно своей присказкой: не в оловянные солдатики играем.
Обретя уверенность, Михаил Богусловский начал набирать номер телефона, данный ему Иосифом Лодочниковым. Он полагал, что ответит ему либо секретарша, либо кто-то из помощников, но услышал голос самого депутата. Видимо, это был особый телефон, только для избранных.
Долгие витиеватые сочувствия, будто бы искренний гнев по поводу возвращающихся средневековых обычаев — пока ничего определенного, и Михаилу Богусловскому оставалось только поддерживать разговор поддакиванием. Но вот, наконец, и главное:
— Я в состоянии помочь тебе, чтобы с полным основанием называть тебя юным другом. Мне нужен твой твердый ответ.
— Я готов, уважаемый Исмаил Исмаилович, принять руку дружбы ради спасения своей невесты.
— Она вернется к тебе. Она станет твоей. Детали мы с тобой обсудим, когда я приеду на охоту. Мы с Лодочниковым позовем тебя на остров..
— Согласен, Исмаил Исмаилович.
— Можешь называть меня Исмаилбеком. Как называют мои друзья.
— Согласен, Исмаилбек. Я готов на все, чтобы только вернуть Гульсару.
— Но дружбу нужно подтвердить делом.
— Я готов это сделать, Исмаилбек. Как только вернется моя Гульсара, я приму все ваши предложения, пойду с вами не только на охоту, но и туда, куда еще понадобится.
— Я буду думать. Потом дам знать. И все же руку дружбы следует протянуть раньше.
Вот так, несколько неопределенно, был закончен разговор. Его записали на магнитофон. Вроде бы ничего особенного, но определенного просматривается шантаж, который, как ни старался Исмаил Исмаилович, завуалировать не смог. Это стало особенно ясно, когда Костюков, Кириллов и Богусловский прослушали запись вторично. И хотя они понимали, что этот компромат будет иметь вес лишь как одно из звеньев обвинения, все же были довольны. Одно только тревожило: оборотень так и не сказал, где Гульсара. Какая судьба ждет ее? Неясно. Поэтому Прохор Авксентьевич все еще не знал, на какой версии остановиться, но Михаил Богусловский стоял на своем: похищение устроил Абдурашидбек по наводке Исмаила Исмаиловича.
— Может быть, может быть… — выбарабанивая по краю стола «чижика-пыжика», задумчиво ответил Костюков. Сейчас его больше волновало другое: начинать ли игру, получив разрешение от соответствующих органов, с Исмаилбеком? Он был уверен, что Михаил Богусловский справится с очень сложным и опасным заданием, но дело было не только в нем. Если бы Исмаил Исмаилович первым сделал ход в этой игре, вернув Гульсару, можно было бы идти на риск. На оправданный риск, но тот явно, судя по разговору, не намерен возвращать Гульсару, так ради чего подвергать риску Михаила? Взять с поличным депутата, несмотря на его неприкосновенность, вполне можно. С сотрудниками госбезопасности есть договоренность — они проверят фазанов у Лодочникова так, что тот ничего не заметит. И, если они в самом деле являются контейнерами, при очередном возвращении с острова после так называемой охоты парочка будет разоблачена.
Стало быть, решение остается прежним: ждать. До тех пор, пока не появится совершенная ясность. Хотя сил ждать почти не осталось. Невозможно смотреть, как Михаил мается в бездействии. И все же ради его самого, ради Гульсары нужно ждать. Терпеливо.
Прошли сутки. Дважды докладывал разведчик — ничего обнадеживающего. Доклады с трасс тоже пустые: ни днем, ни ночью машины с женщиной в салоне не проезжали. Ишака на проселках тоже не видели. Предположение, что она спрятана в самом селе или где-то поблизости, тоже не подтвердилось. Аксакалы об этом обязательно узнали бы.
Подполковник Кириллов советовал вновь послать в горы вертолет, чтобы еще раз увидеть женщину в парандже, едущую на ишаке, и точно определить, в каком направлении движется группа. Может, все же попробовать устроить засаду на их пути? Он говорил почти уверенно, что на ишаке может быть Гульсара, убеждая тем, что из гардероба Гульсары ничего не взято, стало быть, похитители приготовили для нее свою одежду, удобную для гор и для маскировки. Подполковнику Костюкову не хотелось посылать вертолет в горы — он не видел в этом смысла, но Кириллов его поддержал и Богусловский уверял его:
— Определим направление движения и подумаем, как перерезать им путь. Считаю, спецназ в Душанбе не откажет нам в помощи.
— Хорошо. Пошлем свой вертолет. Дай команду, Дмитрий Александрович, готовиться к вылету. Лейтенант Богусловский полетит с ними.
И вот, когда все уже было готово к вылету, в кабинет начальника отряда вошел шифровальщик с только что полученной ориентировкой. Шифровальщик покосился на Михаила Богусловского, как бы давая понять, что лейтенант в кабинете лишний, но подполковник приказал:
— Перескажите коротко.
В нескольких словах доклад звучал так: в район Чордарьи Абдурашидбек послал двух человек с каким-то заданием. На пути их возвращения подготовлены хорошо замаскированные промежуточные стоянки для отдыха.
— Ого! — вырвалось у Костюкова. — Давай, распишусь за шифровку. Это, похоже, то, что нам позарез нужно.
Костюкову с Богусловским, как только Прохор Авксентьевич начал читать ориентировку, стало ясно — данные получены от того самого контрабандиста, которого удалось завербовать и включить в игру с Абдурашидбеком. А дальше — сплошные вопросы. Посланы боевики через Горный Бадахшан в сторону границы с Афганистаном — но для какой цели? Источник об этом не знал. Он сообщил только, что разговор велся о селении у Чордарьи. По руслу Чордарьи спускаться в долину, по ней и возвращаться в горы.