Ноша, можно сказать, неподъемная. Естественней все будет выглядеть, если к переговорам с сепаратистами подключить оппозицию. Но как?
— А если подключить, не подключая? — неожиданно даже для самого себя предложил Богусловский. — Разве тот, как его…
— Абдурашидбек.
— Вот-вот, Абдурашидбек будет знать, встречались ли те, кто хочет деньги и того же, как в Узбекистане, так и в Киргизии?
— Добрая мысль: использовать вслепую. Ей и дадим путевку в жизнь.
— Тогда придется отпускать ходоков. Немалый риск.
— Можно и не отпускать. И здесь можно вслепую. Главного ихнего отпустим одного, и даже не отпустим, а сопроводим.
План удался. Переодетые под ходоков пограничники с заплечными мешками спустились короткой дорогой по извилистому ущелью до Гульчи, и каково же было их удивление, когда они оказались в доме местного торговца хлебом, который стоял под самым боком комендатуры. Торговец был вне всяких подозрений, цены на свой ходовой товар держал более чем умеренные, много помогал пограничникам. Бескорыстно. Так во всяком случае, они считали.
В присутствии только одного переодетого прапорщика глава группы контрабандистов передал вначале героин, затем слово Абдурашидбека руководителям оппозиции, и хлеботорговец, еще раз основательно удивив пристава прапорщика, попросил ходока:
— Передай своему хозяину так: в трудное положение попали правоверные из Узбекистана. Спроси: сможет ли он подать им руку помощи?
— По нашей тропе разве смогут пройти много нукеров Бека для успешного удара по войску кокаскеров? — спросил недоуменно прапорщик. — Да и не пойдет на это наш хозяин. Он — мудр и очень осторожен. Поэтому он и процветает.
— Процветает он не потому. Его держат, пока он нужен! — резко бросил хлеботорговец. — Он слуга тех, кто поддерживает нас, борющихся за шариатское государство! А пойти по тропе? Если проходит один, пройдет сотня. Слушайте и запоминайте: пойдете обратно вы вдвоем, остальные все останутся у меня. Помогут мне по хозяйству. Передадите мою просьбу принять правоверных узбеков.
Новый поворот. Неожиданный. Как идти прапорщику к Абдурашидбеку? Что, тот не знает в лицо тех, кого отправлял с наркотиками?
Ломали, однако, голову не слишком долго. Решили идти на риск: прапорщик пойдет представителем оппозиции. Это даже лучше. И впредь именно через него можно будет продолжить игру.
И то, что остальных контрабандистов на какое-то время задержал хлеботорговец, тоже лыко в строку. Снимет это все возможные подозрения.
Загвоздка только в одном: среди тех пятерых, которых заменили пограничники и которые под крепкими запорами сидят на заставе, не окажется ли несговорчивого.
— Пугнем основательно. Либо они принимают наши условия и носят по своей тропе наркотики с прибытком для себя, либо расстаются с жизнью. Расправа над ними свершится руками самого Абдурашидбека. Станем внимательно отслеживать, чтоб самим не попасть на крючок, чтоб с нами не начали контригру.
Но это — головная боль будущего, тем более, что к игре подключатся органы госбезопасности, теперь же главным своим успехом пограничники считали обещание хлеботорговца подсказать там, в столице, идею о тайном пропуске за кордон сепаратистов. В средствах массовой информации изложить дело так, будто сепаратисты сдались и их главари после расследования предстанут перед судом. А расследование может длиться годами, и факт этот забудется.
Ходоки ушли тайной тропой, и целых двое суток прошло в ожидании. Но вернувшиеся от Абдурашидбека посланцы принесли радость — Бек согласен. Он даже рад принять у себя правоверных и тайно, малыми группами, переправить к узбекам в Афганистан. А на следующее утро поступила шифровка с указанием полковнику Нуралиеву повести срочные переговоры с отрядом узбекских сепаратистов и, добившись их согласия, выдворить из пределов Киргизии. Начатую игру с закордоном поведут органы госбезопасности.
Что же, руки развязаны. Можно начинать переговоры. В них вмешивать прапорщика нецелесообразно… Но одному — веры мало. Пришлось обрабатывать еще одного из контрабандистов. Остальные, мол, в явочном доме до тех пор, пока не подойдет их очередь сопровождать отряд, если будет на то их согласие.
Но на переговорах Азиз уперся:
— Если мы пойдем, то пойдем все вместе.
— Такой отряд не может быть не замечен властями. Вы не хотите идти открыто через КПП, справедливо опасаясь быть разоруженными и арестованными, отчего же вы отказываетесь от разумного предложения Абдурашидбека? Он согласился принимать вас только небольшими группами и такими же группами переправлять в Афганистан, к вашим соплеменникам.
— Пограничный полковник, — подтвердил слова Нуралиева старший контрабандистов, — говорит то, что сказал мой хозяин. Только малыми группами. Нас осталось пять ходоков, знающих тропу. Мы поочередно станем водить вас через горы.
— Я посоветуюсь с Избранным Аллахом. Его слово станет окончательным.
Через час Азиз вернулся.
— Мы принимаем условие Абдурашидбека: пойдем через горы поочередно, но отсюда и до полной нашей безопасности мы пойдем все вместе. В окружении заложников. В случае нарушения вами договоренности, первыми примут смерть они.
Почти тупик. Однако на помощь пришел старший из контрабандистов. Он уже понял, что теперь полностью в руках пограничников и не видел смысла хитрить с ними, боясь за свою жизнь. Стать верным их помощником — в этом он видел свое благополучие на ближайшее время, а если Аллаху станет угодно, то до конца дней своих. Вот он и вмешался:
— За узким лазом в гроте — путь в горы по нашей тропе. Но подъем сперва пологий, где можно поставить десять, а то и пятнадцать юрт. Лаз, если в нем поставить пулемет, никто не одолеет. Полная безопасность обеспечена.
— Ты самолично, а не полковник, скажешь нам, когда там поставят юрты и доставят вдоволь мяса и хлеба. Тогда мы пойдем.
Условие приемлемое. Прошло пару дней, и сепаратистам дали знать — их требования выполнены.
Теперь самое ответственное. Не расставишь по всей дороге заставы, да еще и до левого ее фланга бойцов, а без доброй охраны не пустишь бандитов. Им вера какая? вот и решили, взвесив все, сопровождать сепаратистов ротой русского спецназа. Бойцы натренированы и наиболее готовы к любым неожиданным поворотам в обстановке.
Ворота крепости отворились. Первыми вышли вперемешку заложники и десяток наиболее преданных главе сепаратистов из сотни его телохранителей. Следом, как и обещал главнокомандующий вооруженными силами Избранного Аллахом, все остальные бандиты в окружении заложников. Им велено было держаться друг за друга, иначе — пуля в голову.
Избранный Аллахом сменил свой халат на поношенный, снял и свою отличительную чалму, надев простую, и при всем желании его нельзя было отличить от остальных бандитов или идейных, если бы снайпер имел задание поразить его одним выстрелом.
Не мог не понимать Избранный Аллахом, что подобное исключено, но он очень высоко ценил свою жизнь и оберегал ее со всем старанием.
Шагали медленно. Можно сказать, брели. Особенно тормозили движение старики, старухи и дети. Голодные, напуганные прежними расправами, они старались не упасть, чтобы не получить пули в голову, их поддерживали молодые, у которых сил осталось побольше, но прытко толпа двигаться все же не могла. Избранный Аллахом даже велел Азизу убивать обессиливших, однако Азиз поперечил. Впервые.
— Нельзя. Мы дали слово.
— Слово?! Аллах простит деяния наши ради святой цели.
— Наши святые деяния прервутся после первого выстрела. Вон сколько аскеров с автоматами, в бронежилетах. Предлагаю отпустить аксакалов, старухи малолеток. Быстрей пойдем.
— Поступай, как знаешь.
Главнокомандующий тут же велел всем остановиться и начал самолично распоряжаться, кого из заложников отпустить.
У обалдевших от счастья старух и аксакалов едва хватало сил делать в сторону несколько шагов, и они тут же валились в изнеможении на землю, истово целуя ее.
Дети подражали своим бабушкам и дедушкам.
Капитан Игнатьев связался с майором Костюковым и попросил.
— Высылайте все машины, какие есть. Не только наши «Уралы».
Миновали заставу. Еще несколько километров пути, теперь более спокойного, и вот он — грот, из которого вытекает речка. Капитан Игнатьев, взяв пару бойцов, встал у входа в грот.
— Проходят только сепаратисты. Ни одного заложника я не позволю взять с собой.
— Зря это, капитан, — вроде бы с сожалением ответил Азиз.
— Я — Багдадский вор, умею держать слово.
Вскоре за освобожденными заложниками приехали машины. На них прибыли майор Костюков и лейтенант Богусловский.
— Все, наша миссия окончена, — с облегчением промолвил капитан Игнатьев. — Обошлось без жертв с нашей стороны.
— Ваша — да, — ответил Костюков и покачал головой. — А нам с лейтенантом, думаю, еще придется с ними встретиться. И не единожды.
Глава пятая
В то самое время, когда майор Костюков и лейтенант Богусловский выполняли спецзадание, как они называли свою миссию на Алай, произошло два события, по важности не уступающие друг другу. Одно из них — в Москве. Точнее — в Подмосковье. На даче депутата Юрия Трофимовича.
Началось оно с того, что Юрий Трофимович, сухопарый чистюля с холеными руками, считавший себя выдающимся политиком, пригласил одного из своих помощников, Иосифа Сильвестровича Лодочникова, на свою дачу.
— Часиков эдак к двенадцати. В субботу. На шашлычок.
Лодочников знал, что дача Юрия Трофимовича частенько принимает гостей, но как правило, весьма значительных. Он как помощник иногда исполнял довольно пикантные поручения, привозя гостям для утехи мелькавших на экранах телевизоров певиц, а то и вовсе безвестных красавиц — певицы вели себя с ним надменно, как и подобает раскрученным до звездной величины артисткам эстрады, хотя отличались они не столько голосами, сколько соблазнительными телами, которые охотно выставляли напоказ с помощью соответствующих одеяний. Безвестные красавицы не корчили из себя невесть кого — они ехали на заработки, поэтому