Орлиное царство — страница 36 из 75

– Я купила их для вас, – ответила Фарида, которая вышла из соседней комнаты. – Они вам не нравятся, мой господин?

– Я занят. – Юсуф потер виски.

Когда он отправил своего брата привезти Фариду и Ибн Джумэя из Алеппо, Юсуф не рассчитывал на такой результат.

– Ты слишком много работаешь, Юсуф. – Фарида подошла и положила руку ему на плечо. – Тебе нужна женщина.

Он потянулся к ней и убрал прядь рыжих волос с ее лица.

– У меня есть женщина, – возразил Юсуф.

Фарида покачала головой.

– Я слишком старая, Юсуф.

Да, она перестала быть молодой. В уголках глаз появились морщинки, и Юсуф видел, как старательно она выдергивала седые волосы из рыжей гривы. Но он ничего не имел против.

– Ты все еще красива, – снова возразил он.

– Пройдет всего несколько лет, и мне исполнится пятьдесят, – сказала Фарида. – Ты больше не ищешь моей постели. – Юсуф собрался запротестовать, но Фарида приложила палец к его губам. – Я не обижаюсь, Юсуф. Ты дал мне больше, чем я могла рассчитывать, спас от ужасной жизни. Но теперь тебе нужна женщина, способная подарить тебе сына. – Она указала на светловолосую франкийку. – Как она тебе? – Юсуф покачал головой. – Тогда, быть может, турчанка?

Юсуф посмотрел в темные глаза женщины. То, как она встретила его взгляд, напомнило Юсуфу Азимат, и внезапно он ощутил боль, когда подумал о бывшей возлюбленной и их сыне.

– Я не хочу ни одну из них, – решительно заявил он и вышел из комнаты.

Юсуф присел на низкий диван и положил дощечку для письма на колени, он слышал, как в соседней комнате Фарида обращается к женщинам:

– Ты останешься, остальные могут идти.

«Интересно, – подумал он, – кого Фарида выбрала?» Он быстро отбросил эту мысль и взял пачку писем, полученных из самых разных концов Египта. Все они были похожи. Крестьянин, купец или банщик писали, что они видели ассасина, но всякий раз их утверждения оказывались ложными. Именно по этой причине секта оставалась столь опасной. Ассасины растворялись среди других людей, становились купцами или солдатами, стараясь ничем от них не отличаться… до тех пор, пока не наносили удар.

В дверь постучали.

– Уйди, Фарида, – сказал Юсуф, не поднимая головы. – Я работаю.

– Прошу меня простить, Саладин. – Это был египтянин Аль-Клата.

– Прости мою грубость, – извинился Юсуф. – Что-то случилось?

– Ваш дядя…

– Он нуждается во мне?

– Он мертв, – заявил Аль-Клата.

– Что? Как?

Однако Юсуф не стал ждать ответа и бросился в покои Ширкуха. В приемной он нашел огромного мамлюка Кади – одного из самых надежных людей, тот прислонился к стене и плакал. Юсуф влетел в спальню, где лежал Ширкух, глядя остановившимся взглядом в потолок. Селим стоял рядом с лекарем Ибн Джумэем. Юсуф подошел к дяде и коснулся руки. Она была холодной, он почувствовал, как на глаза навернулись слезы, и сморгнул их.

– Что произошло? – спросил Юсуф Ибн Джумэя.

– Он завтракал, и у него начался припадок. Я сделал все, что мог… – Лекарь опустил голову.

Юсуф положил руку ему на плечо.

– Если кто-то и мог его спасти, то только ты. – Он перевел взгляд на дядю и вспомнил последние слова Шавара: «В Египте визири долго не живут».

– Припадок, – сказал Юсуф Ибн Джумэю. – Это мог быть яд?

– Я не могу ответить на ваш вопрос, – сказал лекарь.

В спальню вошел Аль-Клата.

– Мы должны сообщить халифу, – сказал он. – Халиф выберет нового визиря.

– Да, конечно, – кивнул Юсуф. – Селим, ты подготовишь нашего дядю к погребению. Я сам расскажу халифу.

* * *

– Что до джихада, то ты как дитя у его груди, вскормлен его молоком. Так приготовьте копья, чтобы приветствовать его и призвать в море острых клинков.

Юсуф стоял перед дворцом халифа, на той же платформе, где совсем недавно говорил его дядя, а он слушал, как Аль-Фадил представлял его жителям Каира. Теперь это его люди, в возрасте тридцати лет Юсуф стал правителем Египта. Он был в высоком белом тюрбане, красном шелковом одеянии, на поясе висел меч визиря, инкрустированный самоцветами. Однако он пребывал в мрачном настроении. Прошло всего три дня после смерти его дяди.

Вчера Юсуфа призвали во дворец халифа, который сообщил, что он займет место Ширкуха. То, как небрежно обращался к нему юный халиф, навело Юсуфа на мысль, что тот не слишком рассчитывает на его долгую службу визирем.

Аль-Фадил рассказывал о невероятной праведности нового визиря. Представлять Юсуфа должен был Аль-Клата, но тот отказался, сославшись на болезнь. Юсуф сомневался, что это истинная причина. Аль-Клата сам рассчитывал стать визирем, хотя совершенно напрасно, ведь армия Нур ад-Дина продолжала стоять лагерем рядом с Каиром. Юсуф решил, что ему следует присматривать за Аль-Клатой. Обиженный человек может быть очень опасным.

Аль-Фадил закончил говорить, и толпа приветственно закричала, однако прозвучавшие аплодисменты не были столь же радостными, как в честь Ширкуха. Люди пока лишь оценивали Юсуфа. Ширкух сошел с платформы, чтобы приветствовать народ, и Юсуф решил, что ему следует поступить так же. Он соскочил вниз, легко приземлившись на обе ноги, и медленно пошел вдоль левой части зрителей, позволяя людям коснуться своего одеяния.

– Да хранит вас Аллах! – прокричал старик с курчавой бородой.

– Благословляю тебя, владыка! – выкрикнул другой мужчина, дернув Юсуфа за рукав.

– Возвращайся обратно в Сирию, курд! – прорычал лысый мужчина, и мамлюк оттолкнул его обратно в толпу.

Юсуф старался сохранять полнейшую невозмутимость, однако сердце отчаянно колотилось у него в груди. Он продолжал подозревать, что Ширкуха убили. «Визири в Египте долго не живут». Только в самом конце, когда он добрался до последнего ряда зрителей, Юсуф позволил себе улыбнуться, немного отступил назад, и мамлюки разделили толпу, создавая проход к дворцу халифа. Две дюжины мамлюков из хаскии Юсуфа окружили его, и он зашагал во дворец, махая рукой жителям Каира.

У входа в зал его поджидал брат Селим.

– Мои поздравления, господин, – сказал он и поклонился.

Юсуф нахмурился.

– Я твой брат, а не повелитель.

Селим снова поклонился.

– Теперь ты и то и другое, Юсуф. – Он протянул ему туго свернутый лист бумаги: – Тебе письмо из Алеппо.

– От Нур ад-Дина? – уточнил Юсуф.

– От Гумуштагина, – ответил брат.

Внутри у Юсуфа все сжалось. Он проверил печать на письме. Она оставалась нетронутой.

– Спасибо, брат. Я прочитаю письмо в своих покоях.

Темноглазая красавица турчанка в прозрачном халате из хлопка, которую Фарида выбрала для Юсуфа, ждала его в спальне.

– Поздравляю вас, господин, – промурлыкала она. – Вы хотите отпраздновать?

– Оставь меня.

Он зашел в кабинет и прикрыл за собой дверь, потом сломал печать и развернул маленький листок бумаги. Вот что написал Гумуштагин:

«Теперь ты визирь, как я и говорил. Скоро у тебя, в свою очередь, появится возможность помочь мне».

На Юсуфа нахлынула волна гнева. Он подошел к стоявшему у дальней стены столу, смахнул перья и чернильницу, и на ковре остались темные следы. Ублюдок! Именно Гумуштагин убил его дядю! Неужели евнух действительно рассчитывает на благодарность Юсуфа? Он его убьет. И голова евнуха будет венчать копье.

Гнев Юсуфа исчез так же внезапно, как появился. Он не может тронуть Гумуштагина, не подвергая опасности Азимат и Аль-Салиха. Но евнух совершил ошибку, сделав Юсуфа визирем. И если Гумуштагин думает, что он станет его марионеткой, его ждет жестокое разочарование. Он не будет торопиться, подождет, а потом отомстит.

Юсуф поднес послание к свече, и вскоре оно вспыхнуло. Он бросил письмо на каменный пол и долго смотрел, как оно догорает.

Глава 10

Июнь 1969 года: Иерусалим

Джон почесал тонзуру там, где его укусил комар, когда шагал по узкой тропинке в тени Храмовой горы. Обычно в это время он сидел в канцелярии, где перебирал и читал письма, присутствовал на совете с королем или учил его сына Балдуина, но сегодня у него было другое задание. Под мышкой он нес маленькую шкатулку, где находились святая вода и облатка. Прежде ему никогда не доводилось принимать исповедь или совершать Святое причастие, и он нервничал и переживал вдвойне, потому что ему предстояло выслушать исповедь Агнес де Куртене. Прошло четыре года с тех пор, как Джон видел ее в последний раз. Она оставалась в своем доме в Ибелине, и Джон давно успел забыть о просьбе Агнес стать ее исповедником, когда она посещала Иерусалим. Однако она его помнила. Вчера она прибыла в город и тут же за ним послала.

Джон прошел мимо пекарни, окутанной сильным запахом свежего хлеба. В животе у него заурчало, и он пожалел, что не поел, когда покидал общую спальню церкви Гроба Господня. Он повернул на солнечную улицу, ведущую в сирийский квартал, а после того, как спросил дорогу у двух ассирийцев, которые пили кофе в тени своего магазина, благополучно добрался до дома Агнес.

Он постучал, и дверь ему открыл тощий франк.

– Святой отец?

– Я Джон Тейтвик. Леди де Куртене послала за мной.

– Вас ждут, – сказал слуга и провел Джона через двор, где они с Юсуфом встречались с Агнес, и он оказался в темной комнате, окна которой закрывали изящные деревянные экраны.

– Ждите здесь.

Пол покрывал толстый ковер. Вокруг низкого стола с бутылкой вина и двумя бокалами лежали подушки. За столом висел шелковый занавес, разделявший комнату на две половины. Сквозь него Джон разглядел очертания большой кровати.

– Джон! – Агнес ослепительно улыбнулась, входя в комнату из находившейся справа двери.

Она была одета в свободное одеяние из зеленого шелка.

– Миледи, я пришел, чтобы выслушать вашу исповедь.

– Садись, Джон. – Она указала на разложенные вокруг стола подушки.

– Возможно, нам лучше перейти в более подходящее место, – сказал Джон. – У вас есть личная часовня?

– Мне комфортнее здесь. – Она вздернула подбородок и бросила на него суровый взгляд. – Садись. – Теперь это уже был приказ. Джон поставил на стол шкатулку с облатками и сел, глубоко провалившись в мягкие подушки.