– Упрямый, сильный, своевольный, – ответил Джон. – Из него получится хороший король.
Вильгельм посмотрел Джону в глаза.
– А как Агнес? – Джон отвернулся, и Вильгельм понизил голос, чтобы стража у двери его не услышала. – Я же говорил, чтобы ты прекратил с ней встречаться. Она снова вышла замуж, Джон.
Джон поморщился. В прошлом году Агнес вышла за Реджинальда Сидонского, но это никак не изменило их отношений. Она утверждала, что ее новый брак всего лишь формальность, и действительно совсем немного времени проводила в Сидоне.
Вильгельм вздохнул.
– Полагаю, это не имеет значения, – сказал священник. – Твои встречи с ней скоро прекратятся. Ты отправляешься в Иерусалим.
Джон не успел расспросить Вильгельма – дверь зала для аудиенций распахнулась, и наружу вышел сенешаль Миль де Планси.
– Святой отец Джон, король хочет с вами говорить. Вильгельм, требуется также и ваше присутствие.
Джон вошел и обнаружил, что Амори сидит на простом деревянном стуле в дальнем конце зала. Джон опустился перед ним на колени.
– Да дарует вам Господь радость, сир, – сказал Джон.
Джон заметил, что губы короля поджаты. Встречи с сыном всегда его огорчали. Джон постоянно повторял, что проказа – это болезнь, Амори твердил, что Божья кара за его прегрешения.
– Вильгельм уже наверняка рассказал тебе о нашем путешествии в Константинополь. Мануил предложил свой флот для нового вторжения в Египет.
– Да, сир, – ответил Джон.
Амори наклонился вперед.
– Я хочу, чтобы ты отправился в Каир, Джон, – продолжал король. – У меня были шпионы при дворе халифа, но теперь они бесполезны. Саладин распустил по домам всех придворных. Он опирается только на своих людей. Я хочу, чтобы ты стал моими глазами в Каире. Ты будешь докладывать мне, сколько у него людей и когда они будут готовы выступить. Нам нужно найти слабости Египта.
Но первой мыслью Джона был вовсе не Каир или Юсуф, а Агнес. Он не хотел ее оставлять. И Балдуина. Он привязался к мальчику. Джон посмотрел на Вильгельма. Быть может, это его работа?
– Но почему я, сир? – спросил Джон.
– Ты говоришь на арабском, как сарацин. Хорошо знаешь их обычаи. И, что еще важнее, ты был близок с Юсуфом. Ты знаешь его приближенных, которые могут обеспечить тебя информацией.
– Ты священник, – добавил Вильгельм. – Сарацины уважают праведников. А когда ты отправишься в путь, всегда можно будет сказать, что это паломничество по местам Египта, где побывало святое семейство. По прибытии туда ты присоединишься к братьям коптского монастыря в Матарийе, которая находится рядом с Каиром. Коптский епископ в Иерусалиме напишет рекомендательное письмо.
Джон нахмурился.
– Я обязан Саладину жизнью, сир. Я не стану за ним шпионить, – заявил он.
– Я твой король, – неожиданно сурово сказал Амори. – Ты будешь делать то, что я прикажу.
– Да, сир.
– И не доверяй свои сообщения почтовым голубям, – сказал Амори. – Когда у тебя появятся полезные сведения, сам отправляйся в Аскалон, чтобы их доставить.
– Нас в первую очередь интересуют отношения Саладина с Нур ад-Дином, – добавил Вильгельм. – Мы хотим, чтобы ты нашел способ настроить их друг против друга.
Джон покачал головой.
– Саладин никогда не предаст своего господина, – сказал он.
– Теперь он визирь Египта, Джон, – сказал Амори. – А правителям часто приходится делать то, что они должны. Над нами нет другого господина, кроме Бога.
– Когда я должен ехать? – спросил Джон.
Он снова подумал об Агнес и о том, что должен с ней попрощаться.
– Завтра, – ответил Вильгельм. – А сегодня вечером нам предстоит обсудить детали твоей миссии.
– И как долго мне следует оставаться в Каире? – спросил Джон.
– Пока мы за тобой не пошлем, – ответил Вильгельм. – Может пройти несколько лет.
Юсуф сидел в своем кабинете, держа на коленях дощечку для письма, и устало тер глаза, читая доклад Селима о продвижении армии в южном Египте. Юсуф послал брата и Каракуша вверх по Нилу, чтобы разобраться с бежавшими туда нубийцами. Кампания шла успешно. Нубийцы не ладили между собой, Селиму удавалось разбивать отдельные группы одну за другой, и он рассчитывал, что оставшиеся воины скоро запросят мира.
Юсуф отложил доклад и взял следующее послание. Его принес почтовый голубь из Алеппо, в нем Нур ад-Дин требовал от него дать указание, чтобы в мечетях Каира хутба, проповедь, которую читали в пятницу перед молитвой, включала просьбу о ниспослании милости Аллаха суннитскому халифу в Багдаде, а не египетскому халифу Аль-Адиду. С тех пор как два года назад Юсуф стал визирем, он получил уже восьмое такое письмо. Он нахмурился. Юсуф был лишь визирем, из чего следовало, что он служил, чтобы выполнять указания халифа. Если он пойдет на открытый конфликт с Аль-Адидом, тот будет вынужден выступить против своего визиря, и начнется восстание.
Юсуф начал писать ответ, когда раздался тихий стук в дверь. Он поднял голову и увидел Шамсу в обтягивающем шелковом халате, который подчеркивал ее беременность. Ребенок должен был появиться на свет в любой из ближайших дней, и, в отличие от сына от Азимат, Юсуф сможет назвать его своим.
Шамса хмурилась.
– Ты слишком много работаешь, мой господин, – сказала она.
– Люди в полях работает намного больше, – ответил Юсуф.
Шамса прошла по комнате, взяла перо из его руки и поставила в чернильницу.
– На сегодня хватит работать, – заявила она. – У тебя посетитель.
– Кто? – спросил Юсуф.
– Твой отец.
– Что? – Юсуф встал. – Я думал, он в Дамаске. Почему меня не предупредили о его приезде?
– Мне показалось, что он хотел сделать тебе сюрприз, – ответила Шамса. – И еще он привез твоего племянника Убаду.
Юсуф повернулся к ней спиной, борясь сразу с несколькими противоречивыми чувствами: удивлением, гневом, радостью и тревогой. Прошло почти три года с тех пор, как он в последний раз видел отца во время короткой остановки в Дамаске по пути в Египет. Они так и не сумели спокойно поговорить. Его отношения с Айюбом сильно испортились с тех пор, как Юсуф отказался служить под его началом в Дамаске. Тогда он был еще очень молод, но прекрасно помнил, как Айюб сказал, что если он останется, то со временем имеет шанс стать правителем города после него.
«Я хочу большего, чем быть правителем Дамаска». Тогда отец рассмеялся.
Шамса положила руку ему на спину.
– Посмотри на свои шелковые одеяния и украшенный самоцветами меч на поясе. Это произведет на твоего отца впечатление, мой господин. Ты правитель Египта.
– Для него это не имеет значения, – пробормотал Юсуф.
Он прошел через свою спальню и шагнул в комнату для личных аудиенций, небольшое помещение, устланное коврами, стены украшал красный шелк с геометрическим рисунком серебряной нитью. Из открытых окон на южной стене открывался вид на дворец халифа. Юсуф подошел к своему племяннику и обнял его.
– Алан ва-Салан[33], Убада! – Он сжал мускулистое предплечье юноши. Убаде едва исполнилось тринадцать, и еще не успела вырасти борода, но он уже был высоким и широкоплечим. – Ты стал мужчиной!
– Мама хочет, чтобы ты сделал меня воином.
– Ты получишь место в моей армии. – Юсуф напоследок сжал руку племянника и повернулся к отцу.
У Айюба, как и прежде, были угловатые черты лица и пронзительный взгляд, но коротко подстриженные волосы совсем поседели. Раньше Юсуфу казалось, будто его отец лишен возраста, но теперь он понял, что Айюб стареет, ему уже почти шестьдесят. И все же он стоял с прямой спиной, словно солдат в строю.
– Алан ва-Салан, отец. – Юсуф обнял и поцеловал Айюба.
– Ас-саляму алейкум, сын. – Айюб нахмурился, глядя на богатые одеяния Юсуфа. – К чему такая роскошь?
Юсуф вздрогнул.
– Так должен одеваться визирь Египта, отец. В Дамаске все в порядке? Нур ад-Дин доволен тем, как ты правишь городом?
– Я больше не вали. Он отправил меня сюда, чтобы я давал тебе советы. Нам нужно поговорить. – Он посмотрел на Убаду. – Наедине.
– Конечно. Но сначала ты должен помыться и поесть. Должно быть, ты устал после долгого путешествия, – сказал Юсуф.
– Я не устал, – ответил Айюб. – Мы поговорим сейчас.
Юсуф нахмурился, он не привык, чтобы в собственном дворце ему приказывали, как слуге. Тем не менее Айюб был его отцом, и Юсуфу стало интересно, какие вести он привез в Каир.
– Хорошо.
Когда Убада ушел, Юсуф присел на длинную низкую скамью, стоявшую под окнами. Он давно заметил, что заставлять гостей смотреть на солнце лучше, чем давить на них, сидя на троне. Юсуф жестом предложил отцу сесть на пол напротив.
– Как мама? – спросил он.
Айюб остался стоять.
– У меня нет времени на пустяки, сын. Нур ад-Дин прислал меня из-за того, что он тобой недоволен. – Юсуф удивленно заморгал. – Наш господин приказал изменить хутбу, чтобы почтить суннитского халифа Багдада. Ты этого не сделал.
– Египет – земля шиитов, его народ враждебно относится к чужакам. А я суннит и курд. Мне непросто править Египтом. Если я изменю молитвы, начнется восстание. Я объяснял это Нур ад-Дину в моих письмах.
– Если начнется восстание, подави его, – холодно заявил Айюб. – Нур ад-Дин не для того отправил в Египет армию, чтобы солдаты здесь прохлаждались.
– Все не так просто, отец. Большая часть эмиров, пришедших с нами, вернулась в Сирию. Только верность египетской армии помогает мне сохранять власть. Я не стану рисковать, насильственно меняя религию Каира.
– Нур ад-Дин подозревает, что это не единственная причина, – сказал Айюб.
Юсуф покраснел от гнева, встал и посмотрел на отца сверху вниз.
– А какие еще причины у меня могут быть? – спросил он.
Он ждал ответа, но Айюб молчал. Впрочем, он вполне мог и не отвечать. Юсуф прекрасно понимал, о чем думал Нур ад-Дин. Несколько месяцев назад халиф Багдада сделал Нур ад-Дина правителем Египта. Но это не имело значения до тех пор, пока шиитский халиф продолжал править в Каире. Если Юсуф сделает Каир суннитским, он окажется еще в большей мере под властью Нур ад-Дина. Более того, ослабит собственное положение. Когда между Юсуфом и Нур ад-Дином больше не будет халифа, ему придется выполнять все приказы своего господина. И, если Нур ад-Дин велит Юсуфу покинуть Египет, ему придется подчиниться – или поднять восстание.